— Но если сегодня ты первым пустил в меня стрелу, да ещё и с ядом, — голос Мин И стал холодным, будто ночной ветер в горах, — с чего ты взял, что я не имею права ответить?
Она чуть наклонила голову, её губы изогнулись в мягкой, почти беззлобной улыбке:
— Все громкие титулы, что только можно, я уже носила. Герой, гений, гордость города, любимчик старших… Один-единственный остался — предательница. Изменница своему городу. Интересный, новый, ни на кого не похожий. Раз уж хочешь повесить его на меня — да пожалуйста. Пусть будет и этот.
С этими словами Мин И подняла глаза и задержала взгляд на Чжоу Цине, что всё ещё сражался в гуще боя. Сила в нём была, спору нет, но в остальном — грубый, прямолинейный, легко читаемый. Очень напоминал Фан Яо, только медлительнее.
Мин И неспешно достала «Синьхэ Ложжи» — тонкий и смертоносный механизм, сверкавший в её руках, словно застывшее в металле солнце. Она вложила в него иглу, и в следующее мгновение — выстрел.
Иголка метнулась в воздух, будто осенний лист, пойманный ветром, — и ровно в то место, где у Чжоу Циня шея переходила в плечо, вонзилась с хирургической точностью.
Он даже не успел посмотреть, кто в него выстрелил. Всё тело окутала боевая печать — и рухнул он в траву, как срубленное дерево.
Мин И не дрогнула. Ни один мускул на её лице не шелохнулся. Лишь легонько поправила плечо, на котором всё ещё лежала её рука, и негромко сказала, глядя в сторону:
— У вас был выбор. А теперь… не будет даже этого.
Чжу У, стоявший рядом, мгновенно утроил защиту на своём затылке — но Мин И только слегка прищурилась, и едва ощутимый порыв юань разметал его, как сухой лист под дождём. Ловкий выпад Луо Цзяояна завершил атаку: десять стремительных ударов, точных, как молнии в грозу, — и стоило Чжу У допустить малейшую ошибку в балансе, его повалило лицом в мягкую, душистую глину под ногами. Щит треснул с глухим звуком — и в тот же миг сработала печать выбывания.
Мин И не глядя повела рукой, и «Синьхэ Ложжи» вновь легла ей в ладонь. Острие смертоносной иглы остановилось в полусантиметре от лба Вэй Чаншэна, всё ещё связанного и не способного пошевелиться.
— Вы смогли ранить меня только потому, что слишком хорошо меня знаете, — её голос был мягок, но в нём звенела сталь. — Но не забывай: я тоже знаю вас не хуже. И именно поэтому могу убить.
Вэй Чаншэн вздрогнул. Лицо побелело, брови сдвинулись в одну жёсткую линию — страх проступал во всём его облике, даже в выдохах.
Вдали, среди сражающихся, остался лишь один — Мин Синь, ван из Чаояна. Он пришёл сюда с высоко поднятой головой, преисполненный честолюбия, но всё рассыпалось в прах при первом столкновении с Мин И и Цзи Боцзаем. Они были словно камень, разбивающий волны: неумолимые, хладнокровные, неудержимые.
Гнев кипел в нём, пальцы сжимались до белых костяшек. «Сань Эр был прав, — думал он. — Я был слишком мягок, слишком наивен…»
Пока эти двое живы, пока Му Син стоит на ногах — ни ему, ни Чаояну не видать ни славы, ни места под солнцем.
Стиснув зубы, Мин Синь вдруг усмехнулся — уголки губ вздёрнулись в неестественной, почти злорадной улыбке:
— Старшая сестра так надолго исчезла, и даже не удосужилась прислать Сы-хоу ни строчки. Как ты думаешь, если она узнает, что ты жива, да ещё и стала женщиной, прячешься в Му Сине и бестолково шатаешься по чужим краям — какой будет у неё тогда взгляд?
