Не Сю опустил голову и не осмелился ответить.
Цзи Боцзай вдруг понял. Она хочет наполнить свой внутренний двор?..
Женщина… и откровенно устраивает отбор наложников?
Невозможно. Абсурд! Кто вообще способен смириться с тем, чтобы женщина, не таясь, держала возле себя толпу ухажёров? Даже не в нём одном дело — да какой уважающий себя мужчина согласится участвовать в таком?
— И что, её приближённые… эти военные, учёные, чиновники — они и правда согласны с этим безумием? — он покачал головой, в голосе звучало искреннее неверие.
На этом месте Не Сю, напротив, повеселел и даже усмехнулся:
— Согласны? Да вы что! Да там на утреннем совете чуть не началась потасовка! Больше семидесяти человек окружили госпожу Мин и хором читали ей морали — о благопристойности, долге, добродетели, о женской сдержанности… а вы угадайте, что она сделала?
Он с трудом сдерживал смех.
— Она спокойно выслушала всё… а потом вынесла вызов. Самый настоящий. Сказала: «Раз все должности в этой стране достаются сильнейшим в юань, пусть всякий, кто против — выходит и сражается со мной».
И добавила, мол, «с незапамятных времён в природе побеждает сильнейший. Кто сможет меня одолеть — тому я подарю десять тысяч цзиней золота. Но если никто не сможет, значит, я сама вправе выбирать, кого желаю».
Цзи Боцзай остался безмолвен.
…Сравнивать уровень юань с чиновниками, которые годами только сидят за столами и приучены к поклонам да отчетам? Это было попросту нечестно.
Он и не стал спрашивать о результате — исход был очевиден. Кто, кроме него самого, способен победить её?
Не Сю между тем продолжал:
— Да и в отличие от прежних правителей, которые силой затаскивали девушек в свои покои, госпожа Мин делает всё по-иному. Если кто-то из молодых господ ей приглянется — она сама идёт к нему, спрашивает: «Согласен ли ты вступить во внутренний двор?» Согласен — идём. Не согласен — и на том спасибо, никого не принуждает.
Что ж… значит, пока он лежал в горячке, она все эти дни провела… выбирая мужчин.
Превосходно. Просто прекрасно.
У него заходила грудь, дыхание перехватывало от злости. Цзи Боцзай хрипло рассмеялся — смех был резким, будто обнажённым лезвием:
— Ну и?.. Кто-нибудь согласился вернуться с ней?
Не Сю, слегка нахмурившись, принялся загибать пальцы:
— Похоже, уже человек двенадцать.
Молчание. Затем глухой голос Цзи Боцзая:
— Мужчины, цепляющиеся за женскую власть… что хорошего можно ждать от таких?
— Вот уж нет, — с уважением протянул Не Сю. — Сами не ожидали. Среди этих двенадцати есть и потомок известного рода учёных из Чаояна, и юноша, чей уровень юань позволяет поступить в Юаньшиюань… И даже кто-то из Му Сина прибыл. Все с достойным происхождением и, что удивительно… один другого красивее.
Госпожа Мин, как оказалось, и впрямь питает слабость к красивым лицам. Те, кого она выбрала, каждый по-своему хорош собой. Пусть, возможно, ни один из них не обладает тем величием и изысканной грацией, что отличают Его Величество… но и далеко от этого не ушли.
Цзи Боцзай глубоко втянул в грудь воздух — и тут же закашлялся.
Не Сю поспешил к нему, стал мягко гладить его по спине, успокаивая:
— Господин Янь сказал, что болезнь у вас от изнурения — надо отдыхать, лечиться. Не меньше полумесяца покоя потребуется…
Полмесяца? Да если он будет ждать столько, то к тому времени у него на голове табун проскачет!
Резко сдёрнув халат с вешалки, он, пошатываясь, поднялся с постели, плеснул себе в лицо холодной воды, потом встал перед бронзовым зеркалом и долго вглядывался в собственное отражение.
Нет… он не мог допустить мысли о том, что кто-то способен превзойти его. Всё, что она собрала, — это лишь мишура, дешёвые побрякушки. Они не идут ни в какое сравнение с его истинным нефритом, который затмевает своей красотой всё остальное.
Чаоян стал заметно оживлённее, чем прежде. На улицах стало больше женщин — и больше разговоров, перешёптываний, радостного хихиканья. Все обсуждали одно: кто же станет следующим избранником госпожи Мин?
В тот самый первый день, когда слух о её «отборе» разлетелся по городу, всё было иначе — мужчины чувствовали себя оскорблёнными, считать подобное честью не хотел никто. Попасть во внутренний двор женщины? Есть ли в этом доблесть? Настоящий мужчина, мол, не питается «с чужой руки».
Но уже на следующий день кое-кто начал… случайно появляться на улицах, по которым Мин И обычно проходила. Оказываться «по делу» у входа в государственные здания, куда она могла заглянуть. Просто так, без причины, в надежде встретить её взглядом.
А что? Кому не понравится девушка, у которой кожа — как фарфор, лицо — как с холста, богатство — на вес целой державы, а характер… словно весенний ветер, способный растопить лёд?
Взять хотя бы Чжоу Цзыхуна — юного учёного, ученика великого конфуцианца, из тех, кого прочат в правители. Всю жизнь он был хладнокровным, сдержанным, чуждым всякой сентиментальности. Но после всего трёх встреч с Мин И — он вошёл в её дворец… и остался.
Его наставник, вне себя от гнева, потребовал объяснений. Тот лишь преклонил колени, сложил руки и спокойно сказал:
— Она… нуждается во мне.
А ведь и он поначалу считал всё это нелепым. Девушка, которая выходит и выбирает себе мужчин, — какое же это поведение для дамы благородного рода?
Но стоило ей однажды сесть напротив него, взглянуть мягко, с едва заметной искоркой в глазах, и спросить:
— Почему вы никогда не улыбаетесь?
…И в ту самую секунду Чжоу Цзыхун ясно услышал, как забилось его сердце.
