У Чжэнь увидела ещё пару безобидных, ни к чему не ведущих воспоминаний, но так и не нашла способа разбудить мужа. Она пробовала мельтешить у него перед глазами, ходить кругами вокруг, даже орать ему в ухо, но всё было без толку: муж по-прежнему её не видел и не слышал.
Неужели вот так и будем тянуть время? — подумала У Чжэнь, и в ту же секунду сцена сменилась. На этот раз перед ней предстало знакомое место: резиденция гогуна Юй, её дом.
Судя по гирляндам и украшениям, это был день их свадьбы. У Чжэнь прикинула и решила не таскаться за мужем впустую, а пройти прямиком в дом искать саму себя. Раз свадьба, значит есть муж, но должна быть и она.
И правда: дойдя до своей комнаты, У Чжэнь увидела там «У Чжэнь» в небесно-синем свадебном наряде. Её охватило странное предчувствие: она шагнула вперёд и схватила «У Чжэнь» и на удивление ухватила по-настоящему. Пока «вторая» она изумлённо таращилась, У Чжэнь приняла кошачий облик, распахнула пасть и проглотила двойника.
На ней тут же оказался тот самый свадебный наряд. У Чжэнь улыбнулась: отлично, она угадала. В этом месте, где заперт муж, на других она повлиять не может, но на себя саму может.
Широкой походкой она вышла из комнаты. Теперь слуги, что прежде её не замечали, видели её прекрасно и ахали:
— Вторая барышня, время поджимает, старший сын из дома Мэй вот-вот прибудет, вам не к лицу сейчас выбегать!
У Чжэнь никого не слушала. Обогнув слуг, она вывела своего рыжего коня с алой кистью на сбруе, вскочила в седло и во весь опор вылетела из ворот, под крики и визг вокруг. На ходу она добралась до парадных ворот усадьбы и увидела мужа, только подошедшего ко входу. Он был в алом свадебном одеянии, лицо спокойно, как всегда, но глаза сияли радостью.
Увидев У Чжэнь на коне, он тоже удивился и вопросительно посмотрел на неё. У Чжэнь улыбнулась и протянула ему руку. Мэй Чжуюй и сам не понял, как это произошло и он по наитию ухватился за её изящную ладонь.
Она вздёрнула его в седло. На одном коне они перемахнули через порог резиденции гогуна и умчались, не слыша ни криков, ни попыток их остановить: У Чжэнь только гнала коня быстрее.
Они промчались по улицам Чанъаня, вылетели за город; шум постепенно стихал, вокруг становилось пустынно, и вскоре на длинном тракте остались лишь они двое.
Мэй Чжуюй наконец спросил:
— Куда мы едем?
— Конечно, убираться отсюда, — весело крикнула У Чжэнь.
— Но сегодня же наша свадьба… Ты… не пожалела ли об этом браке? — нерешительно проговорил Мэй Чжуюй.
У Чжэнь повернула к нему лицо, притянула за шею и чмокнула в губы:
— Ребёнок уже есть, с чего бы мне жалеть.
— …Ребёнок? — растерялся он.
— Я уже один раз за тебя вышла; второй раз, да ещё фальшивый, ни к чему.
Незаметно исчезли все посторонние звуки ни птиц, ни насекомых. Затем стали бледнеть горы и деревья пока, с их бешеной скачкой, всё вокруг не растворилось в серой мгле. В мире остались только они и конь.
Лицо Мэй Чжуюя, едва изменилась картина вокруг, стало серьёзным и спокойным; он молча крепче сжал руку У Чжэнь. Она почувствовала это и решила, что её время тоже подходит к концу, и сказала:
— Вспомнил, что у тебя уже есть ребёнок?
— Вспомнил.
Она потерлась макушкой о его подбородок и похвалила:
— Молодец. Я подожду. Просыпайся скорее.
Сказав это, она начала таять и вскоре исчезла в накатывающей серой мгле.
…
Когда У Чжэнь открыла глаза, она почувствовала: рука, которую она держала, тоже шевельнулась.
— Очнулись, оба очнулись! — кто-то вскрикнул рядом.
Обошлось. Когда Мэй Чжуюй пришёл в себя, оказалось, что рана и правда не так страшна, как он и говорил: по крайней мере утром он уже, как ни в чём не бывало, тренировался с мечом, разве что движения были чуть медленней.
Они пробыли в обители Чанси всего три дня, дольше гостить в даосском монастыре не годится. За эти три дня У Чжэнь успела полюбоваться на то, как муж муштрует юных послушников: огромная дыра в животе ничуть не мешала его «руке, раскалывающей небо».
Пока мальчишки скакали по низким столбам, Мэй Чжуюй стоял, заложив руки за спину, и хладнокровно наблюдал; одним движением ладони выбивал из земли тренировочный столб и какой-нибудь хитрец, что ленился и хитрил, летел вместе с колом на ближайшее дерево и заливался рыданиями.
Помимо У Чжэнь, за этим наблюдали несколько бородатых старших братьев с чашками хризантемового чая. Один, поглаживая бороду, вздохнул:
— Младший брат и правда умеет учить. Те, кто рос у него на глазах смышлёные и послушные, с детства степенные; спустятся с гор и сразу могут держать удар. А из последних наборов, что не тренировались у него под боком, вон сколько лодырей.
— Вот и надо, пока младший брат здесь, хорошенько проучить эту мелочь.
— Жаль, он скоро уедет…
