Мин И не собиралась устраивать сцену. Она просто мягко улыбнулась — и ничего не сказала. Ни слова. Ни тени обиды.
Пускай злость Жун Синь разбивается о её молчание, как волна о гладкий камень.
Но, видно, Жун Синь сегодня была особенно на взводе — то ли от зависти, то ли от бессилия. Едва открыв рот, останавливаться она не собиралась:
— Я-то уж думала, ты ухватилась за какую ветку повыше, коль по всему городу слухи, будто тебя сам господин увёл к себе… Ан нет! Вот ты где, как и мы все — снова подливаешь вино.
Она прищурилась, наигранно улыбаясь:
— А что вы там с его высочеством шептались, расскажи всем? Нам-то тоже интересно, вдруг пригодится.
— Что ж ты молчишь? Или только и умеешь, что перед мужчинами глазки строить?
И с этими словами не только язвила, но и начала толкать Мин И плечом. А затем — будто случайно — ухитрилась вцепиться в её руку. Её длинные, острые, словно когти, ногти впились в кожу с таким нажимом, что Мин И невольно вскрикнула от боли.
Опустив взгляд, она увидела на запястье багровый след — будто след укуса.
В этот момент в ней что-то хрустнуло. Улыбка исчезла с её лица, глаза потемнели.
— Ты что творишь? — её голос был тихим, но в нём звенела сталь.
Жун Синь отшатнулась — не ожидала такой реакции. Но, опомнившись, только громче заорала:
— Ой-ой, нашлась великая госпожа! С нами тут строит из себя героиню, а сама почему тогда в зале молчала? Коли такая смелая — ступай туда, к членам императорской семьи, и там кричи!
Мин И подняла на неё холодный взгляд и, не повышая голоса, ответила:
— А ты-то чего не пошла? Коли уж такая отважная, иди в зал и там когтями маши. Что ж молчала, а теперь на мне злобу срываешь? Трусиха и завистница — и ничем другим ты не запомнишься.
Жун Синь побледнела, её лицо перекосилось от злобы. Она не ожидала, что Мин И осмелится бросить ей ответ прямо в лицо — и тем более так метко.
Жун Синь и раньше не упускала случая уколоть Мин И или Чжантай. В самом начале весны именно она велела выбросить их постели в колодец. Мин И тогда ни слова не сказала, только молча всё убрала, даже не взглянув на обидчицу. Всегда — тихая, покорная, удобная. Все были уверены: она из тех, кто никогда не посмеет огрызнуться.
И вот теперь — стоило ей лишь мельком попасть в поле зрения знатного гостя — и она вдруг заговорила так дерзко? Этот тон, эта осанка — как у выскочки, едва получившей крошку власти. Такому не радуешься — таким хочется дать по лицу.
— Да ты всерьёз думаешь, что вельможи в зале станут тебя защищать? — с ядом в голосе прошипела Жун Синь. — Смеюсь. Тот господин ван и глазом не моргнул, он юбку твою разглядывал, не тебя. Эту юбку на меня надень — и я тоже сяду рядом с ним!
Слова были как нож — но удар пришёлся не столько по Мин И, сколько по ней самой. Она вдруг поняла: да ведь и правда. Не Мин И привлекла внимание — платье. Всё дело в этом особом цвете, в тончайшей ткани. Это не её лицо, не её фигура, не талант — просто случайно попавший на неё наряд.
И тогда в голове Жун Синь промелькнула идея. Глаза блеснули, уголки губ приподнялись. Резко обернувшись, она кивнула тем нескольким девушкам, которые всегда её слушались, — те сразу поняли намёк.
Мин И почувствовала опасность, как только уловила движение в толпе — напряжение в воздухе, молчаливое соглашение.
— Что ты задумала? — голос её стал низким, настороженным.
Жун Синь снова надела свою показную улыбку:
— Сегодня я — ведущая танца. Значит, и наряд у меня должен быть лучшим. А ты, с твоей посредственной пластикой и местом на краю сцены, не имеешь права носить этот цвет. — Она сделала паузу, потом проговорила почти нежно: — Давай поменяемся. По-хорошему.
Мин И нахмурилась и отступила на шаг, голос её был спокойным, но сдержанно твёрдым:
— Сегодняшний порядок ясен: каждая в своей одежде. Так велено.
Но Жун Синь больше не желала разговаривать. Они стояли у бокового входа в большой зал, в маленьком садике за ширмами, скрытые от глаз. До появления высокопоставленных чиновников им ещё предстояло ждать, а пока… сюда никто не заглянет. Никто не узнает, что произойдёт в эти минуты.
— Сдёрните с неё юбку! — резко бросила она.
Всё было отрепетировано. Их приёмы, давление, напор — всё отточено. Одни встали в круг, перекрывая выход, другие уже тянулись к поясу Мин И, пальцы жадно цапали дорогую ткань, задевая бока.
Мин И только усмехнулась — по-настоящему, холодно и даже… с насмешкой. Лёгким движением она подняла ладонь:
— Не рвите. Я сама. Материя дорогая — если порвёте, никто носить не сможет.
Руки танцовщиц замерли. Все обернулись на Жун Синь. Та фыркнула, словно ей испортили удовольствие:
— Только попробуй что-нибудь выкинуть. Мне не до шуток.
Шутки? — Мин И внутренне фыркнула. Первая в жизни просит у меня платье и думает, что я стану с ней играть?
Она быстро и без лишних слов сняла с себя лёгкую верхнюю юбку и метнула её Жун Синь, будто бросила под ноги:
— Лови. Только имей в виду — это платье не такая уж простая штука.
В её голосе звучало предупреждение — и что-то ещё. Тонкая, хищная уверенность.
Жун Синь восприняла её слова как насмешку — будто Мин И намекала, что та недостойна носить столь дорогую ткань. Вспылив, она сорвала с себя собственную юбку и с вызовом швырнула ей в лицо:
— Ты смогла надеть — и я смогу! Думаешь, я хуже?
Приняв юбку и переодевшись с торжеством, она больше ни на что не смотрела. Мин И, напротив, промолчала — как будто и не произошло ничего. Просто встала в строй, как всегда, с опущенными глазами и лёгкой полуулыбкой. Всё, как в сотни других выступлений: зайти в зал, исполнить формальный танец, выйти вместе со всеми.
Никакой лишней эмоции.
Однако, когда они уже покидали танцевальную площадку, произошёл досадный инцидент. Жун Синь «невзначай» оступилась и упала прямо перед креслом, в котором восседал Цинь Ци Бо. Выражение её лица было исполнено такой боли и раскаяния, что, казалось, она кричала: «О, как же неловко!»
Ци Бо, похоже, был не в себе — лицо бледное, рука вяло держит лоб. Будто вино ударило в голову. Но когда он увидел знакомую вспышку мулян-цин у себя под ногами, его глаза расширились. Он встрепенулся, сразу же велел евнуху помочь ей подняться и усадить рядом.
Жун Синь ликовала.
Получилось. Она повернулась и метнула в сторону Мин И взгляд торжества и злорадства: Видела? Я теперь — рядом с ним. Стоило только надеть это платье.
Мин И не ответила. Её лицо оставалось спокойным, даже рассеянным. Но она всё же мельком посмотрела в сторону Ци Бо — и сразу заметила, как бледнеют его губы.
Не сказав ни слова, она опустила голову и растворилась в ряду прочих танцовщиц, покидая зал.
