Музыка и танцы смолкли, все взгляды обратились к ней. У Чжэнь взяла лежащий рядом кнут, поднялась и, махнув рукой, сказала:
— Пойду посмотрю, что случилось. Сейчас я уйду, но вы продолжайте.
Сказав это, не дожидаясь, пока кто-то успеет возразить, она уже стремительно сбежала вниз. Едва оказавшись на первом этаже, навстречу ей вышел хорошенький юноша лет шестнадцати. На его лице ещё мгновение назад читалась скука и высокомерие, но, завидев её, оно тут же озарилось широкой улыбкой. Он радостно подбежал и воскликнул:
— Сестра Чжэнь, так ты и правда здесь! Почему ты в последнее время больше не берёшь меня с собой?
У Чжэнь покачала головой и с усмешкой сказала:
— Мэй Сы1, ты ещё смеешь выходить на улицу? Разве твой отец не запер тебя дома учиться? Берегись, а то сбежишь и он тебе ноги переломает.
Четвёртый сын семьи Мэй надул губы и пробурчал:
— Я его не боюсь… Эй, сестра Чжэнь, Цуй Цзю2 и остальные наверху, да? А ты куда собралась?
У Чжэнь, не оборачиваясь, прошла мимо него к выходу:
— Отец вернулся, зачем-то велел меня позвать. Пойду выслушаю, как он будет меня ругать.
Проводив её взглядом, Мэй Сы снова сник, поплёлся наверх, думая, что без старшей подруги веселья в песнях и танцах уже не будет.
У Чжэнь верхом вернулась в квартал Данин, где жили в основном знатные семьи. Здесь дома часто имели ворота прямо в стене квартала, выходящие на широкую улицу, а у входа рядами стояли вооружённые стражники. Зрелище было внушительное.
Подъехав к особняку Юй-гогуна, она ловко спрыгнула с лошади, бросила поводья слуге и, помахивая плёткой, направилась к воротам. Привратник, увидев её, тихо сказал:
— Господин ждёт вас в главном зале, госпожа.
У Чжэнь опустила взгляд на свою мужскую одежду и подумала, что отец при виде её наряда опять начнёт стенать. Ради его здоровья, и чтобы сберечь ему нервы, она решила сперва улизнуть в свой дворик и переодеться в приличное женское платье.
Но этого сделать она не успела — крадучись вдоль стены, всё же попалась на глаза отцу. Раз уж так, скрываться смысла не было: У Чжэнь пошла с ним прямо в главный зал.
Юй-гогун, У Чуньдао, в прошлом был уважаемым человеком — храбрым, умным, одинаково сведущим в военном и гражданском деле. В молодости воевал, потом был назначен наместником в Лучжоу, а вернувшись в Чанъань, стал заместителем министра и затем был возведён в сан одного из трёх высших наставников — почёт и слава немалые. Но несколько лет назад он, невесть чем руководствуясь, настоял на отставке и удалился в монастырь Сюти у подножия горы Наньшань.
Император с императрицей не раз пытались вернуть его на службу, но он сбрил волосы и демонстрировал полное безразличие к мирской жизни, так что и государь с супругой махнули рукой, позволив ему остаться монахом.
Ходили слухи, будто на монашеский путь он подался из-за того, что не выдержал своей своевольной дочери. У Чжэнь считала всё это сущим вздором.
Впрочем, связь с домом он не прерывал: жил в храме, но в конце каждого месяца возвращался в особняк, чтобы проведать вторую дочь, ведь кроме неё в доме никого и не осталось.
Сама же У Чжэнь этого визита не ждала: для неё это был не день встречи, а день выволочки. Сценарий был неизменным — отец гневно стучит по столу, громогласно отчитывая её за очередную выходку, а она сидит с пустым взглядом и бездумно его слушает. Своеобразный, но всё же обмен чувствами между отцом и дочерью.
И вот сейчас, до конца месяца ещё далеко, а отец вернулся раньше. У Чжэнь и вправду стало любопытно, зачем.
Не утруждая себя объяснениями, гогун сперва окинул её взглядом и гневно воскликнул:
— Да ты в чём это вышла, как тебе не стыдно!
У Чжэнь невозмутимо проигнорировала вспышку, даже с улыбкой подсела к нему и спросила:
— Отец, что привело тебя домой в такое время? Что-то случилось?
Тот на миг замялся, потом вспомнил цель визита, поморщился и, отведя взгляд к занавеси, сказал:
— Её Величество, императрица, прислала письмо. Хочет сватать тебя. Я вернулся, чтобы поговорить об этом.
У Чжэнь и подумать не могла, что речь пойдёт об этом. Она удивлённо протянула «Э-э?», почесала голову и, не проявив ни капли женской скромности, с усмешкой облокотилась на низкий столик:
— И кто этот смельчак, которому жизнь не дорога, что решился на мне жениться?
