Цзи Боцзай отвёл взгляд.
Коротко кивнул:
— Понял.
Он никогда не был из тех, кто силой удерживает кого-то рядом. Если она решила, что нет смысла оставаться возле него — значит, так тому и быть. Он ведь не будет злиться.
Не злиться. Не злиться. Разозлишься — заболеешь, а лечить некому. Всего лишь одна девушка… Пустяки.
Цзи Боцзай вышел за ворота, шагнул в повозку — и с силой наступил на подножку, тут же сломав ярмо звериной повозки.
Внутри всё кипело.
Да что ж это за женщина такая! Наглая, упрямая, будто весь мир ей что-то должен. Думает, раз у неё есть немного мастерства, можно жить, не считаясь ни с кем?
Если бы он не прикрывал её из тени — её дворик уже давно снесли бы до основания: желающих вызвать её на поединок хватало с избытком!
Да ещё смеет говорить, что искала в нём только деньги! Он что — по её мнению, бездарный скупердяй без намёка на привлекательность?
Сколько девушек мечтают хотя бы просто заговорить с ним, сколько смотрят с надеждой — а эта? Эта получила всё и ещё осмеливается говорить, будто осталась в проигрыше!
Да, он и сам порой использовал её — но ведь всегда, всегда заботился о её жизни.
Она всерьёз думает, что всё это было так просто? Что те задания можно было выполнить без риска, без расчёта, без его незримого щита?
Он ведь — лучший боевой культиватор Му Сина! Он тот, кто должен привести город в число Верхних Трёх! Так что плохого в том, что он осторожен? Он убил столько людей — кто знает, сколько из них теперь мечтают о его смерти и плетут ловушки?
Да, в её поведении было много странностей — он лишь на мгновение усомнился, и что? Неужели не имел права? Она сама ни в чём не призналась, ни словом не обмолвилась! А если сравнивать — он надёжнее, чем Сыту Лин в сто раз!
Цзи Боцзай сжал кулак, резко опёрся о кузов повозки и с силой выдохнул, словно выталкивая из себя яд злости.
Затем, будто ничего и не случилось, плавно, с прежней невозмутимостью, опустился на сиденье.
Не стоит спешить. Всего лишь Юаньшиюань — ну и что. Впереди целая жизнь, она ещё успеет хлебнуть трудностей. А тогда… тогда она сама к нему вернётся.
Звериная повозка тронулась с места.
Не Сю, сидящий на облучке, наконец облегчённо выдохнул: похоже, господин наконец-то успокоился.
Но стоило повозке завернуть за угол, как изнутри раздался глухой треск — «крак» — и ещё одна поперечина повозки с треском лопнула.
Не Сю: «……»
Он никогда не видел господина таким.
Цзи Боцзай всегда был холоден, сдержан, непроницаем. Для него имело значение только одно — месть. Всё остальное словно не касалось его. Порой даже казалось, что он уже почти отрёкся от мира, как бессмертный на пороге Дао.
А теперь… теперь этот почти бессмертный — чуть повозку не сломал пополам.
Всё-то эти полгода… и словно человек в нём пробудился. Господин, обычно хладнокровный, как лёд на вершинах гор, вдруг начал по-настоящему… злиться. И, что самое странное — в этом гневе появилось что-то по-человечески живое. Даже… немного милое.
Сдерживая смех, Не Сю осторожно повёл повозку к задним воротам резиденции.
— Сестра Мин, — пробормотал Сыту Лин, уже изрядно хмельной, моргая с наивной серьёзностью. — Если ты так и не встретишь того самого — ты что, совсем не выйдешь замуж?
Мин И, слегка пьяная, покручивала в пальцах чашу и улыбнулась, лениво и чуть насмешливо:
— Даже если встречу — всё равно не выйду.
— А? — Сыту Лин недоумённо склонил голову.
— Замуж ведь не обязательно идти, чтобы жить, правда? У меня есть своё дело, своё мастерство. Есть путь, который я сама выбрала, — сказала она и залпом допила остатки вина. Затем, слегка покачнувшись, встала и обняла за плечи Синь Юнь. Кончиком пальца она мягко ткнула ту в лоб. — Влюбляться до головокружения и плыть по реке чувств… — она хихикнула. — Это оставим юным девушкам вроде неё.
Словно слова попали прямо в цель, Синь Юнь тут же вспыхнула до корней волос, замахала руками, заикаясь:
— Ч-что ты говоришь, какой ещё сердечный… Н-нет у меня никого! Совсем!
Мин И весело рассмеялась, перехватила Синь Юнь за щёчки и, чуть щурясь, сказала:
— Если нет никаких преград — значит, если сердце занято, то и прятать не нужно. Зачем прятать то, что даётся не каждому? В мире куда больше тех, кто не может признаться даже себе…
Шатаясь, она пошла было дальше, но Синь Юнь поспешно подхватила её под руку, прижав к себе. В этот момент ей стало совсем не до признаний и стеснения — только бы удержать Мин И на ногах.
— Я отведу её отдохнуть, — быстро сказала она Сыту Лину. — Завтра ведь ещё переезд.
— Конечно, — кивнул тот и проводил их взглядом до самого входа в гостевой флигель.
Фу Юэ стоял рядом, молчаливо наблюдая за ними. Через пару мгновений он негромко произнёс:
— Говорит она… правильно.
Сыту Лин чуть опустил взгляд, уголки губ дрогнули в неясной улыбке.
— Не совсем, — сказал он. — Если ты точно знаешь, что тот человек… не любит тебя, тогда даже если в сердце кто-то есть — лучше уж молчать. Иначе не только любви не будет — и дружбу потеряешь. Разве не так?
