Пир приёма гостей устраивали на Тагэтай — самой просторной площадке внутреннего двора. По опыту прошлых лет, люди из Верхних Трёх Городов никогда не довольствовались лишь подношениями. Они обязательно выбирали нескольких сильных боевых культиваторов, чтобы продемонстрировать свою силу. Поэтому сцена здесь была устроена без всяких ширм и занавесей, а прямо в центре находился небольшой круг — специально для поединков.
Хотя пир ещё не начинался, и гости из городов ещё не прибыли, в воздухе уже ощущалось напряжение. Знатные особы разговаривали почти шёпотом, придворные слуги ходили на цыпочках, а даже птицы на ветвях рядом с площадкой сидели особенно прямо, будто чуя тревогу.
Мин И шла за одним из придворных, но, не успев дойти до места, была остановлена — несколько человек встали у неё на пути, преграждая проход.
— Уберите её, — холодно бросила Сюй Тяньинь, понизив голос. Сказано было коротко и предельно ясно.
Придворный слуга замер, в смущении пробормотал:
— Но… госпожа из резиденции господина Цзи…
— Сегодня — пир в честь гостей, а не базар для зевак, — с усмешкой бросила Сюй Тяньинь, — и ты посадишь на почётное место женщину без имени и рода? Когда Да сы придёт и начнёт спрашивать, ты что, своей головой за неё отвечать будешь?
С этими словами она высокомерно отряхнула складки своего многослойного платья цвета небесного тумана и дождя, будто тем самым подчёркивая своё превосходство. От неё веяло давлением, под которым обычный человек вряд ли бы выстоял.
Слуга заметно стушевался, торопливо сложил руки:
— Это… это моя оплошность. Но госпожу привёл сам господин Цзи. Прогнать её вот так — тоже не по правилам…
Сюй Тяньинь скользнула по Мин И ленивым взглядом, в котором читалась не то насмешка, не то презрение:
— В таком случае, отведи её к пруду за сценой. Пусть сидит там.
Тагэтай действительно примыкал к пруду, но место это находилось далеко от центрального зала. Его окружали пышные деревья, с которых то и дело сыпались птичий помёт и гнилые листья. Уважаемые гости туда не садились — разве что мелкие чиновники из провинций да безродные чтецы в белых одеждах, приехавшие искать счастья.
Мин И перевела взгляд на Сюй Тяньинь, поднявшую подбородок так, будто сейчас стояла не во дворце, а у себя дома.
С минуту разглядывала её, потом, слегка нахмурившись, удивлённо спросила:
— Это твой дом?
Настоящая хозяйка, нечего сказать.
Сюй Тяньинь поперхнулась от неожиданности, но тут же фыркнула и высокомерно закатила глаза:
— Я из Юаньшиюаня, и сегодня отвечаю за порядок и размещение гостей. Уж не позволю кому-то опозорить имя Му Сина.
Она окинула Мин И взглядом с головы до ног. Наряд на той был нарочито торжественным, что только усилило насмешку в глазах Тяньинь:
— Какая дерзость… Танцовщица — и воображает себя госпожой резиденции Цзи?
Мин И последовала её взгляду, оглядела себя, потом спокойно развела руками:
— Наряд и украшения подобраны самим господином Цзи. Я не выбирала. Хочешь — спроси у него, не считает ли он меня хозяйкой дома.
— Ты… — Сюй Тяньинь чуть не сорвалась, но, окинув взглядом окружающих, сдержалась. Лишь губы натянула в кислой усмешке:
— Он никогда не станет считать тебя хозяйкой дома Цзи. Ты — просто игрушка. Захотел — взял, надоела — выбросил. Послушай, совета, очнись раньше, пока не больно.
Мин И чуть не рассмеялась. Как интересно… Те, кто лучше всех распознаёт в других «временное увлечение», почему-то всегда уверены, что-их-то никогда не выбросят.
Мин И мягко отстранила безмолвного придворного, загораживавшего путь, и спокойно направилась прямо к месту, предназначенному для Цзи Боцзая.
— Стой! — Сюй Тяньинь подбежала и грубо схватила её за руку. Лицо её потемнело. — В обычный день ладно, но ты хоть знаешь, что за сегодня день? Неужели и сюда пришла устраивать сцены?
Мин И изумлённо распахнула глаза:
Это я — устраиваю сцены?
— Ты не разбираешься ни в культивировании, ни в боевых искусствах, — уже тише, но с язвительной жалостью продолжила Тяньинь, — сидеть рядом с господином — это только позорить его. И позорить Му Син. Будь благоразумна. Уйди. Это не место для тебя.
— Верно. Зачем соваться вперёд? — подхватила другая девушка. — А как спросят о чём-нибудь важном, и она рта раскрыть не сможет?
— Ты же не думаешь, что на пиру приёма гостей нужно просто сидеть и красиво молчать?
— То, что ты не из знатного рода и не обучалась культивированию, — не твоя вина, — добавила третья. — Но если ты настолько слепа, что ставишь свою гордость выше чести Му Сина, то уж извини — и разговор с нами будет соответствующий.
