У Чжэнь знала Ли Юйю: когда-то они бывали в одной компании, да только нрав у Ли был слишком вольный, она держала при себе целый гарем фаворитов; У Чжэнь утомляло их приторное сюсюканье, и она перестала выходить с ней в свет.
Видя, как Кошачья госпожа хмурит брови и усмехается, Ху Чжу старалась ее урезонить:
— Да что он такое? Пустое место. Ну, сболтнул гадость, тебе неприятно, так прихлопни, да и всё. Не стоит тратить на такое злость.
— Не об этом думаю, — отмахнулась У Чжэнь и потерла виски.
— О чём же?
— Мой господин прямодушен и холоден, он людей видит насквозь, но чужими делами не интересуется. Такие речи он, верно, и сам не раз слышал. И каково ему, слушать такое…
— А-а, жалко стало? — всё поняла Ху Чжу. — Боишься, вдруг усомнится в тебе?
— Нет, — покачала головой У Чжэнь. — Он так любит меня, что все прочее для него пустяк. Не станет он держать в сердце такую грязь.
— Тогда чего тревожиться? Ты сама на подобные сплетни давно махнула рукой и правильно. Пусть болтают.
У Чжэнь снова усмехнулась:
— Про меня пусть говорят, что хотят, мне безразлично. Но поливать грязью моего мужа в моём же присутствии… это нельзя прощать.
— Да кто же при тебе такое скажет? — возразила Ху Чжу. — Ты не из не робкого десятка.
— Раз я услышала, значит, при мне, — отрезала У Чжэнь.
— И что ты задумала? — оживилась Ху Чжу.
— Что? — У Чжэнь скрестила руки и улыбнулась. — Слава у меня и правда дурная. Раз он мне настроение испортил, то я испорчу ему.
Сказав это, она легко побежала вниз. Ху Чжу, предчувствуя зрелище, с интересом перегнулась через перила.
Цуй был пьян в дым. Когда У Чжэнь подошла сзади, он всё ещё распалялся, клеймя Мэя неблагодарным. Только когда приятели по обе стороны уставились на него выпученными глазами, он лениво повернул голову.
Увидев У Чжэнь, Цуй протрезвел наполовину, он передёрнулся и побледнел:
— Го-го… госпожа У…
Следуя её едва заметному движению, сосед по столу тут же поспешно вскочил и отодвинулся. У Чжэнь села рядом, опёрлась на стол и, косо на него глядя, почти ласково сказала:
— Я, между прочим, замужем. К чему вторая дочь дома У? Мой господин Мэй; лучше зови меня госпожой Мэй… Господин Цуй, вы ведь знаете, кто мой муж?
Как не знать, только что он поливал господина Мэй грязью. Цуй, скрипя улыбкой, попытался смазать ситуацию, плеснул ей вина:
— Видно, я перебрал. Ничего не помню, что там наговорил… Если чем обидел, прошу прощения у госпожи… у госпожи Мэй.
Род Цуя бы не из первых, но брак с княжной позволил ему пристроиться в круги повыше; однако чаще он всё же водился с мелкими чиновниками. Разозлить У Чжэнь он не рискнул бы ни за что, ведь её любили и государь, и императрица, она была в милости у многих вельмож, а половина знатной молодёжи Чанъаня считалась её знакомыми. Разгневай её, и он пропал.
Он рассчитывал, что стоит лишь присмиреть и замять, и всё обойдётся: ругался он ведь в основном на Мэя, её же задел только попутно. Ему и в голову не приходило, что У Чжэнь любит господина Мэя всем сердцем; он думал, что пришла для вида, отстоять честь рода, а вовсе не из-за какого-то Мэя. Да и что там можно любить: ее муж на вид был самый обыкновенный, характер не из покладистых… Кому же такой понравится? А у самой У Чжэнь полно друзей в музыкальных домах.
Эти мысли окончательно выветрились, когда вино из кружки оказалось у него на лице. Цуй тупо смотрел, как У Чжэнь ставит чашу на стол, и только тогда понял: его окатили с головы до ног.
— Э…
Не успел вымолвить и слова, как У Чжэнь переменилась в лице, вскочила, схватила его и поволокла к выходу. Он спотыкался, чувствуя, какая у неё страшная сила, вырваться было невозможно. Один миг и он почувствовал ледяную воду: У Чжэнь сунула его голову в пруд с лотосами. Разноцветные карпы шарахнулись во все стороны, а Цуй, опомнившись, судорожно забился.
Она без спешки держала его в воде, потом дёрнула за волосы, давая вдохнуть, и тут же вновь окунула. Так раз за разом, пока он не обмяк, с соплями и слезами, в крошеве ряски и прудовой зелени. Это было жалкое зрелище.
Наконец она его отпустила и отшвырнула в сторону. Цуй протрезвел дочиста; в нём кипели злость и страх, но страх перевешивал. Он лежал, дрожа и захлёбываясь воздухом.
У Чжэнь, глядя сверху вниз, отряхнула воду с ладоней:
— В следующий раз, завидев моего господина Мэй Чжуюя, сворачивай с дороги. Покажешься ему на глаза, получишь по шее. Скажешь о нём хоть одно слово, хоть в лицо, хоть за спиной, и я о тебе позабочусь.
Оставив Цуя трястись от ужаса, У Чжэнь, выпустив пар, отправилась на рынок демонов к Лю Тайчжэнь.
— Маленькая Змея, — сказала она, — в последние дни я прибрала немало грязи. Остаток для тебя.
Лю Тайчжэнь была вяла и нездорова. В дни праздника повсюду пахло сюнхуанским вином; змеям этот запах особенно противен: не страшен, но отвратителен, как людям зловоние помоев. Поэтому она почти не выходила, и делами рынка занималась У Чжэнь вместе с Ху Чжу и четвёркой помощников, мотаясь день и ночь.
— Что, дела у тебя? — спросила Лю.
— Конечно, — вполне уверенно ответила У Чжэнь. — Я всё-таки замужем. Несколько дней не наведывалась к своему господину, а тут ещё всякий сброд языками мелет и лезет ему в душу. Пойду и хорошенько его утешу.