Сы-хоу… Его выражение значения не имело. Но стоило кому-то прознать о том, что она — женщина, и весть эта дойдёт до столицы, вся семья Сы-хоу окажется под ударом. Там ведь её плоть, её кровь. Её род.
Мин Синь, глядя на неё, был уверен, что вонзил клинок в самую суть, задел её за живое, прижал к стене. Он уже вкушал сладость победы.
Но напротив — полная невозмутимость. Ни единого проблеска тревоги в глазах Мин И, как будто он только что заметил, что сегодня вечером ветер усилился. Безразличие было почти оскорбительным.
— У него корни юань слабы, — лениво бросила она Цзи Боцзаю, — не стоит тратить силы. Просто оглуши его.
Цзи Боцзай кивнул, как будто услышал обыденную вещь — и ударил.
Одним плавным движением ладони он отбросил Мин Синя прочь, прямо в область миньюй под покровом печати — туда, где участников немедленно вычеркивало из состязания.
Вэй Чаншэн смотрел на Мин И с такой сложной, противоречивой смесью в глазах, будто пытался в ней разглядеть когда-то знакомого человека. Молчал долго — слишком долго — прежде чем наконец заговорить:
— Ты… ты ведь раньше была другой. Гордой, справедливой, доброй. Ты чтила старших, была примером для нас всех. А теперь… теперь даже тени человечности в тебе не осталось. Ни капли преданности городу. Ни капли любви к семье. Лучше бы ты тогда действительно умерла.
Голос его был полон горечи и безысходной злобы.
Мин И взглянула на него спокойно, ровно, так, будто услышала чью-то бессмысленную жалобу на судьбу:
— У меня нет ни города, ни семьи, — сказала она холодно. — А что до смерти… если осмелишься произнести ещё хоть слово, я сама прослежу, чтобы ты умер раньше меня.
Острие «Синьхэ Ложжи» упёрлось ему прямо в лоб. Ни один из присутствующих не усомнился — она говорила всерьёз.
Глаза Вэй Чаншэна метнулись в сторону, полные лютой ненависти, но рот его остался плотно сжат. Он промолчал.
И в следующую же секунду хвост чёрного дракона с глухим свистом ударил ему в затылок, и тело мужчины, подломившись, исчезло в голубом мареве печати — он был окончательно выброшен из боя.
Вокруг воцарилась тишина. Воздух как будто стал гуще, пропитанный странным напряжением. Что-то в этой тишине было не то — не облегчение после боя, не усталость, а скорее… недосказанность, которая повисла в воздухе.
Мин И бросила взгляд через плечо — на товарищей, которые всё это время шли с ней рядом, сражались бок о бок, доверяли… А теперь стояли молча, сбитые с толку. До них, похоже, только сейчас стало доходить, кто она на самом деле.
Она неловко потупилась, опустив ресницы. Что теперь говорить? Столько времени хранила эту тайну, а в итоге всё всплыло вот так — в бою, на лету, сквозь обнажённую боль.
— Это… — начала она неуверенно, — я не лазутчица, честное слово. И вовсе не собиралась возвращаться в это ваше Собрание Цинъюнь, ни в какие турниры… Я, правда, просто хотела заработать немного денег…
Но договорить она не успела — резкий голос прервал её.
— Ты просто потрясающая!
Луо Цзяоян будто очнулся от забытья. Вскинув голову, он с блеском в глазах шагнул к ней, руки уже были протянуты — собирался то ли обнять, то ли хлопнуть по плечу — но на полпути замер, уловив ледяной взгляд из-под полуприкрытых век.
Цзяоян поспешно отдёрнул руки, неловко хихикнул, но и это не уменьшило искреннего восторга в его голосе:
— Кто бы мог подумать! Та-акая сила, такая выдержка! Да ты лучший человек, кого я знал, неважно, мужчина ты или женщина! Никогда бы не подумал, что в мире может быть такая невообразимо могучая девушка!
Мин И моргнула. Она ожидала всего — осуждения, страха, даже предательства. Но не этого.
Где-то в глубине души, очень тихо, что-то оттаяло.
