Когда приём закончился, Цзи Боцзай отправился в покои наложницы Янь. За спиной чинно семенили восемь нарядно разодетых красавиц, в волосах — нефритовые гребни, на шее — звенящие подвески. Он с раздражением указал на них пальцем:
— Фанхуачжу и так тесен, где мне всех этих поселить? В землю зарыть?
Наложница Янь лишь мельком глянула на девушек, сопровождавших Цзи Боцзая, и с усмешкой произнесла:
— Твой отец совсем не умеет мыслить тонко. Я сама выберу тебе одну — остальные ни к чему.
Она неспешно поднялась и, вскинув подбородок, оглядела девушек оценивающим взглядом. Ни на миг не колеблясь, мгновенно отсекла всех, кто был из рода Мэн, оставив лишь одну — свою приближённую.
— Зовут её Янь Шуан. Она умеет угождать, послушная, с хорошими манерами. Всё, что прикажешь — исполнит без промедления.
— Хорошо, — кивнул Цзи Боцзай, спокойно принимая её волю.
Он стал куда мягче и уступчивее, чем прежде. Не было в нём той прежней колкости и холодности, что так раздражали наложницу Янь. С виду он теперь был внимателен, учтив и почти добродушен. Её это радовало… но и тревожило. Так ли он искренен? Или под маской покорности зреет нечто другое?
В это время Мин И оставалась в Фанхуачжу. Закат клонился к вечерней прохладе, когда заскрипели створки ворот, и она увидела Цзи Боцзая — не одного, а с девушкой.
— Это Янь Шуан, — сказал он, почти весело. — Подарок от госпожи Янь. Говорит, будет жить с нами.
Мин И окинула девушку быстрым взглядом. Та была из тех, кого мужчины называют «чистой прелестью» — утончённая, с кротким взглядом, черты лица тонкие, безупречно сложена. Даже по сравнению с прежними фаворитками из Хуа Мань Лоу, Янь Шуан выглядела ещё утончённее, ещё изящнее. Но удивительно другое — Цзи Боцзай не прикасался к ней вовсе. Стоял рядом, но держал почтительную дистанцию — словно чужая.
Мин И с лёгкой усмешкой кивнула, распахнула двери и, ничуть не смутившись, приглашающе произнесла:
— Прошу, входите.
После того как наставник Цинь с остальными переселились в гостевые покои, комнаты Фанхуачжу были перераспределены. Цзи Боцзай выделил Янь Шуан боковую комнату рядом со своей — не слишком близко, но и не на отдалении. Девушка не скрывала радости: сияя, она низко склонилась в поклоне.
— Невольница будет стараться изо всех сил угождать господину!
Он кивнул ей и, с едва заметной улыбкой, пригласил сесть. Его голос был мягок, тон обволакивающий, и даже лёгкая насмешка звучала в нём как игра.
— В самом деле, Чаоян совсем не как остальные города — даже девушки здесь куда краше… Скажи, давно ли ты служишь в этом внутреннем дворе?
Когда он улыбался, его лицо становилось почти нереальным — будто образ, вырезанный из нефрита, зыбкий, мерцающий. Янь Шуан затаила дыхание и поспешно ответила, лицо её пылало румянцем:
— Невольница в службе лишь пять месяцев…
Цзи Боцзай разочарованно вздохнул, и взгляд его слегка померк:
— Значит, ты, увы, не сможешь мне помочь…
С этими словами он встал, будто собрался уйти, оставив её в недоумении.
Янь Шуан заметно занервничала, поспешно схватила его за рукав, не давая уйти:
— Хоть я и служу во внутреннем дворе недавно, но всё это время находилась при госпоже Янь. Всё, что знают другие — я тоже знаю. Прошу, скажите, чем я могу быть полезна господину?
Услышав это, Цзи Боцзай уселся обратно, лёгкая улыбка вновь тронула его губы. Он смотрел на неё с тем вниманием, что делает слова особенно весомыми:
— Ты ведь знаешь, я ещё не признан в родословной, и сейчас, когда госпожа Янь в опале и лишена былой власти, наше будущее не сулит особой стабильности. А тут ещё супруга Мэн — она сегодня дерзко вела себя со мной на глазах у всех, да и у госпожи Янь с нею старая вражда. Мне нужно знать всё: как устроен её дворец, кто охраняет её покои, сколько у неё мастеров боевых искусств под рукой.
Глаза Янь Шуан округлились, в голосе её проскользнуло удивление:
— Мэн… супруги Мэн?
Когда она уходила в Фанхуачжу, госпожа Янь приказала ей ненавязчиво прощупать настроение Цзи Боцзая по поводу супруги Мэн, но кто бы мог подумать — он сам первым заговорит об этом, да ещё с таким явным намерением вступиться за госпожу Янь.
Янь Шуан и хотела бы обдумать, что же сейчас происходит, но Цзи Боцзай вдруг склонился ближе. Его звёздный взгляд, чёткие брови и сияющие глаза вдруг зажглись таким вниманием, что у неё помутилось в голове. Все мысли в панике разбежались, и она только и смогла вымолвить, запинаясь:
— Расположение охраны и постов в покоях супруги Мэн — лучше всех знает только наша госпожа … Но охрана у той дворцовой госпожи действительно грозная, да и мастера у неё не простые. Даже когда госпожа была при власти как Сы-хоу, не смогла пробиться, что уж говорить теперь…
— Сходи к ней, попроси у неё схему размещения стражи, — мягко, почти шепотом, сказал Цзи Боцзай, — сможешь?
— Х-хорошо… конечно! — пролепетала она, вскакивая.
И, словно спасаясь бегством, выскочила за дверь.
За тонкой стеной окна, во дворе, Мин И наблюдала всё происходящее. Улыбка скользнула по её губам, и она покачала головой:
— Ай-ай… госпожа Янь, ты, видно, наслышана о его «любвеобильной славе», вот и решила подослать красавицу, чтобы окрутить его… Да не знала ты, видно, кто в этой игре — настоящий искуситель.
Но один вопрос не давал покоя: пусть супруга Мэн и не была той самой женщиной, что спасла его в детстве, но ведь она всё равно часть семьи Мэн. Как же Цзи Боцзай смог решиться — вот так хладнокровно — пойти против них?..
