На улице было шумно: почти все вышли из домов, но у каждого на лице маска злого духа, узнать человека очень трудно. А уж нелюдей и подавно: их и вовсе не отличить. Многое из нечисти пользовалось этим днём, чтобы открыто прогуляться. Те, кто умел целиком принять человеческий облик, смешивались с толпой, кто не мог полностью превращаться, выбирал тёмные, глухие места да прикрывал лицо маской и никаких проблем… при условии, что не попадутся Кошачьей госпоже и прочим.
— Господин!
Услышав голос, высокий мужчина обернулся; на лице у него была тигриная маска. Завидев, кто окликнул, богатырь тут же сжался будто, хотел было пуститься наутёк, но его уже схватили и, по-приятельски приобняв, утянули в ближайший тёмный закоулок.
Тигр-оборотень, ускользнувший в город, и ещё не успевший натворить дел, лишь успел подумать, что день не задался. Он нарвался на самую безбашенную Кошачью госпожу. Его, не дав опомниться, прижали к стене, и в следующий миг он встретился с увесистым кулаком.
Из-за угла донеслось глухое «ух!», и вскоре из темноты размашисто вышла У Чжэнь в зелёной маске с клыками. Она отряхнула подол, висевший на поясе алый мешочек, казалось, стал ещё более тугим.
Мэй Чжуюй, в белой маске призрака, ждал рядом. Завидев У Чжэнь, он указал в толпе на гибкую женскую фигурку:
— Вон ещё одна.
У Чжэнь глянула и точно, ещё одна пролезшая: от ней тянуло кровью, значит, уже вредила людям, а такое нельзя пускать на самотёк. Она молнией оказалась у женщины за спиной, тем же приёмом втащила ее в тёмный угол, как следует отколошматила и, как того тигра, запечатала в поясной парчовый мешочек.
После праздника, если эти твари образумятся, она выпустит их за город. А если нет, уж извините, с этим миром придётся попрощаться.
Недаром сегодня праздник для мёртвых: сколько ещё переодетой нечисти они повидали по дороге! Тех, кто носил отметку Ярмарки духов, У Чжэнь не трогала, ведь вреда от них нет; напротив, распознав её, многие улыбались и кивали. Двое, приняв человеческий вид, торговали у улицы лотосовыми речными фонариками: завидев пару, навязчиво вручили им по светильнику.
Если же примешавшийся к людям оборотень не имел печати Ярмарки, У Чжэнь смотрела, тянет ли от него кровью, обижал ли он людей и уже поэтому решала: схватить, прикончить или сделать вид, будто не заметила.
Вот, к примеру, двое юношей в перьевых одеяниях и простеньких масках, с любопытством разглядывающие лавки: сразу видно это послушники какого-нибудь горного подвижника; от них идёт чистое дыхание бессмертных птиц, явственно журавлиное. Таких не трогают.
А вон идет угрюмый мужлан: одной рукой ведёт крепкую тётку, другой прижимает телёнка. Обыватель лишь подивится, что за чудак с телёнком на прогулке. Но для У Чжэнь ясно, что это бык-оборотень, под боком у него такая же супруга, а телёнок у него на руках — это их сын, который ещё не научился оборачиваться: только круглые бычьи глазёнки по сторонам вращаются. Печати у семейства нет. Значит пришлые, но безвредные, явно приехали в город посмотреть на свет и ладно.
Обойдя пару соседних кварталов, У Чжэнь перестала вылавливать нелегалов. В сущности, это забота четырёх её помощников: Ху Чжу и Шэньгуна с товарищами. Они сегодня следят за порядком, чтобы не случилось чего крупного. А так как этой ночью граница тонка, Ярмарка духов может наложиться на людской мир. Если её не удержать, то выйдет беда и поэтому дежурит Люй Тайчжэнь на Ярмарке.
А задача У Чжэнь отправлять огни и оберегать души.
Через Чанъань тянется несколько водных артерий; гулять горожане любят на озёрах Цюйцзян и Юйдай, но фонари всегда пускают на одних и тех же двух каналах Юнъань и Цинмин.
Обе нити почти поперёк прошивают весь город: одна идёт через ворота Цзинъяо и снаружи связана с озером, другая и вовсе вытекает из самой Императорской крепости. Протянувшись более чем через сорок кварталов, оба канала идут параллельными линиями, недалеко друг от друга.
У Чжэнь привела Мэй Чжуюя в один из самых чтимых в городе храмов Фумин в квартале Юнъань. Эта обитель была огромна, а так она как далека от царских стен, тут нет излишних запретов. Три высокие пагоды взмывают так, что с высоты виден почти весь Чанъань.
Сверху, глядя влево, видишь канал Юнъань, что течёт через Западный рынок; направо канал Цинмин, берущий начало в царском городе. В обычные дни обе водные ленты похожи на две светлые струны, связывающие кварталы по обе стороны. А сегодня они медленно наполнялись множеством огней: красноватое сияние, роняемое лампами, превращало каналы в две световые жилы.
