Видя его внимание, У Чжэнь добавила ещё: рыбные стаи, наглотавшись душ, постепенно разрастались в ширину, занимали почти всю поверхность воды, а потом переставали есть и медленно уходили на глубину, растворяясь.
И тут в небе вдруг прозвучал чистый, высокий птичий крик.
Мэй Чжуюй поднял голову: меж облаков на горизонте виднелось несметное множество белых птиц. Крылья распахнуты, лёгкие, словно облака; белое перо изящно и прекрасно, и даже в ночи бросается в глаза.
Много белых птиц вдруг ринулось вниз из туч, а толпа у реки ничего не замечала, шумела по-прежнему.
Мэй Чжуюй лишь ощутил, как рядом взвился ветер, не успел моргнуть, а У Чжэнь уже и след простыл.
В небе возникла тень гигантской кошки: длиннющая, даже не совсем кошачья, а что-то пострашнее. Она застыла над каналом, разинув пасть, схватила нескольких белых птиц, стремившихся к воде за тенями-рыбами, и проглотила целиком; белые перья, сорвавшись, в воздухе обратились дымом и растаяли.
Мэй Чжуюй решительно собирался помогать, но с начала до конца так и не успел вмешаться: одна лишь У Чжэнь крепко держала весь канал, ни одной белой птице не дала приблизиться к воде.
Тени-рыбы косяками уходили вниз, затем поднимались новыми волнами; на поверхности всё больше фонарей гасло.
Не доставая теней, белые птицы заметно занервничали и яростнее пошли в атаку; огромная кошка взметнула лапу и без церемоний разметала их. Одна свалилась к ногам Мэй Чжуюя. Тот, видя, что она ещё трепыхается, хотел добить, да куда там, ни печати, ни заклятья её не брали, да и коснуться её он не мог.
Огромная кошачья тень всё ещё свирепствовала: разинув пасть, точно гигантской сетью стянула и проглотила всех белых птиц.
Видя, что она творит, Мэй Чжуюй вдруг забеспокоился: не заболит ли у неё живот? Ей ведь вечно нравится глотать всякую дрянь.
Пока он предавался тревожным мыслям, белая птица у его ног, трепыхнувшись, растаяла, остался лишь белый дымок. Мэй Чжуюй провёл ладонью сквозь него и вдруг догадался: птица, похоже, была сгустком жизненной энергии ци.
Жизненная ци не то, что скверна и морок, людям она не вредит, а вот для умерших блуждающих душ опасна. И птицы охотятся на теней-рыб, видимо, потому что те несут дыхание смерти: две ци изначально противоположны друг другу, вот и вышло рыбы против птиц.
Поняв, что пользы от него мало, Мэй Чжуюй не стал впустую суетиться и просто остался наблюдать. У Чжэнь и без него расправилась со всеми белыми птицами. После полуночи из туч они больше не появлялись, а тени-рыбы все ушли на дно.
Врата духов закрылись и ночь Чжунъюаня миновала.
Мэй Чжуюй так и не дождался супругу, пришла только толстопузая полосатая кошка, которая будто объелась до отвала.
Кошка прыгнула ему на руки, поудобнее устроилась в локтевом сгибе и невольно икнула. Прикрыв пасть мягкой лапой, промурлыкала:
— Слишком много жизненной ци наглоталась, вот живот и распёрло. Отнеси меня домой.
Мэй потрогал меховой живот, и вправду шар. Чуть нажал, и полосатая кошка снова икнула и выпустила крохотное облачко белого тумана.
— Не жми где попало. — Отшлёпав его руку, У Чжэнь проворчала про себя: «Ещё чуть и он мне брюхо продавит».
Мэй оглянулся на канал и понес кошку домой. По дороге нерешительно спросил:
— Если совсем невмоготу, могу сварить тебе талисманную воду.
У Чжэнь ответила на это решительным отказом:
— Нет. Не надо. Ещё раз подсунешь эту гадость и домой я не вернусь.
Мэй Чжуюй промолчал. По правде, он считал талисманную воду очень полезной: выплюнешь всё лишнее из живота и сразу легче. Но У Чжэнь думала иначе: стоило вспомнить этот мерзкий вкус, как шерсть дыбом вставала.
Ничего не поделаешь: вернувшись, Мэй Чжуюй всю ночь массировал полосатой живот. Стоило переборщить с нажимом, и кошка тут же дышала облачками. Чуть сильнее и он получал лапой. Сколько раз он огрёб и не счесть.
У этой четы Чжунъюань выдался на славу. Они не ведали они лишь, что один человек в эту ночь пережил нечто невыразимое.
Едва стемнело, Мэй Сы проходил мимо Восточного рынка. Они с господином Чжао и парой приятелей только что выпили и уже собирались расходиться, как он вспомнил, что у Восточного рынка есть лавка, что на Чжунъюань продаёт особенно вкусные пирожные, отец с матерью их очень любят. Он свернул и вошёл на Восточный рынок.
Нынешний Восточный рынок был куда люднее и шумнее, чем в прежние годы, почти как днём. Полупьяный Мэй Сы подумал: в этом году ночной рынок на Чжунъюань почти не уступает базару фонарей на январский Шанъюань.
Идя дальше, он вдруг ощутил, что что-то не так: лавки с пирожными не было. Она ведь должна быть в конце этой улицы, а там теперь какая-то аптека.
«Я заблудился?» — с трудом родилась у Мэй Сы эта мысль в затуманенной вином голове. До него не сразу дошло, что вокруг будто и не знакомый Восточный рынок, хотя шагал он именно туда.
Он растерянно огляделся и приметил ещё одну странность: ладно бы всем сегодня полагалось носить маски злых духов, но мимо проходившие люди были не просто в масках, некоторые будто бы ещё и ложные хвосты прицепили?
«Зачем ещё хвосты? Новая, что ли, забава с фокусниками?» — Мэй Сы остолбенев таращился на хвосты у проходившей мимо нечисти.
