Наложница Янь сперва подумала, что та просто пошла за чаем, и сидела, скрестив руки, с видом снисходительной терпеливости. Но минуты тянулись — а Мин И всё не возвращалась. Наконец, когда терпение её лопнуло, она поднялась и прошла к выходу.
И тут застала сцену, которая заставила её окаменеть на месте.
Во дворе, окружённая разливающимся чистым, сверкающим юань, стояла Мин И. Её энергия медленно окутывала мягкое железо, но вместе с тем наполняла весь двор — мощным, почти удушающим давлением. Воздух гудел от силы.
Даже служанки наложницы Янь, стоявшие у дверей, невольно опустили головы и отступили на шаг.
Наложница Янь и сама ощутила, как сердце сжалось — не от страха, но от вдруг вспыхнувшего осознания: эта девушка больше не та послушная кукла, которую можно было дергать за ниточки.
Нет. Теперь перед ней стоял воин. Духом — и телом.
— Прекрасно, — процедила наложница Янь сквозь зубы. — Крылья расправились. Молодец, чего уж там. Два слова спросить — и то не удосужилась. Столько лет тебя воспитывали — зря, выходит.
Мин И даже не оторвалась от работы. Только слегка приподняла взгляд, в голосе не дрогнуло ни одной нотки:
— Воспитывали? А что ж вы за свою «воспитанницу» столько наград получали? Высокие должности, тёплые места для всех в доме. За ту самую девочку, которой вы даже имени не хотели дать. Вам это было очень даже выгодно, госпожа. Так что нет — не зря. Вы хорошо вложились. И получили с прибылью. Наложница Янь на миг задохнулась от ответного удара — слова Мин И были прямыми, как кинжал в сердце. Она хотела взорваться, швырнуть в неё всё накопленное раздражение, но вовремя заметила, с какой холодной ясностью та смотрит на неё. Пришлось сглотнуть злость, выпрямиться и сменить тон.
Некоторое время в тишине висело напряжение. Наконец, наложница Янь сказала:
— Если ты расскажешь мне, что я хочу знать… я могу устроить тебе отъезд из Чаояна.
Мин И вскинула бровь.
Очередной торг?
Но предложение было не таким простым, как казалось.
Наложница Янь продолжила, голос её звучал уже с отчётливым холодом:
— Всё равно ты не сможешь остаться здесь. Пока ты здесь, люди будут вспоминать мою вину перед престолом. Хоть я и верну своё место, но пока ты в Чаояне — я не смогу утвердиться. Так что, если ты уйдёшь… это будет лучше для всех. И для меня, и для тебя.
Сказать по правде, это условие даже понравилось Мин И.
Она хмыкнула:
— Вот как? И каким же способом вы предлагаете это сделать?
— У меня есть маленькая звериная повозка, — спокойно отозвалась наложница Янь. — Её хватит, чтобы ты смогла покинуть город в нужный час. Сама знаешь — та самая, что ты когда-то выиграла и которую я использовала для личных дел. На десять-двадцать человек — вполне сойдёт.
Мин И на миг задумалась. Затем медленно отложила в сторону разогретое мягкое железо, вытерла пальцы и заговорила негромко, но отчётливо:
— Когда Цзи Боцзай был одиннадцатилетним мальчишкой и сбежал с рабского рынка, он чуть не погиб от внезапного отравления. Его спасла барышня Мэн. С тех пор он считает её своим спасителем.
А после её гибели… он всю свою жизнь мстит за неё.
— Мстит? — переспросила Наложница Янь, нахмурившись.
— Цзи Боцзай — человек, который чётко различает добро и зло, — спокойно ответила Мин И. — Он никогда не остаётся в долгу. Барышня Мэн спасла ему жизнь. Он будет помнить об этом до конца своих дней. И будет отплачивать ей, чем бы это ни обернулось.
Наложница Янь молча вцепилась взглядом в лицо девушки, будто пытаясь выискать в её словах хоть тень лжи. Она знала эту девчонку с малых лет — научилась читать по её глазам, по дыханию, по изгибу губ, когда та пыталась что-то скрыть.
Но сейчас — ничего. Никаких колебаний, никакой игры. Только прямая, ровная уверенность.
Мин И выдержала её взгляд. Голос её был ровен, как сталь:
— Так что, если вы надеетесь, что он поможет вам избавиться от супруги Мэн или пойти против её людей — напрасно. Он не такой. Он верен своей памяти. И если только вы не станете для него кем-то действительно важным, если не пробудите в нём настоящую сыновнюю привязанность — он не сделает ни шага ради вас.
Каждое слово било точно в цель. И ни одно из них не было ложью.
Наложница Янь опустилась в кресло. Молчание на миг затянулось.
Её мысли метались — он ведь сам говорил, что ради неё готов отринуть прошлое, даже забыть о долге перед барышней Мэн. Неужели… это правда? Он признал её своей матерью? Пусть не в голос, но сердцем?
Да, Чаоян — куда более достойное место, чем заброшенный Му Син. Если он хочет власти, славы, будущего — ему нужен дом, титул, кровь. Ему нужно имя.
А имя — это она. Его мать. Его связующая нить с этим городом.
Всё это звучало разумно. Очень даже. Но… нужно проверить. Убедиться.
Наложница Янь, уже почти выйдя за порог, вдруг остановилась, обернулась и бросила в сторону Мин И взгляд, холодный, как лезвие:
— Я слышала кое-что о тебе. Что было раньше — меня не волнует. Но впредь… Даже не мечтай приблизиться к Цзи Боцзаю. Он — наследник Чаояна. А тех, кто будет рядом с ним, выбираю я. Только я.
Мин И едва заметно усмехнулась.
Вот она — истинная натура наложницы Янь. Пусть уже не Сы-хоу, пусть в опале, но её стремление всё контролировать — неискоренимо. Для неё люди — не личности, а куклы с ниточками. Послушные фигуры на доске.
Только вот… Цзи Боцзай не из тех, кем можно управлять. Он скорее сожжёт доску вэйцы, чем подчинится.
Когда дверь за наложницей Янь захлопнулась, в комнате вновь воцарилась тишина. Мин И не стала возвращаться к оружейному столу — вместо этого она достала свиток с картой Чаояна и, развернув его на весь стол, погрузилась в изучение путей. Для побега давно оформилась идея. Оставалось найти слабое звено в укреплённом городе.
Солнце клонилось к закату, когда за дверью раздались шаги. Вернулись мужчины. С хмурым лицом ворвался Луо Цзяоян и с грохотом швырнул свой дорожный плащ на спинку кресла:
— Просто вздор! Мы могли победить — и должны были победить! Так зачем… зачем он сдался?! Что задумал этот Цзи Боцзай?!
Он кипел, как котёл, выкипающий на пламени.
Вслед за ним вошёл Цинь Шанъу, молчаливый, но быстрый в своих действиях. Он даже не стал отвечать на возмущения ученика, а сразу подошёл к Мин И и склонился над картой:
— Можно ли выбраться? Ты нашла путь?
