Смена участника на середине сражения — дело крайне рискованное. Особенно если заменяющий — ранен и истощён. Арена не ждёт. И если новенький не сумеет быстро прорваться к своим — его просто сотрут с поля. Большинство сочувственно качали головами, не питая иллюзий. Кто-то уже подзывал лекаря к границе арены, ожидая неминуемого провала.
Но в это же время, в тенях под трибунами, Шэ Тяньлинь будто забыл, как дышать.
Он внимательно вглядывался в фигуру Мин И. Та, что ещё недавно казалась ему сломанной, утратившей волю к битве, вновь обрела ту самую стойкость, которая когда-то пугала даже элиту Чаоян.
Этот взгляд. Эта поступь. Это пламя.
Он уже видел его раньше — и знал, если она вернулась с этим взглядом — значит, её не остановить. Даже сама смерть, стоящая у края области минъюй, — и та отступит.
Это была не Мин И. Это был — Мин Сянь.
Шэ Тяньлинь не знал, что именно её подтолкнуло, что разожгло в ней это пламя, но он ощущал: то, что сейчас проснулось в ней — уже не угаснет. И именно сейчас, он, мастер шэньци, как никогда жаждал узнать: что сможет сделать человек с разрушенными меридианами?
Мин И, ступив на порог миньюй, тут же ощутила вихрь яростной энергии — в лицо ударила плотная волна чьей-то атаки. Она не колебалась. Мгновенно призвав чисто-белый щит, она подняла свой артефакт — «Синьхэ Ложжи» — и ответила с ошеломляющей силой.
Грохот разнёсся над ареной.
Вспышка ослепительно белого света пробила небо, прорвавшись сквозь барьер миньюй, как будто собираясь разорвать саму ткань мира.
— Глупость несусветная, — фыркнул Цзо Пин, наблюдая с трибуны. — Это поле требует тишины и скрытности. С таким шумом она только навлечёт на себя новых противников.
— Ошибаешься, — Шэ Тяньлинь слегка усмехнулся, не отрывая взгляда от бушующего белого сияния. — С такой силой она привлечёт не только врагов…
Из разрастающегося в небе светового столпа, вырвавшегося из цветущих зарослей на южной стороне арены, исходила не ярость — а зов. Зов, который мог услышать лишь один человек.
Цзи Боцзай обернулся.
Глаза сузились. Взгляд стал острым, как лезвие клинка.
Он знал этот свет. Он знал, кто зовёт.
— За мной. — коротко бросил он товарищам, и, не дожидаясь ответа, рванул в сторону взметнувшегося света.
— Мин И?.. — прохрипел Луо Цзяоян, едва приподняв веки. Кровь ручьями стекала с его висков, заливая глаза. — Она правда пришла? Не смогла смотреть, как мы тут умираем?..
Цзи Боцзай не стал ничего отвечать. В ответ — только ускорился, прорубая путь сквозь вражеские линии. Без остановки, без колебаний — он вёл команду вперёд, туда, где небо разрезала ослепительная белизна.
Чистая, словно лунный свет, белоснежная юань — редкость сама по себе. А такая мощная, такая подавляющая — и вовсе порождала замешательство. Несколько вражеских отрядов на мгновение замерли, растерянно переглядываясь. Молва о возвращении Мин Сянь расходилась быстро, и многие подумали, что это Чаоян сменил бойца, отправив его.
Но выражения лиц у бойцов Чаоян говорили о другом — их лица налились мраком, ярость кипела в их взглядах. Увидев, куда ведёт белый столп света, они бросились туда же — но не с поддержкой, а с мечами и яростным криком:
— Предатель! Предатель!
Потоки юань всех цветов обрушились на девушку. Но Мин И, не дрогнув, одним движением развернула десятки защитных артефактов — они замкнулись плотным полусферическим щитом вокруг неё, словно скорлупа яйца, непроницаемая и мощная.
Яркие волны энергии с грохотом ударяли по щиту, оставляя в нём только вмятины. Ни один удар не прорвался внутрь.
На трибунах замерли. Несколько старших наставников с других городов невольно обернулись к Шэ Тяньлиню, с немым вопросом во взгляде: не ты ли это?..
Но мастер артефактов только невозмутимо развёл руками, лицо его было полно гордого равнодушия:
— Что вы на меня так смотрите? Я ведь и сам в шоке. Совсем не я учил… честное слово.
Шэ Тяньлин лишь усмехнулся про себя: «Я бы никогда не стал учить Мин И создавать такие… постыдные игрушки. Это она сама украдкой нахваталась — как воровка в зале мастеров…»
Но сейчас было не до гордости.
На трибуне царил гул, а в поле — ярость.
Ван Юн в этот день отсутствовал, и командование Чаояном перешло к Вэй Чаншэну. Его глаза налились кровью, лицо перекосилось от злобы.
— Сломать это чертово яйцо! Вместе с ней растереть в пыль!
Бросать всю силу на защитные артефакты — решение далёкое от разумного. Это пустая трата юань, тяжёлый, истощающий бой. Но сдерживать себя никто не собирался: это была личная месть. И потому бойцы Чаоян не колебались — вложили всю ярость в удар, словно прибой ярости навалился на сверкающую оболочку.
Мин И лишь глубоко вздохнула. Она укрепила свою защиту ещё одной волной чистой белоснежной юань, создав вокруг артефактного щита новый купол. И когда вся эта ярость обрушилась, она вместе со своим щитом не раскололась — а только скользнула назад, отброшенная волной, но не разрушенная.
Пока весь остальной мир пытался уничтожить её, она — выживала. И ждала.
— «Их юань восстановится только через полпалочки — чего же вы ждёте?» — голос Мин И, усиленный юань, гулко разнёсся над полем, как удар в боевой гонг.
Всё ещё прячущиеся в стороне бойцы Синьцао, едва уловив смысл её слов, мгновенно рванулись вперёд. Они словно и ждали сигнала — бросились на бойцов Чаояна, которые только что истощили свои силы и теперь стояли, побелевшими от ярости и бессилия, но безоружными.
Мгновение — и несколько бойцов Чаояна были выброшены из арены, охваченные куполом области миньюй и ошарашенные предательским ударом.
Однако волны мощнейшей юань, вызванные предыдущим шквалом, всё ещё носились по полю, как раскалённые вихри. Мин И прищурилась, отделила тонкую нить своей энергии и метнула её в сторону — точно в бушующую волну. Словно остриё копья, её импульс встряхнул хаос, направив смерч энергии в противоположный сектор поля.
Поток ударил в лагерь Синьцао — туда, откуда они только что атаковали Чаоян. Тех, кто секунду назад радовался лёгкой победе, теперь захлестнула волна чужой силы, беспорядочной и опасной.
— «Чёртова змея!» — выкрикнул один из бойцов, только открыв рот, чтобы выругаться, как…
… его затылок пронзила стужа.
Мгновенно. Без звука. Один за другим воины Синьцао попадали под удары со спины — там уже подоспели люди Му Сина, ведомые Цзи Боцзаем.
Мин И, не теряя времени, отступила за следующий выступ скалы. Всё шло по плану.
