Когда тропа расширилась, они подошли к большому камню. Мэй Чжуюй аккуратно опустил её, присел, взял её ногу. У Чжэнь хотела сказать, что всё нормально, но вдруг почувствовала резкую боль. Еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Он отпустил ногу.
— Готово.
Теперь боль была настоящей. Она потрогала ногу. Кажется, уже синяк.
— У тебя ловко получается, — сказала она, сквозь пот.
— В детстве часто подворачивал ногу. Привык, — ответил он спокойно.
— Значит, ты был непоседливым ребёнком? — поддразнила она.
Он открыл рот, но промолчал. В детстве его отдали в монастырь. Родителей видел раз в год. Жизнь была суровой, но тихой. Учителя были строги, хоть и заботливы. Он начал тренироваться в раннем возрасте, прыгал по каменным столбам, часто падал, подворачивал ноги. Потом научился лечить себя. И освоил технику полёта.
Позже, когда ученики начинали тренировки, он помогал им. Те плакали от боли, а он не понимал, ведь ему не было больно. Наверное, они были избалованы. Сам он никогда не был шалуном. Этими воспоминаниями он не хотел делиться с У Чжэнь. Его мир опасный, чуждый обычным людям. Он не хотел, чтобы она соприкасалась с этим.
У Чжэнь, сидя на камне, попыталась представить маленького, озорного Мэй Чжуюя — не получилось. Она вздохнула, положила руку ему на плечо и снова забралась на его спину.
— Нога болит. Понеси меня вниз.
— Конечно, — ответил он без колебаний.
Она положила подбородок ему на плечо, время от времени спрашивая:
— Ты точно не устал?
— Нет, — спокойно отвечал он.
Мимо пролетела бабочка. У Чжэнь резко откинулась назад, поймала её за крылышки. Мэй Чжуюй даже не пошатнулся, только бросил вопросительный взгляд.
Она показала ему бабочку, а потом посадила её ему на голову. Та, под давлением Кошачьей Госпожи, сидела смирно, украшая его чёрный головной убор. Но вскоре У Чжэнь, решив, что она слишком бледная, отпустила её.
Пейзаж горы Дудуань был привычным, и внимание У Чжэнь переключилось на ее спутника. После падения в цветы на его одежде остались лепестки, волосы выбились из-под головного убора, прилипли к шее от пота.
Она подняла глаза: солнце палило, жара была невыносимой. Мэй Чжуюй вспотел, но не от жары. Причина была в том, кого он нес.
Она была слишком близко, мягкая, тёплая, полностью прижалась к нему. Он нервничал. Глядя на дорогу, он думал о том, что многие считают У Чжэнь похожей на мужчину. Но сейчас, когда она тихо лежала у него на спине, она была мягче всего на свете, как лёгкий цветок.
Его сердце бешено колотилось.
Прежде чем спуститься с горы, на ровной площадке у каменных ступеней они увидели женщину с коромыслом и ведрами — торговку чаем. Такие обычно живут поблизости, варят сладкий чай у себя дома и поднимаются на гору, чтобы продавать его уставшим путникам.
Но эта женщина была особенной. Она была демоном, зарегистрированным в Восточном и Западном городах демонов. Демоны из этих городов днём тоже живут среди людей: бездельники на углу, женщины у канала, дети на улицах, даже танцовщицы с необычными глазами и волосами — все они могли быть демонами.
Пока они не причиняют вреда, У Чжэнь разрешала им жить как обычным людям. Она сразу почувствовала на женщине метку рынка демонов, поэтому не удивилась. А та, крепкая и простоватая, узнав Кошачью госпожу, немного занервничала, вытерла руки и поспешно подала две чаши сладкого чая с финиками, цветами османтуса и апельсиновой цедрой.
— Жарко сегодня. Госпожа и господин, выпейте чаю, освежитесь.
Мэй Чжуюй сразу понял, что эта женщина — бычий демон. Обычно он бы не обратил внимания, но её чрезмерная услужливость насторожила. Вспомнив прошлый опыт, он заподозрил неладное. А рядом была У Чжэнь, значит нужно быть осторожным. Он поблагодарил, взял чашу и сделал глоток. Убедившись, что всё в порядке, он поменял свою чашу с той, что держала У Чжэнь.
— Эта слаще. Тебе.
У Чжэнь с улыбкой приняла. Ее жених и правда был заботливый.
Мэй Чжуюй допил свою чашку, всё в порядке. Видимо, зря волновался. А женщина-демон, потирая руки, думала: «Говорят, Кошачья госпожа выходит замуж. Видимо, это и есть её жених. Такие близкие — даже завидно. Но почему он такой… страшный? Глаза как ножи.»
