Отряд Му Сина, собранный из боевых культиваторов, внезапно взмыл в глазах окружающих, одолев элитные команды пяти других городов. Хоть они и состязались лишь в одном этапе мастерства шэньци, такой впечатляющий результат сразу привлёк все взгляды к этим пятерым бойцам.
Помимо общепризнанно сильного Цзи Боцзая, наибольший интерес вызывала личность Мин И. Другие города даже платили большие суммы, пытаясь разузнать о ней в Му Сине, но сведений оказалось очень мало.
Наставник Фэйхуачэна, улыбнулся и сказал: — Раз уж вы все уже здесь, задержитесь ещё на пару дней. Скоро наступит восьмой месяц: в прочих городах осенью все цветы завянут, а у нас всё ещё будет буйствовать цветение. Если вы остановитесь во внутреннем дворике дворца Се Фан, каждое утро сможете любоваться, как цветы тянутся к рассветному свету.
— Эх, — вздохнул один из гостей, — мы и так уже несколько дней здесь, все виды красоты повидали. По-моему, наставник Цинь стоило бы повезти свою группу в наш город Синьцао — там своя особая атмосфера.
— Какая там атмосфера в Синьцао? — усмехнулся другой. — Для настоящего любования красотой едва ли не лучше отправиться в Чжуюэ.
Несколько представителей разных городов, улыбаясь, начали негласное соперничество, бросаясь словами, за которыми скрывалось тонкое состязание. Их речи звучали весело, но под ними угадывался неизменный дух соревнования.
Цинь Шанъу, наблюдая за этим, только бессильно вздохнул: — Нам нужно вернуться в Му Син и доложить о выполнении задания.
— Ну что вы такое говорите, — тут же загудели окружающие, прищурившись с притворным упрёком. — С таким трудом выбрались, не успели толком вдохнуть вольного воздуха, а вы уже зовёте назад? Что, в городе каких-то сокровищ понаходили и боитесь, что их без вас растащат?
Цинь Шанъу оказался под градом колких реплик и не нашёл, что ответить. Вздохнув, он только отмахнулся: — Ладно. Вернусь — спрошу у них самих. В конце концов, победа была за ними, пусть и решают, когда двигаться дальше.
Хотя все пятеро бойцов были на виду у прочих городов, сами они находились не в лучшем состоянии. Каждый из них получил ранения, пусть и не смертельные. Даже несмотря на присутствие лекаря, специально сопровождавшего бойцов и разбирающегося в исцелении боевых травм, боль и слабость никто отменить не мог — выздоровление требовало времени и терпения.
Цзи Боцзай пострадал меньше других, но когда Цинь Шанъу подошёл к нему и спросил, когда тот собирается возвращаться в город, тот лишь лениво откинулся к изголовью постели, полу прикрыв глаза: — Рана болит. Тряска в повозке будет невыносима. Подожду ещё пару дней.
Цинь Шанъу едва не сжал кулаки от раздражения. Он был из тех, кто не выносит изнеженности, особенно в боевых людях. В конце концов, Цзи Боцзай — боевой культиватор сражающийся, один из лучших, и не может стерпеть такую мелочь? Просто надорванная кожа и боль в боку, а он ведёт себя, будто на волоске от смерти. И в то же время — взгляните на Мин И: она получила серьёзные, почти опасные раны, но ни звука не проронила, ни единой жалобы.
Тем не менее, Мин И в самом деле была сейчас не в том состоянии, чтобы переносить тряску — даже обычная дорога могла вызвать ухудшение. Хотя она уже приобрела здесь, в этом городе, собственный дом и, похоже, не собиралась возвращаться с ними в Му Син, Цинь Шанъу всё ещё надеялся её уговорить.
Ведь если она останется, другие города обязательно попытаются переманить её к себе. И тогда ни о каком спокойствии для неё речи быть не может — они не дадут ей ни дня покоя, и жизнь её превратится в череду заманчивых, но навязчивых предложений.
Но вот как уговорить? Об этом Цинь Шанъу даже не знал, с чего начать. Их родной город беден, не может похвастаться ни деньгами, ни влиянием. Всё, что у них есть, — это Цзи Боцзай, яркая звезда боевых искусств, но и с ним у Мин И старая, непростая история.
Он только начал ломать голову, как в ту же ночь Мин И неожиданно появилась у его двери. Лицо было бледным, почти мертвенно-серым, она прижимала руку к ране, шаги её были неуверенны.
— Наставник… — негромко позвала она.
После нескольких дней покоя её лицо уже начало возвращать былой цвет, но теперь снова стало болезненно-белым, словно вся кровь отлила. Цинь Шанъу испугался, вскочил и быстро усадил её в комнате:
— Что случилось? — спросил он с тревогой.
Мин И помолчала, словно боролась с собой, потом, не поднимая глаз, тихо спросила:
— В Чаояне в восьмом месяце, кажется, тоже проходят состязания? Наставник не хочет по пути заглянуть туда?..
Судя, по её словам, она намеревалась, чтобы они отправились вместе в Чаоян.
Цинь Шанъу не сразу понял суть предложения. — В последние месяцы состязания проходят почти во всех городах, — нахмурился он. — Почему именно Чаоян? Разве… не должна ты, напротив, держаться оттуда подальше?
С её прошлым это выглядело как минимум странно.
Мин И плотно сжала губы, опустив глаза. Некоторое время молчала, затем молча достала из рукава письмо и положила его на стол.
Чернила ещё не высохли полностью — письмо, очевидно, только что прибыло. Цинь Шанъу взял его, развернул, быстро пробежал глазами — и лицо его потемнело почти до чёрного.
— Чаоян! Один из сильнейших среди шести городов! — воскликнул он, поднимаясь с места. — И не гнушается вот так, в открытую, заниматься запугиванием! Что за мерзость?! Этот Минь Ань… он кто тебе? Родственник, что ли?
Мин И отвела взгляд, голос её был глухим, но твёрдый: — Сы-хоу не намерена оставлять меня в живых. А этот Мин Ань — её орудие. Он хочет, чтобы я сама вернулась в Чаоян и сдала себя на заклание. Но я не хочу умирать. Я люблю жить.
Она прижала пальцы к краю стола, будто цеплялась за него, за жизнь, за свою правду.