Они окружили её полукольцом, голоса звучали со всех сторон — мягкие, притворно дружелюбные, но пронизанные насмешкой и презрением.
— Люди из Чаояна обожают поддевать и унижать. — раздался очередной голос. — Если Тяньинь займёт место рядом с господином, она хотя бы сможет ответить на пару вопросов из «Списка бойцов». А ты? Что ты можешь? Уже хорошо, если не начнёшь дрожать прямо за столом.
Мин И заморгала, удивлённо вскинув брови:
— «Список бойцов»?
Сюй Тяньинь фыркнула и покачала головой, будто ей стало неловко за чужое невежество. Но всё же — великодушно объяснила:
— «Список бойцов» — это трактат, составленный одним из мастеров Чаояна. Посвящён искусству боя и юань. Книга сложная, глубокая — простому человеку её не понять.
— Эх, Тяньинь, ты слишком добра, — с издёвкой сказала одна из девушек. — Зачем ты ей объясняешь? Даже если положить перед ней книгу, она всё равно не поймёт, где вверх, а где вниз.
— Мы, в конце концов, слушаем лекции при Юаньшиюане, — заметила другая. — Как можно ждать того же от обычной женщины?
Мин И не выдержала и рассмеялась — насмешки были настолько примитивны, что становились забавными.
— А вы, девочки, до какой главы дошли с учителем? — вежливо поинтересовалась она, наклонив голову.
— До третьей, — не подумав, ответила Сюнь Юнь, но тут же опомнилась. Её лицо резко вытянулось, и она уставилась на Мин И, словно впервые на неё взглянула: — Подожди… ты что, тоже читала?
— «Список бойцов» — это не то, что можно найти где попало. Он есть только в Юаньшиюане крупных городов, — с пренебрежением отмахнулась Сюй Тяньинь. — Откуда ей его знать? Просто строит из себя знатную особу.
Она уже собиралась добавить что-нибудь ещё язвительное, но вдруг краем глаза заметила что-то — и резко сменила тон.
Опустившись в лёгкий реверанс, она почти ласково проговорила:
— Прошу госпожу Цзи не держать зла на меня, служанку.
Мин И удивлённо приподняла бровь и обернулась. Конечно. Цзи Боцзай приближался, в сопровождении Лян Сюаня и нескольких других гостей. Те оживлённо беседовали и улыбались.
Цзи Боцзай как раз говорил что-то Ляну, но, заметив вокруг девушек странную суету, замолчал, прищурился.
А вот Лян Сюань, наоборот, оживился, узнав Сюй Тяньинь. Быстро подошёл вперёд — было видно, что хочет её поприветствовать.
Но, сделав шаг ближе, он сразу уловил тяжёлую атмосферу и насторожился:
— Что здесь происходит?
Сюй Тяньинь, видимо, поняв, что лучше быстро занять позицию жертвы, прикусила губу, чуть покраснела в уголках глаз и склонилась перед Цзи Боцзаем:
— Это я виновата… Просто хотела сесть ближе к господину, чтобы вовремя сообщать некоторые тонкости о вкусах и слабостях прибывших послов… Но госпожа Цзи… разгневалась. Решила, что я перехожу границы…
Сказав эти несколько фраз, Сюй Тяньинь умолкла, прикусив губу, словно сдерживала слёзы, вся её поза дышала покорным терпением и мужественным смирением.
Мин И едва сдержала усмешку. Вот оно как… Такие уловки ей тоже были знакомы, и она умела пользоваться ими не хуже. Просто… теперь не хотелось. Всё же Цзи Боцзай — не тот, кто легко попадётся на приманку. Он слишком умён, чтобы…
— Ты действительно знаешь больше, чем Мин И. Сиди рядом, — спокойно произнёс Цзи Боцзай.
Улыбка Мин И застыла на губах. Она растерянно взглянула на него.
Сколько бы дней они ни были врозь, он всё тот же — величественный, сдержанный, в длинной тёмно-алой мантии из тончайшего шёлка, словно сосна, выросшая в горной тиши. Но глаза… глаза даже не скользнули по ней. И вся его аура была отчуждённой, холодной, как будто она для него и вправду — ничто.
— У меня нет жены. Значит, и она — не госпожа Цзи, — проговорил он, двинувшись вперёд. Прошёл мимо них, не обернувшись. — Я привёл её, чтобы не пустовало место. А если тут начинаются ссоры, пусть идёт в конец, сядет за нижний стол.
В груди потемнело, Мин И неловко заморгала.
Что это сейчас было?
Янь Сяо и остальные тоже не до конца поняли, что вдруг стряслось с Цзи Боцзаем, но, раз он уже ушёл, им не оставалось ничего иного, как последовать за ним.
— Раз господин сам сказал — я спокойна, — с нескрываемым торжеством произнесла Сюй Тяньинь. Обернулась, глянула на Мин И сверху вниз и тихо, почти с наслаждением, добавила: — На улице ты унизила меня. Сегодня — считай, я отомстила.
Она на миг запнулась, но тут же вновь расплылась в сияющей улыбке:
— Причём отомстил за меня сам господин. Своими словами.
