Скоро должен был наступить тридцатый день рождения Мин И.
Ещё заранее она пришла к нему с просьбой: во дворце сейчас много дел, ей самой сложно выбраться из столицы, не разрешит ли он пригласить нескольких близких друзей прямо в чертоги императорского города, чтобы отпраздновать скромно, но с теплом?
Он, разумеется, согласился. Как мог не согласиться?
Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что среди приглашённых окажется Чжоу Цзыхун.
Человек этот уже давно женат — ещё в третий год правления Мин он обручился с дочерью влиятельного клана. Ходили слухи, что супруги живут вполне дружно. Сам Цзи Боцзай тогда даже щедро наградил невесту — за верность и скромность.
И вот — стоит Мин И только намекнуть, что собирается праздновать день рождения, — он первый, кто мчится во дворец.
Цзи Боцзай знал, что ревновать — недостойно императора. Это мелочно. Это унизительно.
Но всё равно где-то внутри сверлило неприятное, упрямое ощущение — тупой, но невыносимо знакомый комок в груди.
В глубине души он знал:
Если бы тогда он не удержал Мин И силой, не затянул в столицу, не навязал ей путь и роль…
Возможно, она до сих пор была бы с Чжоу Цзыхуном.
Именно поэтому, молча сжав губы, он скомандовал:
— Пусть во внутренний дворец принесут все новые наряды. Я хочу взглянуть.
Тётушка Сюнь, до сих пор сидевшая в уголке с чашкой настоя, не сдержала смешка:
— Ваше Величество и так дракон в человеческом обличье, феникс среди мужчин. Вам и нарядов-то не нужно — одно ваше присутствие сияет больше золота.
Он бросил на неё взгляд и глухо проворчал:
— Может, и так. Но будь то саше с благовониями, гребень в волосах или узор на сапогах — я не уступлю ему ни в чём. Ни в одном пустяке.
Один — Император.
Другой — всего лишь его подданный.
Если бы Чжоу Цзыхун хоть на шаг переступил грань дозволенного, это уже можно было бы назвать преступлением против трона.
Но Цзи Боцзай… был взбешён.
Не в гневе — а в той древней, острой форме ярости, которая называется: паника влюблённого.
Он стремительно умылся, сменил официальные одежды, вычесал волосы, выбрал лучший из новых нарядов — тот, где вышивка драконов была едва заметна, но безупречна.
И лишь после этого, уже приняв «невзначай» расслабленную позу, как бы прохаживаясь по дворцу, вышел на одну из мраморных дорожек… где перехватил Мин И, собиравшуюся выйти из ворот навстречу гостям.
— Вот так совпадение, — сказал он с улыбкой. — Ты выходишь — и я как раз прогуливаюсь. Пойдём вместе?
Мин И окинула его взглядом сверху вниз, с лёгким прищуром. В её глазах блеснуло что-то тёплое, чуть ироничное:
— О, Ваше Величество и приоделись сегодня. Неужто такое бывает?
Он поднял брови с самым искренним из возможных удивлений:
— Что за наряд? Это из внутреннего дворца принесли мне новую одежду, я просто… случайно выбрал одну из них. Разве это называется — нарядился?
Мин И мягко кивнула:
— Хорошо, как раз вовремя. Чжоу Цзыхун и его супруга уже прибыли — тогда пойдём вместе встречать.
Цзи Боцзай мрачно пробурчал:
— Один только помощник при Чаоянском управлении… и ты, да сы, сама выходишь его встречать.
Мин И остановилась и, глядя прямо в его глаза, спокойно напомнила:
— Ваше Величество, я — да сы Чаояна, он — мой государственный советник. И приехал он не по долгу службы, а, чтобы поздравить меня с днём рождения. Так как же я не выйду его встретить?
Цзи Боцзай больше ничего не сказал.
Но — едва заметно — начал смещать угол своего тела, поворачиваясь к Мин И тем плечом, на котором вышивка особенно удачно подчеркивала изгиб фигуры, а пряди волос ложились особенно элегантно.
