Янь Сяо никак не ожидал, что эти двое — всего лишь на короткое время покинув павильон — вернутся уже… помирившимися.
Он держал запястье Мин И, нащупывая пульс, но всё равно то и дело оборачивался, бросая оценивающий взгляд на стоящего рядом Цзи Боцзая.
Цзи Боцзай нахмурился, и с каменным лицом пнул ногой табурет, на котором сидел лекарь:
— Ты вообще собираешься лечить?
— Да лечу я, лечу, — Янь Сяо усмехнулся, не обидевшись. — У барышни Мин пульс куда сильнее, чем раньше. Всё стабилизировалось, ничего серьёзного.
Он повернулся к Цзи Боцзаю и прищурился:
— Просто удивляюсь… с чего ты вдруг так изменился?
С момента возвращения в Му Син прошло немало времени, но он по-прежнему не подзывал к себе ни одной девушки, хотя раньше те вокруг него толпами вились. Зато теперь — каждый день крутится возле Мин И. Будто совсем другим человеком стал.
Цзи Боцзай надменно приподнял подбородок, в голосе его звучала довольная самоуверенность:
— Пусть будут хоть тысячи алых цветов — всё равно не сравнятся с тёплым нефритом в ладони. Ты не поймёшь. Я и не виню.
Сказав это, он легко подхватил Мин И под локоть и мягко поднял её:
— Ступай к Бай Ин и остальным. Я переговорю с ним пару слов и скоро приду.
Убедившись, что с её телом всё в порядке, Мин И наконец оттаяла душой. С улыбкой сложила руки в церемониальном жесте в сторону Янь Сяо и, приподняв подол платья, легко вышла за дверь.
Он смотрел ей вслед, и, не удержавшись, пробормотал себе под нос:
— У барышни Мин и впрямь что-то в облике изменилось…
Раньше, когда была рядом с Боцзаем, в ней всё же чувствовалась лёгкая угодливость, будто она ещё примерялась к его миру. А теперь… она стояла прямо, как стройный лотос над гладью воды — ни к опоре не тянется, ни к ветке не склоняется. Взгляд стал яснее, движения — сдержаннее. Как утренний туман над рекой — прохладна, но не чужда.
— Янь Сяо.
Цзи Боцзай всё ещё смотрел в сторону, где исчез её силуэт, голос его вдруг стал ровным, почти без эмоций.
Тот вздрогнул: давно он не слышал, чтобы друг звал его по имени и имени в такой интонации. Что-то было в этом странное, незнакомое.
— Что случилось?
— Ничего, — отозвался Цзи Боцзай, опустив взгляд, — просто вспомнил, как ты говорил, что у тебя в Му Сине почти не осталось родни. К концу года, наверное, и пойти тебе будет некуда.
Он помолчал — и тихо добавил:
— Так вот… приходи ко мне в дом на Новый год.
— С радостью, — кивнул Янь Сяо, улыбаясь. — Но при одном условии — ты должен выиграть этот турнир. Иначе какой же это праздник? Без победы, без шума, без вина и угощений? За тобой, знаешь ли, даже к столу садиться вкуснее.
Цзи Боцзай похлопал Янь Сяо по плечу и спокойно, но твёрдо сказал:
— Я обязательно выиграю турнир. Что бы мне это ни стоило.
Только победа откроет дорогу к остальному — всё, что он задумал, возможно станет реальностью лишь после этого.
Но, похоже, ван Гун всё же начал его опасаться. Неспроста же те молодчики из семьи Тан, что недавно прибыли в Юаньшиюань, вместо помощи лишь мешали: в тренировках только путались под ногами, нарушали дисциплину. Если бы не вмешался Цинь Шанъу, Луо Цзяоян едва не пошёл с ними врукопашную.
— По-другому никак, — сказал Цзи Боцзай, обращаясь к своим тихим, но уверенным голосом. — Потерпите ещё месяц. Всего один месяц.
Он говорил это, стараясь вселить в них спокойствие, но на деле ситуация лишь ухудшалась. Эти «гости» даже на тренировочном плацу вели себя беспечно: хватали артефакты и размахивали ими, как игрушками, и уже довели до ранения нескольких человек. Никаких извинений, никакой дисциплины.
В один из таких дней Мин И как раз занималась переплавкой компонентов для нового шэньци. Работа требовала сосредоточенности — каждое движение точное, каждое соединение тонко выверено. В мастерской стоял мерный ритм, лишь искры в жаровне потрескивали.
Вдруг — хлопанье лёгких шагов и стремительный голос.
Бай Ин вбежала в комнату, лицо встревоженное:
— Барышня, господин Цзи… ранен!
Военные сборы без травм не обходятся. Но чтобы Бай Ин вот так — с таким испугом и поспешностью — прибежала за ней… Значит, рана серьёзная. Очень.
Мин И молча отложила щипцы, аккуратно сняла кожаный фартук, стряхнула с пальцев металл, что ещё не остыл, и не торопясь вышла из комнаты.
— Тан Чжуньюэ ударил господина артефактом «Хэй Юнь Я Чэн», — на ходу, чуть запинаясь, докладывала Бай Ин. — Попал в левый бок. Лекарь Янь уже пошёл к нему, но Тан всё ещё не сдал артефакт… Господин Луо в ярости, едва сдерживается.
Мин И молча кивнула. Лицо её было абсолютно спокойным — настолько, что Бай Ин на мгновение даже усомнилась: а не равнодушна ли она теперь к господину Цзи?
Но стоило им ступить на край плаца — и всё изменилось.
Бай Ин сразу заметила, как взгляд госпожи стал острым, как сталь. Спокойствие ушло. Теперь в её глазах — холодное, безошибочное сосредоточение.
На песчаном плацу Тан Чжуньюэ, заливисто смеясь, вновь поднял «Хэй Юнь Я Чэн», и угрожающе навис над Луо Цзяояном. Тот стоял без артефакта, сдерживая натиск лишь силой своей юань. Против «Хэй Юнь Я Чэн» этого едва хватало — лицо Луо было напряжено, губы сжаты до белизны.
— Ха! — бросил Тан с издёвкой. — И это ты говорил, что одолеешь меня без всякого шэньци? Да ты бы рад уцелеть живым, не то что победить!
Его артефакт — дорогая разработка, купленная у самого Юаньшиюаня, и, разумеется, вышедшая из рук Мин И. Устройство внешне было предназначено для контроля пространства, но внутри — скрытый механизм: смертельный, хищный. Он мог уничтожить противника, заточённого в энергетическую ловушку.
