Мин И покачнулась, едва не потеряв равновесие — резкий толчок Сюй Тяньинь пришёлся ей в бок. Она молча отпустила руку Цзи Боцзая, намереваясь отойти. В конце концов, сегодня ей и не хотелось сидеть рядом с ним — где бы ни подали еду, вкус у неё всё равно один.
Но Цзи Боцзай — в отличие от неё — отпускать не собирался.
Он изящно увернулся от назойливой собеседницы, шагнул в сторону и тут же перехватил Мин И, словно это была не девушка, а его собственность. Прижав её к себе, он, не проронив ни слова, уверенно повёл прямо к возвышенному сиденью.
Сюй Тяньинь остолбенела. Обернувшись, она успела лишь увидеть, как Цзи Боцзай мягко, но безапелляционно усаживает Мин И на шёлковую подушку рядом с собой, крепко удерживая её за плечи.
Мин И бросила на неё взгляд из-под ресниц — и с лёгкой иронией пожала плечами, будто говорила: «Я тут при чём?»
Настоящее унижение. Открытое и без тени стеснения.
Сюй Тяньинь не могла просто уйти — и не смела остаться в стороне. Подавив ярость, она медленно подошла и, низко опустив голову, встала по другую сторону от Цзи Боцзая:
— Господин, — тихо проговорила она, — я побуду рядом. Так вам будет удобнее. Я не помешаю.
— Не стоит, — отрезал он, голос его стал колючим, как мороз, — я предпочитаю умных. А ты, как видно, не из их числа.
— Смиренная я, пусть и не славлюсь особым умом, но всё ж не считаю себя совсем уж глупой… — голос Сюй Тяньинь дрогнул, в нём звучала и мольба, и растерянность. — Почему же господин говорит обо мне столь сурово?..
Мин И не смогла удержаться и тихо подсказала, вполне по-доброму:
— У барышни Сюй не хватает… чуть-чуть проницательности.
Ведь она говорила правду: Цзи Боцзай — человек, терпеть не могущий навязчивости. Пока ты ему по нраву, он, может, и позволит сближение. Но стоит перейти грань — и холод его станет смертельным.
Казалось бы, добрый совет… Но, по непонятной причине, Сюй Тяньинь вспыхнула, и даже слёзы закипели в глазах.
— Я с господином говорю! А ты тут при чём?
Юность — она и есть юность, горячая, прямолинейная.
Мин И мягко улыбнулась, не теряя самообладания, и, положив ладонь на руку Цзи Боцзая, произнесла:
— Это мой супруг. А значит, всё, что говорят ему — касается и меня.
Он мельком взглянул на неё, быстро — почти украдкой, и тут же отвёл глаза.
Мин И не заметила этого. Она лишь слегка приподняла подбородок в сторону Сюй Тяньинь и с невинной улыбкой напомнила:
— Раньше вы говорили, что у смиренной меня нет даже знатного титула… Что ж, по просьбе уважаемой госпожи — великий да сы уже вчера возвёл меня в ранг, официальной наложницы.
Сюй Тяньинь остолбенела.
Она понятия не имела, что вчера произошло, — и новость обрушилась на неё, как гром с ясного неба.
Мин И — стала наложницей Цзи Боцзая?!
А она? А что будет с ней?
Если тётушка узнает, что она не просто не добилась успеха, но ещё и подвела всех, — жить ей, пожалуй, и не дадут…
Сюй Тяньинь задрожала, губы её задрожали, и слёзы вновь выступили в глазах:
— Господин… неужели вы заботитесь лишь о наружности? Разве та кожа белая и нежная вечно будет таковой? Разве не увянет она? Смиренная я — вот кто может быть вам настоящей опорой!
Цзи Боцзай, только что погружённый в игру с мягкими речами Мин И, услышав это, чуть насмешливо сощурился.