Он рассчитал каждый шаг, каждое положение рук, чтобы она — только она — увидела его с лучшей стороны.
И — как он и надеялся — Мин И всё чаще бросала на него взгляды. Тонкие, косые, неуловимые, но всё же… в её глазах теплился блеск. Мягкий, живой, настоящий.
Цзи Боцзай остался доволен.
Но довольство это тут же испарилось, стоило появиться Чжоу Цзыхуну.
Прошло много лет, но тот ничуть не изменился: по-прежнему безукоризненно собран, изящен в манерах.
На нём был длинный халат из дорогого шелка в серо-зелёных, как бамбук в тумане, тонах. Волосы собраны нефритовой заколкой, лицо — ясное, черты спокойные, почти светящиеся. Улыбка — мягкая, но сдержанная. Весь он — воплощение уравновешенного благородства.
Он шагнул вперёд, взгляд его, едва затуманенный лёгким волнением, остановился на Мин И. Голос дрогнул — и всё же остался в рамках приличия:
— Поклон вам госпожа да сы.
И только потом, почти нехотя, повернулся к императору и склонился в полупоклоне:
— Приветствую Ваше Величество.
Цзи Боцзай криво усмехнулся.
Ну конечно. Его жена стоит рядом, а он смотрит на Мин И так, будто их и правда никто не видит. Поклон императору — на отвали, как бы между делом.
Да тут и глухой увидит: в этом поклоне нет ни грамма подчинения, только скрытая дерзость и сожаление. Но в этот момент Мин И, всё ещё улыбаясь, легко протянула руку… и положила её на руку самого Цзи Боцзая, вложив ладонь в изгиб его локтя.
Всё замерло.
Цзи Боцзай невольно задержал дыхание.
А потом — резко, будто гроза отступила от края неба — его лицо снова засияло. Тень испарилась. Плечи расправились. Губы чуть дрогнули в улыбке, которую он почти не скрывал.
— А мы как раз с И`эр вспоминали о вас двоих, — с беззаботной улыбкой заметил Цзи Боцзай, голос его звучал вкрадчиво и мягко, но в глазах плясал ледяной огонёк. — Слышал, у достопочтенной госпожи скоро прибавление?
— В браке семь лет — и только теперь появились весточки, — сухо ответил Чжоу Цзыхун. — Не могу не чувствовать неловкости.
Мин И перевела взгляд к его спутнице — та как раз подошла, лёгким движением поправила тонкий рукав и сдержанно, но очень по-женски, элегантно присела в поклоне:
— Вага подданная, давным-давно слышала о доблести и мудрости госпожи да сы Чаояна… И вот лишь сегодня удостоилась увидеть собственными глазами. Слишком поздняя честь — сожалею искренне.
Говорила она с теплом, искренне. Держалась достойно, лицо — утончённое, брови плавные, улыбка деликатная. Хорошая девушка. Та, с кем можно пройти жизнь в мире — без бурь, но с уважением.
Мин И улыбнулась ей в ответ:
— Прошу, не задерживайтесь. Ветер здесь слишком резок.
Чжоу Цзыхун мельком взглянул на их с Цзи Боцзаем переплетённые руки — взгляд его на миг омрачился, словно что-то в сердце дёрнулось, напомнив о прошлом, которое уже не вернёшь.
Но госпожа Сюй увидела всё. И, не колеблясь ни на мгновение, сделала шаг ближе, мягко взяла мужа за руку и, чуть наклонившись, повела его вперёд, с улыбкой проговорив:
— Мой супруг никогда не рассказывал мне о ваших близких отношениях с госпожой да сы. Я и представить не могла, что вы с Его Величеством лично выйдете нас встречать! Я действительно не заслуживаю такой чести.
Говорила она — словно с уважением. Но в её интонации сквозила тонкая женская настороженность, обёрнутая в шёлк вежливости.
