Мэй Чжуюй посмотрел на У Чжэнь:
— Они пригласили меня сюда с добрыми намерениями, а я только всех расстроил.
У Чжэнь усмехнулась, скрестив руки на груди, с интересом спросила:
— Ты ведь не любишь такие сборища. Почему согласился прийти? Неужели Мэй Сы тебя силой затащил? Ну да, он же твой двоюродный брат, неудобно отказывать.
Но Мэй Чжуюй отвернулся и тихо сказал:
— Я хотел увидеть, какие места тебе нравятся. А ещё… мы ведь скоро станем супругами. Раз тебе это по душе, то я постараюсь привыкнуть. И к вину тоже. Говорят, ты любишь пить, а я раньше не пробовал. Но теперь буду учиться.
У Чжэнь перестала улыбаться. Даже невольно нахмурилась. На самом деле, соглашаясь на этот брак, она не особо задумывалась. Если получится хорошо, не получится тоже не беда. Она никогда не строила планов на совместную жизнь, да и не особенно интересовалась этим. Многие говорили, что они не подойдут друг другу, что не смогут быть вместе. У Чжэнь не отвечала, но в глубине души, возможно, соглашалась.
Она знала Мэй Чжуюя поверхностно. Всего несколько встреч, немного наблюдений. Знала, что он, вероятно, давно питает к ней симпатию, что с ним легко и спокойно. Но больше ничего.
Она думала, что он человек упрямый, замкнутый, вроде ценителя чистоты нравов, не склонный меняться ради других. И уж точно не тот, кто любит весёлые пирушки, танцы и вино. А теперь он говорит, что готов привыкнуть, ради неё.
Если человек готов ради другого принять то, что ему не по душе — значит, он действительно вложил душу. А У Чжэнь всегда терялась перед искренними людьми. Особенно — если эта искренность направлена на неё.
Вдруг ей показалось, что этот юноша, возможно, любит её больше, чем она думала. Эта серьёзность немного её смутила. Она почувствовала, что, может быть, сама недостаточно уважает его чувства. Она старше его, и после помолвки думала: ну, будет у неё младший брат. А теперь поняла — братом он быть не хочет. Он хочет быть рядом надолго. Возможно, на всю жизнь.
У Чжэнь даже подумать об этом боялась. Слишком зыбко, слишком тревожно. Её молчание заставило Мэй Чжуюя подумать, что он сказал что-то не то. Его взгляд потускнел, и он замолчал. У Чжэнь заметила это, кашлянула и сказала:
— То вино, что ты пил, называется «Янтарный свет». Легко опьяняет. В следующий раз я принесу тебе сладкое рисовое вино или «Весенний лёд» — оно мягче. Вино всё равно пить придётся, ведь… — Она открыто улыбнулась: — Через два месяца наша свадьба. Придётся выпить немало. Так что лучше привыкать заранее.
Мэй Чжуюй замер, а потом его глаза медленно засияли.
У Чжэнь с облегчением вздохнула и, играя плёткой, продолжила:
— Тебе не обязательно проводить время с Мэй Сы и остальными. Они мои братья, а ты нет. Ты мой жених. В будущем будешь ходить со мной. Я знаю много интересных мест. Хочешь — мы будем ходить туда одни. Ну не дело же, чтобы супруги гуляли, а за ними толпа балбесов. Правда?
Она сама не поняла, как сказала всё это. Но, сказав, не пожалела. Даже почувствовала лёгкое волнение. Возможно, потому что Мэй Чжуюй слишком явно расстроился. Ей стало тревожно. Вдруг он, такой сдержанный, переживает из-за пары слов?
Она замолчала, ожидая, что он скажет «да». Мэй Чжуюй вдруг тихо спросил:
— Ты действительно согласилась на этот брак?
У Чжэнь удивилась:
— Если бы нет, то как бы он состоялся? Знаешь, Мэй Чжуюй, в этом мире ещё не родился тот, кто мог бы меня заставить. Этот брак мой выбор. Я думала, что, когда подарила тебе тех диких гусей, ты уже понял моё отношение.
Мэй Чжуюй глубоко вдохнул, будто сдерживал себя. Но У Чжэнь, внимательно глядя на него, всё же увидела, что он улыбается. Она не ожидала, что этот обычный на вид юноша, когда улыбается, выглядит так… притягательно. Его искренняя радость рассеяла холодность, будто он расцвёл прямо перед ней.
Жаль только, что улыбка была короткой. Он заметил её взгляд и сразу снова стал сдержанным и спокойным.
Они подошли к дому Мэй Чжуюя. У Чжэнь, видя, что он успокоился, вдруг сказала:
— Есть одна вещь, которую я всё забывала сказать.
Мэй Чжуюй:
— Что?
У Чжэнь улыбнулась, приблизилась, заглянула ему в глаза и тихо сказала:
— Твоё имя очень красивое. Мне оно очень нравится.
Старый слуга в доме Мэй Чжуюя заметил, что его господин снова переписывает какие-то сутры. На этот раз с благовониями, в полном сосредоточении.
— Господин, уже поздно. Не пора ли отдохнуть?
Мэй Чжуюй отозвался, отложил кисть и уставился на иероглиф «Чжень», который случайно вывел рядом с текстом. Он подумал: теперь он понимает, почему в храме запрещали приближаться к женщинам. Потому что, когда женщина рядом, сердце не может быть спокойным. А без спокойствия — какой уж тут путь?
Он вспомнил, как сегодня она подошла, с улыбкой в голосе, смотрела прямо на него. И сердце снова забилось. Он будто забыл всё, чему учился с детства. Повторял про себя «спокойствие», но не мог его обрести. Даже первую строку сутры не мог вспомнить. Только её глаза, сияющие радостью.
Когда она так улыбается, она действительно прекрасна. Невозможно отвести взгляд. Как в тот самый первый раз, когда он её увидел.
