Хотя дождь понемногу стихал, он всё так же мерно капал и не прекращался полностью, а вот небо темнело всё сильнее. До вечернего «барабана закрытия ворот» оставалось недолго, и госпожа Фу с господином Суном горячо уговаривали У Чжэнь и Мэй Чжуюя остаться на ужин, да ещё и переночевать у них.
— Сестра Чжэнь, в такой час возвращаться одна морока! Позволь нам вас принять у себя. Я уже велела на кухне приготовить угощение. Вы промокли, значит будет согревающая баранина; утром слуги купили нежных цыплят? во фритюре это такая вкуснятина, — госпожа Фу, сама внимательная к еде, даже причмокнула. — Ещё я велела приготовить на пару заварной крем Мэйхуа и подать его со сливками Байлонг.
Господин Сун добавил:
— Верно! И не тревожься, сестра Чжэнь: мы специально распорядились, чтобы перца не добавляли. Ни капли острого!
Оба супруга обожали острые блюда, у них и повседневная стряпня была сплошь жгучая. Раньше У Чжэнь не хотела у них есть именно из-за этого: сама она острого не переносила. Но, услышав сейчас про «без перца», она вдруг задумалась. Острое?.. Вспомнив, как недавно Мэй Сы с Цуй Цзю от перца слёзы лили, у нее тут же созрел план.
Она махнула рукой:
— Не нужно. Я отведу господина на вкусный ужин.
Госпожа Фу сразу догадалась, что сестра Чжэнь хочется побыть со старшим господином Мэй наедине; хоть и жалко, не стоит им мешать. Любопытство, однако, взяло верх:
— А куда ты его поведёшь, сестра Чжэнь?
У Чжэнь улыбнулась:
— В ваше с господином Суном любимое место. В трактир госпожи У из Шу.
— А? — опешила госпожа Фу. — Сестра Чжэнь, ты же совсем не ешь острое… Или это господину Мэй по нраву?
Они недоумённо проводили взглядом уходящую пару.
Снаружи Мэй Чжуюй посмотрел на небо. Увидев, как вышла У Чжэнь, он сказал:
— Уже поздно. Я проведу тебя домой.
— Не спеши, — ответила У Чжэнь. — Я поведу тебя поужинать.
Мэй Чжуюй помедлил. У Чжэнь спросила:
— Не хочешь со мной поесть?
Он поспешно покачал головой:
— Хочу, но уже темно. Я боюсь что скоро прозвучит барабан к закрытию ворот, возвращаться будет сложно.
— Тогда и не пойдём обратно, — беззаботно сказала У Чжэнь. — Думаешь, я не найду, где переночевать?
Не дождавшись ответа, она обернулась и улыбнулась:
— Не бойся, я лишь хочу накормить тебя. Без шалостей.
От намёка, прозвучавшего в её словах, Мэй Чжуюй, прежде и не задумавшись о таком, вдруг смутился.
— Лошади у меня нет, а туда далековато, значит поедем вдвоём на одной, — сказала У Чжэнь и, не давая Мэй Чжуюю опомниться, наступила на стремя, взлетела в седло и протянула к нему руку: — Идём.
Мужчине и женщине скакать по улице в одном седле, даже при вольных нравах времени, немного уж слишком. Мэй Чжуюй посмотрел на её руку и, ничего не сказав, сел за её спиной.
Увидев, что он и вправду сел, У Чжэнь рассмеялась:
— Не боишься, что тебя обвинят в неблагопристойности? Наши цензоры любят такие дела: если попадёмся на глаза, т могут и выговор устроить.
Мэй Чжуюй взял повод и тихо сказал:
— Ничего. — Пока она не возражает, он и сам не хотел отказывать, огорчая её.
У Чжэнь хоть и была на редкость своевольной, но никогда не втягивала других в неприятности из-за своих выходок. Тем паче того юного господина, что ей по сердцу. Обид она не допустит. Она улыбнулась в седле, перехватила поводья, намотала на руку и сказала:
— Держись крепче. Я поведу. Не тревожься: я знаю пару глухих тропок, никто и не заметит.
И в самом деле, дороги оказались глухими. Навстречу попались лишь двое, да и ехала она быстро. В сгущающихся сумерках, даже увидь их кто со стороны, и не разглядеть было бы, кто там вдвоём верхом.
Сначала Мэй Чжуюй держал дистанцию, но на ходу пришлось придвинуться к У Чжэнь совсем близко. Стоило опустить голову, и он чувствовал запах дыхания У Чжэнь и аромат розового пиона на ее голове. Смотря, как цветок покачивается в чёрных прядях, Мэй Чжуюй несколько раз рассеянно думал, что тот вот-вот выпадет.
Волосы У Чжэнь были собраны наверх, оголяя белую шею; платье госпожи Фу оказалось ей великовато, и на ходу ворот сам собой разошёлся. Мэй Чжуюю стоило только взглянуть вниз — и перед глазами открывалась нежная белизна кожи, как будто светящаяся в полумраке. Ему стало не по себе; уши запылали. Он подумал, что видит то, чего видеть не должен, и смутился.
Несколько раз ему хотелось подтянуть опустившийся ворот У Чжэнь, да только трогать её одежду было бы слишком дерзко. Он отвёл взгляд и уставился ей в макушку.
Дождь почти кончился, лишь редкие капли слетали с неба. За этот отрезок пути они снова немного намокли, но как раз оказались у цели.
— Здесь, — сказала У Чжэнь и потащила Мэй Чжуюя в ярко освещённое заведение.
