А вот Фань Яо и остальные вроде бы держались бодро — но не успели даже как следует выгрузить свои вещи, как со всех сторон к ним начали подходить люди.
Мгновенно насторожившись, они подняли защитные щиты.
Однако окружившие их оказались вовсе не бойцы — сплошь пожилые тётушки, старушки и девчушки. Постояв в кругу, те вдруг начали… бросать в Цзи Боцзая цветы.
Если бы это были обычные бутоны — он бы, может, и принял. В конце концов, жест был добрый, от всей души. Но… местные цветы были больше, чем его голова. Пышные, тяжёлые, с хрустящими лепестками. Одна такая «веточка» — и плечо затечёт.
Он пытался было сохранять невозмутимость, но в итоге стал уворачиваться, отскакивать, и всё равно не всегда успевал.
— Ах, какой красавец! — восторженно причитала одна тётушка. — Не уворачивайся, милок! У меня дома две славные дочки — обе тебе отдам!
— А моя ничуть не хуже, — вступалась другая. — Пойдём ко мне, посмотришь!
— Такому красавчику, — подхватила третья, — обязательно надо хоть пару цветков прицепить. А то ж как не местный!
Вся площадь вокруг уже хохотала — даже ученики Юаньшиюаня не удержались, начали подзадоривать, смеяться.
Цзи Боцзай изо всех сил уворачивался, но это не мешало ему метнуть в сторону Мин И такой взгляд, будто вся эта «цветочная атака» — её личная месть.
Мин И: «…Что?»
А при чём здесь вообще я?
Теперь, когда они добрались до Фэйхуачэна, Мин И сразу решила: жить с остальными она не станет. Спокойно сообщила, что, если кому-то понадобится артефакт или ремонт деталей — пусть приходят к ней сами.
Цинь Шанъу пытался её переубедить, но безуспешно. У Мин И с деньгами было всё более чем в порядке — и, не колеблясь, она тут же выкупила просторный особняк в хорошем районе города. В тот же день она и Синь Юнь перебрались туда.
Цинь Шанъу ничего не оставалось, как собрать остальных учеников и повести их осматривать площадку для предстоящих состязаний.
Но вечером, когда пришла пора искать постой, оказалось, что почти все крупные гостиницы города уже забиты командами из других городов.
Му Син, увы, не пользовался авторитетом, способным повлиять на распределение мест — им попросту не хватало статуса, чтобы потеснить конкурентов. А гостиницы попроще, в отдалении, были не просто менее удобными — они могли всерьёз повлиять на отдых и восстановление учеников перед испытаниями.
Цинь Шанъу стоял посреди улицы, хмурясь, и чувствовал, как нарастает тревога.
— За мной, — коротко бросил Цзи Боцзай, махнув рукой Луо Цзяояну и остальным.
Тот скривился: идти куда-то по первому зову Цзи Боцзая — последнее, чего ему хотелось. Но вид у того был слишком уверенный, даже самоуверенный — и, хоть и сквозь зубы, Луо всё же последовал за ним:
— Куда?
— За покупками.
— За покупками? — Луо Цзяоян тут же поморщился. — Нам тут ночевать негде, а он шляется по лавкам…
Фань Яо и прочие были скорее заинтригованы, чем раздражены. Все пошли следом — и вскоре оказались перед старинной антикварной лавкой.
— По одной вещи на каждого, — спокойно сказал Цзи Боцзай, не глядя на них. — Стулья, вазы, ширмы — берите что угодно.
Луо Цзяоян ошарашенно замер: что за чепуха? Только он собрался задать вопрос, как вдруг Чу Хэ — парень с острым чутьём и ещё более острым умом — радостно вспыхнул глазами, сразу подхватил мысль и кинулся исполнять.
И уже через минуту каждый — от молчаливых учеников до самого Цинь Шанъу — оказался с каким-нибудь предметом в руках. Цинь, не успев опомниться, уже стоял с нефритовым жезлом жуи в объятиях, сбитый с толку, но… заинтригованный.
Хотя лавка и выглядела убого — затенённая, полупустая, неказистая — вещи в ней оказались недешёвые. Но Цзи Боцзай даже не моргнул: отсчитал золотой слиток и расплатился, будто покупал пригоршню репы.
Затем, не теряя времени, повёл всю свою «процессией» к новому дому Мин И… и без лишних церемоний постучал в ворота.
Мин И, увидев, кто там, только тяжело вздохнула:
— Даже призраки не бывают такими назойливыми.
Цзи Боцзай поднял руку, лениво потрясая в пальцах нефритовую статуэтку Гуаньинь:
— С новосельем. Дар прилагается — примешь?
Нефрит был первосортный — чистый, с тонким блеском и правильным оттенком. Мин И поколебалась… и, вздохнув, распахнула ворота.
И тут началось.
Один за другим ученики потоком внесли внутрь вазу за вазой, ширму за ширмой, табуреты, шкатулки, нефритовые украшения, парные свечники, медные жаровни — настоящий ручей «подарков», лившийся через порог её нового дома.
— Все постоялые дворы переполнены, — Цинь Шанъу замыкал процессию и, приблизившись к Мин И, сказал сдержанно: — Нам придётся остановиться здесь на несколько дней. Ты не против?
Против? Да я ещё и завтрак могу включить.
Мин И с сияющими глазами приняла из его рук нефритовый жуи, и, прижав его к рукаву, начала тщательно протирать:
— Да вы что, учитель. В дороге ведь как — взаимная поддержка и забота. Как можно такие вещи считать неудобством?
На деле она всё утро расстраивалась, глядя, сколько денег ушло на покупку дома. На мебель, посуду и утварь уже не хватало ни монеты. А тут… сами всё принесли!
Теперь пусть хоть кто говорит про «испорченную человеческую натуру» — но, если эта натура приносит с собой столько добра, пусть себе будет как угодно «испорченной». В золоте и нефрите даже она, откровенно говоря, сияет.
