Неожиданно для своего возраста, мальчишка оказался на удивление смышлёным. Мин И задумчиво кивнула:
— А вы, гляжу, толковый малый.
Сыту Лин скромно усмехнулся, неторопливо повернул голову — и бросил взгляд в сторону того, кто, быть может, толковым и не был:
— Ай, господин Цзи тоже здесь?
Цзи Боцзай усмехнулся, уголки губ изогнулись с иронией:
— Как не вовремя. Мы как раз собирались с И`эр вернуться в Юаньшиюань, боюсь, помешаем вам с сестрой вспомнить былое.
— О, не-не, что вы, — расплылся в улыбке Сыту Лин, — давненько мы с господином не встречались. Полгода, как вода утекла, а вы, гляжу, всё так же величественны. Неудивительно, что весь город полнится девушками, что вздыхают о вас по ночам.
— Господин Сыту льстит, — мягко отозвался Цзи Боцзай, однако глаза его прищурились.
Сыту Лин усмехнулся краешком губ, затем вновь повернулся к Мин И:
— Только вот… слишком много цветов вокруг — тоже не благо. Для спокойной жизни всё ж лучше выбрать ту, с кем будет тихо.
Цзи Боцзай: «…»
Он бросил взгляд на Луо Цзяояна, ожидая, что тот хоть как-то отреагирует. Но лица их были спокойны, ни малейшего смущения — будто бы в словах Сыту Лина не прозвучало ничего особенного. Цзи Боцзай с лёгким недоумением подумал: неужели это у меня предвзятость?
Но тут Сыту Лин с самодовольной улыбкой продолжил:
— Сестра совсем похудела… Смотреть больно. Если бы мне позволено было свободно входить и выходить из Юаньшиюаня, непременно сам бы заботился о её пище, всё готовил бы, как надо…
Сухой хруст — пальцы Цзи Боцзая сжались на краешке низкого столика, и в тишине повозки прозвучал щелчок.
Он прищурился, в упор глядя на Сыту Лина.
Нет, он не ослышался. В этих изящных фразах звучал откровенный вызов. Неужели он, Цзи Боцзай, плохо кормит Мин И? Сколько раз он отправлял ей лучшие блюда из «Хуа Бэчжи» — те самые, к которым она сама едва притрагивалась. У неё слабый желудок, что он мог поделать?
А это якобы «воспоминания о прошлом» — для них обязательно нужно так близко склоняться? Ушами она не слышит, что ли?
Да и глядит всё время косо, будто он — лишний здесь. Фу. Даже если и так — ему плевать.
Повозка, покачиваясь, продолжала катиться вперёд, скрипя под обшитыми бронёй колёсами. Мин И и Сыту Лин оживлённо беседовали, слов будто не хватало, чтобы всё пересказать. Наконец, когда подошло время выходить, Сыту Лин вдруг обернулся — и встретился глазами с Цзи Боцзаем.
Он вздрогнул, побледнел, будто кто-то подставил лезвие к горлу.
— Господин Цзи … что-то не так? Я разве чем-то обидел вас?..
Мин И на мгновение растерялась, а затем, уловив его взгляд, обернулась — и увидела: человек в углу повозки сидел, будто высеченный из камня, лицо непроницаемо, а в глазах — явный оттенок мрачного раздражения.
Такое выражение лица, в общем-то, было для неё привычным. Но вот Сыту Лин, не владея юань, наверняка был этим видом напуган. Поэтому она тихо окликнула:
— Господин?
И что — она теперь будет за него извиняться? Цзи Боцзай досадливо усмехнулся. Возмущение поднималось в нём волной. Не говоря ни слова, он шагнул вперёд, обошёл их и с громким шорохом одежды спрыгнул с повозки. Полы его тёмного плаща едва не задели лицо Сыту Лина, отчего тот инстинктивно отшатнулся.
Луо Цзяоян и остальные, встревоженные столь внезапным всплеском настроения, поспешно последовали за ним, переглядываясь с недоумением.
— Что это было? — пробормотал один.
— Мы ведь… ничего такого не сказали?..
Сыту Лин лишь отмахнулся:
— Сестре Мин не стоит принимать это близко к сердцу. Господин Цзи уже давно меня недолюбливает.
— Да кого он вообще любит, — усмехнулась Мин И, отмахнувшись. — Ступайте, вам пора.
— Позовёте, если будет нужно, — Сыту Лин весело улыбнулся, две ямочки и «тигриные клычки» появились на его щеках. — Для вас у меня время всегда найдётся.
— Хорошо, — с улыбкой ответила она и провожала его взглядом, пока тот не скрылся в повозке сзади.
Цзи Боцзай по-прежнему сидел в комнате, молча, неподвижно, как тень в углу, чья угрюмость будто напитывала воздух вокруг — подступиться было решительно страшно.
Мин И вошла и тихо позвала:
— Господин?
— А ты чего пришла? — буркнул он, не оборачиваясь. — Уж неужели с воспоминаниями о прошлом вы покончили? Полчаса всего — разве этого достаточно?
Голос у него был кислый — почти как та закуска из фулина, что только достали из свежего рассола.
Мин И спокойно постучала по резной створке двери, с подчеркнуто вежливым спокойствием напомнив:
— Это моя комната.
Если уж сердится — пусть возвращается в собственный двор. Что за манера — являться сюда и устраивать молчаливую обиду?
Он вздрогнул — совсем немного, но от Мин И это не ускользнуло. Потом медленно развернулся, и в холодных обычно глазах упрямо дрожала искренняя досада:
— Сам виноват… привычка, — пробормотал он. — Ноги сами несут сюда.
Помолчал — и вдруг с уколом раздражения:
— А ты? Ты почему ни разу не пришла ко мне? Ты же видела, как я злюсь!
Мин И спокойно опустилась на табурет, сложила руки на коленях, и тон у неё был как гладь озера:
— И на что же ты злишься? На то, что Сыту Лин оказался понятливей? Или на то, что он внимательнее тебя?
— Я злюсь на то, — произнёс он с нажимом, — что ты с ним мягка, доброжелательна, улыбаешься… А меня едва увидишь — и сразу холодна, как осенняя роса.
