Хотя он выглядел суровым, на вкус оказался неожиданно мягким. У Чжэнь отпустила его, заметив, что он всё ещё в ступоре, губы шевелятся, будто что-то бормочет.
Она была слишком близко и расслышала: — «Чан ин… цзин… цзин и…»
Что? Она задумалась и вдруг поняла: он читает «Сутру о спокойствии»! Его только что поцеловали, а он… начал молиться? У Чжэнь не выдержала и рассмеялась. Он всё ещё стоял, согнувшись, с опущенной головой. Она похлопала его по груди:
— Мэй Чжуюй, вернись в реальность.
И тут же, шлёп! — сбила его в цветы. Лепестки взлетели.
Мэй Чжуюй, наконец, пришёл в себя. Сел, поправил одежду. И тут тень возникла перед глазами. У Чжэнь присела перед ним, с загадочным взглядом:
— Дорогой, если мы перенесём свадьбу пораньше — ты не против?
Она любила красивых людей, как цветы. Но никогда не считала себя похотливой. Её интерес был эстетическим. Но сейчас, глядя на смущённого, молчаливого Мэй Чжуюя, с покрасневшей шеей и сжатыми губами… Ей вдруг захотелось обнять его. Это было впервые. Странно: он не разговорчив, не яркий, даже внешне обычный. Но почему он притягивает её больше, чем все красавцы?
Мэй Чжуюй не понял, почему она вдруг заговорила о свадьбе. Повторил:
— Перенести свадьбу?
— Ага. Потому что ты, человек, которого целуют и он сразу начинает читать сутру. Ты, наверное, не одобряешь близость до свадьбы.
— …Я… — он замер. — Нет, я хочу жениться. Ты ни в чём не виновата. Это я… не умею себя вести.
Он жил в монастыре, не знал, как общаться с женщинами. Если между ними есть проблема, то она в нём. Он вспомнил свою реакцию и начал сомневаться: может, он слишком зажат? Но… если нужно быть другим — он не уверен, что сможет.
У Чжэнь молчала, просто смотрела на своего жениха, такого серьёзного, решительного, но с лёгкой тревогой в глазах. На его груди лежал кроваво-красный рододендрон, словно продолжение румянца, не исчезнувшего с ушей. Она протянула руку, сорвала цветок, другой рукой подняла Мэй Чжуюя из цветочного ковра.
Они снова пошли рядом. У Чжэнь вертела в пальцах тот самый цветок, задумчиво смотрела на него, а потом просто съела. Рододендроны были съедобны, с кисло-сладким вкусом. Когда на переднем склоне всё цвело, крестьяне собирали охапки цветов и продавали их в городе. Из них делали пирожные, лепёшки, даже блюда в ресторанах.
Пока она размышляла, Мэй Чжуюй вдруг крепко взял её за запястье.
— Если ты захочешь, можешь делать всё, что угодно, — сказал он. Словно долго собирался с духом, голос звучал торжественно.
У Чжэнь даже споткнулась. «Что это со мной? Неужели возраст берёт своё, и выдержка уже не та?» — подумала она.
Мэй Чжуюй нахмурился, подошёл ближе, присел, осматривая её ногу.
— Ты подвернула ногу?
И правда подвернула. Не сильно, но больно. У Чжэнь не придала значения, но, увидев его заботу, улыбнулась и сказала:
— Подвернула. Может, понесёшь меня?
Она тут же засомневалась: хватит ли у него сил? Но он, не говоря ни слова, поднял её на спину.
У Чжэнь удобно устроилась, удивлённо отметив, что спина у него широкая, а руки крепкие. С виду худощавый, а несёт её по узкой горной тропе без малейшего напряжения. То ли он сильнее, чем кажется, то ли она легче, чем думала.
