Она замолчала, а затем, с видимым усилием добавила:
— Прежде я вела себя недостойно. Прошу, пусть госпожа не держит зла на таких, как я.
Её голова всё ниже склонялась к полу, плечи подрагивали, будто она вот-вот заплачет.
Синь Юнь невольно застыла. Не иначе как на небе пошёл красный дождь, если эта женщина вдруг стала с ней любезна. В голове не укладывалось, почему. Она решила не гадать и спросила прямо:
— Что случилось?
Жена тяньгуаня сжала губы, будто старалась сдержаться, но затаённая досада всё же вырвалась наружу:
— Госпожа, вы теперь великая персона… Даже император прибыл, чтобы наблюдать вашу церемонию! Мой муж, едва вернувшись, так кричал на меня за прежнее пренебрежение к вам, что чуть руки не распустил!
Синь Юнь нахмурилась, не понимая:
— При чём тут я? Я ведь всего лишь пригласила госпожу Мин И прийти ко мне.
— Да это из-за твоей госпожи Мин, — сникшая супруга тяньгуаня устало опустилась на скамью рядом, махнув рукой, словно махала на собственную гордость. Понимала: Синь Юнь её не простит, и потому решила уже говорить, как есть — без прикрас.
— Стоило ей ступить на землю Фэйхуачэн, как император сам, по доброй воле, стал скупать для неё лавки — одну за другой. За ней потянулась вереница повозок с золотом, серебром, украшениями… Ты бы только видела! Настоящая госпожа из нефритовой башни, вся в сиянии, словно сама дочь небес.
— Император, кажется, и вправду хранит её, как зеницу ока. Раз она пожелала присутствовать на твоём посвящении — как же ему не прийти? Она заботится о тебе — а значит, и он теперь будет. В итоге, мы все, весь Фэйхуачэн, вынуждены будем склониться перед тобой. Ну что, довольна?
Синь Юнь замерла, растерянно глядя перед собой. Глаза её вдруг увлажнились, в уголках защипало — но она быстро опустила ресницы, скрывая покрасневшие веки.
Мин И… она, кажется, всегда находила способ защитить её.
И тогда, и сейчас.
Синь Юнь вдруг улыбнулась — широко, с неподдельной теплотой.
Посмотрела прямо на жену тяньгуаня и кивнула:
— Ты права. Я действительно… очень рада.
Та поперхнулась словами, не зная, что ответить, и с мрачным лицом отвернулась в сторону, не найдя в себе сил для возражений.
Синь Юнь же на мгновение замерла. Ей захотелось выйти наружу, увидеть всё своими глазами… но она сдержала себя.
Мин И так бережёт её, так поддерживает — разве она имеет право опозорить её перед всеми? Нет. Она должна быть достойна этого внимания, достойна своего нового положения. Всё, что полагается знать будущей супруге да сы, она обязана выучить до последнего движения.
Собрав дыхание, она вновь подняла церемониальный посох и, склонившись перед новой тётушкой, продолжила учёбу, слово за словом, жест за жестом, движение за движением.
На улицах Фэйхуачэн царило праздничное оживление. В чайных, за лёгкими занавесями, девушки в нарядных одеждах неспешно пили ароматный настой. Кто-то из них мельком бросил взгляд в окно — и в тот же миг все разговоры смолкли.
У уличного прилавка с лепёшками стоял мужчина — статный, высокий, с осанкой, достойной небесного владыки.
На нём не было ни одного броского украшения, ни подвески, ни броши — но в его облике ощущалось нечто властное, неоспоримо возвышенное. Лицо спокойное, даже холодное, а черты — резкие и чёткие, словно вырезанные из тёмного нефрита. Его бледные, изящные пальцы приняли из рук торговца горячую лепёшку…, и он небрежным движением бросил ему в ладонь кусочек чистого золота.
Торговец застыл, не в силах поверить в происходящее. Девушки у окна — тоже.
Неужели это бессмертный, сошедший с небес?
Даже самые сдержанные из них не смогли удержаться — и велели слугам преградить ему путь.
— Почтенный господин, — поклонившись, проговорил один из слуг, — наша госпожа хотела бы с вами познакомиться. Просим вас пройти на второй этаж чайного дома.
Цзи Боцзай слегка нахмурился и обернулся в сторону, откуда тот указывал. На втором этаже, за полуоткрытыми ставнями, действительно виднелся силуэт молодой женщины.
Он тут же отвёл взгляд, равнодушно бросив:
— Не пойду.
Лицо слуги тут же вытянулось, но, взглянув на свою госпожу, он поспешно догнал мужчину и с поклоном протянул ему тонкий платок, расшитый бирюзовыми облаками.
— Моя госпожа — из дома вана. Её статус высок, и она искренне желает знакомства. Прошу, даруйте ей эту честь.
Цзи Боцзай бросил на него короткий взгляд:
— Какой именно дом вана?
Слуга оживился — во взгляде господина мелькнул интерес! Быстро склонившись, он ответил полушёпотом:
— Вана Хугуо Бофу. Единственный великий род в Фэйхуачэн, несравненный с остальными.
Цзи Боцзай едва заметно кивнул… и, не сказав больше ни слова, продолжил идти вперёд, даже не оглянувшись.
Слуга остолбенел. Мгновение стоял неподвижно, а потом лицо его перекосилось от досады:
— Тебе честь дают, а ты даже голову не поднимаешь! Не знаешь, на кого рот открыл — и за кого себя возомнил!
Какой-то простолюдин, разве что лицо приглажено получше… а держится, словно сам небожитель.
Цзи Боцзай, как и прежде, не удостоил его ответом — словно ветер пронёсся мимо.
Однако невидимый доселе страж, следовавший за ним на почтительном расстоянии, в тот же миг приблизился, бесшумно схватил наглеца за плечо и, не говоря ни слова, потащил прочь с улицы.
