Раздался лёгкий звук, и мой меч вонзился в плечо Мо Хаожаня.
Я оцепенела — он даже не попытался уклониться.
Он не просто не увернулся — напротив, после удара он шагнул вперёд. Послышался неприятный, пробирающий до зубного скрежета звук, когда лезвие меча тёрлось о кость. Мгновение спустя он уже оказался передо мной. Меч прошёл сквозь плечо, и кончик клинка показался из его спины. Он буквально пронзил сам себя!
Двигаясь молниеносно, он ударил по нескольким моим акупунктурным точкам, лишив меня возможности двигаться. Я могла лишь смотреть, как он выхватывает меч, пронзивший его плечо. Кровь хлынула из сквозной раны, но он тут же перекрыл несколько точек вокруг повреждения, и поток крови замедлился.
Подхватив меня на руки, он понёс вглубь леса.
— Что ты делаешь?! — всхлипнула я. — Пусти меня! Мне нужно спасти отца!
Он опустил меня под сенью древнего дерева, опустился на колени и прижал ладонь к моей спине. Мощный поток внутренней силы хлынул в моё тело, пробегая по меридианам, успокаивая и усмиряя разъярённую энергию, вызванную техникой рассеивания тела. Словно бурный поток, загнанный в спокойное, широкое русло, боль, разрывавшая всё моё тело, постепенно отступала.
Но его лицо бледнело всё сильнее, становясь почти прозрачным, словно он вот-вот улетит в мир иной. Аромат гардении, исходивший от него, становился всё насыщеннее. Он вливал в меня всю свою внутреннюю силу, и это сверх предела истощало его — пробудился яд, таившийся в его теле.
— Прекрати! — я залилась слезами. — Лучше умру, чем приму от тебя спасение!
Я уже сама не понимала, что чувствую к нему — ненависть за то, что он разрушил мою семью, или отчаянное нежелание, чтобы он умер, спасая меня.
— Не говори… — с трудом выдавил он. Рана на плече вновь разошлась, поливая его тело кровью, но он, превозмогая боль, продолжал вливать в меня свою энергию.
Поток внутренней силы, вливаемый в меня, сначала был как бурная река, затем стал тонким ручьём, потом — едва ощутимыми нитями. Наконец, он исчерпал даже последнюю каплю своей силы, и, выплюнув струю крови мне на грудь, обмяк.
— Мо Хаожань! — закричала я сквозь слёзы. — Ты не имеешь права просто умереть! Ты разрушил мой дом, и я ещё не отомстила! Если и умрёшь, то только от моего клинка!
Он рухнул на меня, едва слышно прошептав в ухо:
— Я не Мо Хаожань… Моё имя…
— Что? — я всхлипывала. — Даже имя своё ты мне соврал? Кто ты на самом деле?
Но он уже не мог говорить. Лишь глубоко посмотрел на меня, с тенью нежности в глазах, и закрыл их.
— Кто ты?! — я рыдала в голос.
— Хоу?! (придворный титул в Китае, что-то вроде маркиза, Прим. переводчика) — вдруг из-за деревьев показалась чья-то голова.
Я вздрогнула, но тут же то плакала, то смеялась:
— Отец!
Неизвестно, откуда появился мой отец, а за ним Янь Чансюань, мои братья и сёстры по школе, а также дядюшка Лу из секты Небесного Скорпиона.
— Отец, — спросила я сквозь слёзы, — мы умерли и встретились в загробном мире?
— Тьфу-тьфу-тьфу! — тут же замахал он руками. — Не неси чепуху! — И, бормоча что-то о плохих приметах, он поднял Мо Хаожаня с меня.
— Отец, — сказала я, — мои точки всё ещё запечатаны, помоги разблокировать их!
Но он лишь глядел на почти бездыханного Мо Хаожаня:
— Потерпи, дочь. Сначала спасу его. Если он умрёт — кто будет разгребать весь этот хаос?
С его силой спасти Мо Хаожаня было несложно. Я увидела, как грудь того снова начала подниматься, и только тогда смогла расслабиться.
Янь Чансюань подошёл и снял печать с моих точек. Он убрал с моего лица пряди, слипшиеся от слёз:
— Даодао, ты в порядке?
Я оттолкнула его руку и зарыдала ещё громче.
— Не плачь, Даодао, — он попытался вытереть мои слёзы рукавом. — Это моя вина, потом всё объясню.
— Погоди… — я указала на лежащего без сознания Мо Хаожаня. — Отец, как ты его назвал?
— Хоу.
— Какой ещё Хоу?
— Ниньюань-Хоу.
— Какой именно?
— Да какой ещё?! — фыркнул он. — Во всём дворе только один Хоу, пожалованный покойным императором — Ниньюань-Хоу Шэнь Угуй!
