Луо Цзяоян и сам не ожидал, что судьба может вдруг обернуться такой благосклонной. Они только-только подоспели, как Чаоян уже был выведен из строя силами Синьцао, а тем временем и сами бойцы Синьцао, застрявшие в бешеном шторме юань, оказались легкой добычей — и были мгновенно добиты ими.
— Вот уж поесть так поесть! — выругался Фань Яо, тяжело дыша и ощупью собирая разбросанные повсюду крохи чужой энергии. — Эти чертовы выродки всё время нас прижимали, сколько бы сил ни было — всё уходило на оборону!
Он широко зевнул и начал, не стесняясь, жадно поглощать плавающие в воздухе потоки юань, почти с варварской жадностью. Этот метод был далеко не безупречным — чужая энергия плохо усваивалась, многое терялось, но в столь измотанном состоянии, как у них, выбирать не приходилось.
Цзи Боцзай не стал тратить слов — он бесшумно ступил на свой летающий меч и подлетел к защитной сфере, в которой всё ещё пряталась Мин И. Одним движением он разрезал купол, и девушка шагнула наружу — бледная, с промокшей от крови повязкой на руке, но с глазами, горящими огнём.
— Почему ты вдруг… — начал он.
— Быстро выигрывай! — Мин И вцепилась в его руку, голос был тихим, но каждый слог звенел напряжением. — Победи в этом бою. А потом иди со мной!
Цзи Боцзай замер, на секунду потеряв дар речи.
Она смотрела на него так, будто на свете не было ничего важнее, чем то, что она собиралась сказать дальше.
Он никогда прежде не видел в её взгляде такого огня. Мин И подняла к нему лицо, а в её глазах отражался только он — целиком и без остатка.
У сердца Цзи Боцзая дрогнула струна. Он неловко отвёл взгляд.
…Понял, — пробормотал он.
Мин И молча взяла в руки их повреждённые артефакты. Ведя команду по безопасной траектории, она одновременно быстро и ловко восстанавливала защиту и усиливала ядра оружия.
На трибунах наблюдавшие за боем старшие наставники снова дружно повернули головы в сторону одного человека.
Руки у неё так и летают… уж слишком она это делает ловко, — заметил кто-то, прищурившись.
А Шэ Тяньлинь только ещё шире улыбнулся.
— В каждой эпохе Циньюня рождаются свои таланты. Девушка явно с даром, — произнёс он с видом, будто и сам впервые это замечает.
— Один дар тут делу не поможет. Кто-то её явно учил. — Цзо Пин, наставник Синьцао, прищурился и подозрительно уставился на Шэ Тяньлиня. — Не ты ли, мастер Шэ, под шумок взял себе ещё одного ученика?
Шэ Тяньлинь резко стал серьёзен. Он с грохотом хлопнул по столу, поднял руку к небу и с торжественностью старого генерала произнёс:
— Вы что меня за кого держите? Я давал клятву: за всю жизнь — только один ученик, и это Мин Сянь!
…И надо же — какого ученика он выбрал. Только гляньте на технику — да один в один как у него.
Несколько наставников переглянулись, будто хотели что-то сказать, но все как один проглотили свои слова, обречённо откинувшись назад и продолжив молча наблюдать.
Обычным кузнецам требуются часы сосредоточенной работы, чтобы восстановить артефакт высокого уровня. А она — сидя прямо на поле боя, ловко отковыривает повреждённые пластины, несколько движений с мягким металлом, вспышка чистой юаньской силы — и вот оружие вновь сияет, как новенькое.
Команда Му Сина, ещё мгновение назад почти полностью измотанная, словно заново родилась. В глазах бойцов зажегся боевой пыл, движения вновь обрели резкость и уверенность.
— Так дело не пойдёт, — в укрытии затаились участники Чжуюэ, напряжённо совещаясь. — Надо сначала выбить у них кузнеца. Эта девчонка и так ранена, с ней будет проще, чем с остальными.
Мнение показалось всем разумным. И уже при следующей встрече на тесной тропе с противником их цель была очевидна — первым делом бить по кузнецу.
Однако…
Кто-нибудь может объяснить, в чём дело? Почему, когда атакуют остальных, Цзи Боцзай ещё может ограничиться защитой, но стоит кому-то замахнуться на этого мастера артефактов — и он тут же становится демоном возмездия?
Он не просто отражал удары — он бросался в атаку сам, молниеносно, с такой неукротимой силой, что казалось, он намерен не просто отбить врага, а стереть его с лица земли. Его сила юань вихрем обрушивалась на нападавшего, беспощадная, словно сам он не защищал — а мстил.
К счастью, у Чжуюэ хватило сообразительности: лидер команды среагировал молниеносно и, прежде чем Цзи Боцзай обрушил на его напарника удар сокрушительной силы, сам вырубил товарища, тем самым добровольно выбив его из состязания. Иначе последствия были бы слишком серьёзными — ту атаку остановить было бы невозможно.
— Он, что, наконец понял, как важен кузнец в команде? — вполголоса пробормотал довольный Фан Яо.
Чу Хэ покачал головой, невозмутимо глядя вперёд.
— Или, возможно, всё дело в том, что это госпожа Мин.
— Шутишь? Мы где вообще находимся? Здесь, во время боёв между городами, кому вообще до сентиментальностей?
Фан Яо отмахнулся, хмыкнув, но не успел закончить фразу, как перед ним разыгралась сцена, от которой у него глаза на лоб полезли.
Цзи Боцзай молча подошёл к Мин И, наклонился, и — просто взял её на руки. Точнее, закинул за спину, будто она невесомая, и с холодным, как зимний лёд, голосом сказал:
— Терпеть не могу, когда на теле остаются шрамы. А ты, видимо, изо всех сил стараешься заработать себе ещё один.
Мин И, сосредоточенная и настороженная, будто и не слышала его слов — всё её внимание было приковано к окружающему пространству, к каждому мельчайшему движению. Но Цзи Боцзай, казалось, беседовал сам с собой:
— Ладно уж… вернёмся — поищу, остались ли ещё целебные травы.
Фан Яо застыл, открыв рот.
— Мы тут чуть живы… у нас у каждого минимум по десятку ран… он хоть слово сказал? Хоть краем глаза посмотрел?
Он обернулся к Чу Хэ, возмущённо зашептав:
— Небо и земля! Ну разве не бессовестный?
Чу Хэ вздохнул. — Любовь не знает стыда.