Помощь от Сюй Тяньинь? Разве её «помощь» не сводилась к паре пустых жестов за столом, чтобы не опозориться перед чужеземцами? Без неё он ничего не терял. Зато с ней — сколько хлопот. — А ты знаешь, что написано в восьмой главе, во втором разделе «Книги о боевых мастерах»? — спросил холодно Цзи Боцзай.
Лицо Сюй Тяньинь мгновенно побледнело. Она с трудом сдержала надвигающееся отчаяние, опустив глаза: — Учитель ещё не дошёл до этого раздела…
Цзи Боцзай кивнул с пониманием и тут же повернулся к Мин И: — А ты?
— Ей откуда знать, — усмехнулась Сюй Тяньинь с явным презрением. — Обычная танцовщица, неизвестно, умеет ли вообще читать.
Мин И, немного смущённо почесав затылок, всё же честно ответила: — Восьмую главу, второй раздел… читала, да.
— Правда? — в голосе Цзи Боцзая промелькнул живой интерес. — И поняла?
— Думаю, да. — Она скользнула взглядом по изумлённому лицу Сюй Тяньинь и спокойно произнесла: — Там говорится о сердце бойца. Самоуверенные всегда терпят поражение, потому при вызове на бой нужно быть предельно сосредоточенным, ни на миг не терять концентрации. И независимо от силы противника — относиться к нему как к серьёзному сопернику.
Сказав это, она вполголоса добавила: — Автор, конечно, немного любит поучать…
Сюй Тяньинь к тому моменту уже побелела от злости, но последняя реплика Мин И добила её окончательно. Вскочив, она резко выкрикнула: — Кто ты такая, чтобы осуждать человека, написавшего Книгу о боевых мастерах?!
Крик был настолько громким, что его услышали не только на местах почётных гостей, где сидели послы из Чаояна, но и за самыми дальними столами, где собрались учёные и бойцы. Напряжение повисло в воздухе.
Пир ещё не начался, да сы и старейшины тоже не заняли своих мест, так что присутствующие не особенно стеснялись в выражениях. Кто-то тут же выкрикнул:
— Кто осмелился злословить о наследнике рода Мин? Люди из Чаояна ведь всё ещё сидят наверху!
— Именно, видно, жить ей надоело! — подхватили другие.
Со всех сторон поднялся гул возмущённых голосов. Сюй Тяньинь с торжеством вскинула подбородок и уверенно ткнула пальцем в сторону Мин И:
— Это она!
Мин И с досадой посмотрела на неё.
Эта девчушка, казалось бы, с неплохими задатками, но вот ума, увы, недостаёт. Здесь, на помосте Тагэтай — земля Му Сина. И если уроженка Му Сина обвиняет её в клевете на гостей из Чаояна, это вряд ли вызовет у местных хоть тень радости. В то же время, несмотря на своё высокое положение, Чаоянцы — всего лишь гости и не имеют власти над этим местом.
Такое поведение лишь вносит неловкость, но не способно привести к её гибели.
И, действительно, как только шум слегка улёгся, Сань Эр, сидевший в почётном ряду, произнес:
— Это место создано для обмена и дружеского состязания. Хуже всего — вырывать слова из контекста. Надеюсь, госпожа будет впредь осторожнее в своих высказываниях.
Сюй Тяньинь на миг опешила — она никак не ожидала от посланника такой реакции. В панике она повернулась к стоящему рядом Шэ Тяньлиню. Разве может наставник Шэ, наставник самого Мин Сяня, позволить кому-то поносить его ученика?
Однако Шэ Тяньлинь, следивший за происходящим с весёлым интересом, лишь улыбнулся и, повернувшись к Мин И, небрежно спросил:
— А по-твоему, как эту часть следует записать?
Мин И не посмела взглянуть ему в глаза и, опустив голову, тихо ответила:
— Раз речь о боевых культиваторах, то достаточно описать боевые приёмы.
— Старик я, но вот и Мин Сянь то же самое когда-то говорил. Не послушал, — рассмеялся Шэ Тяньлинь громко и от души.
Он смеялся с такой радостью, что у окружающих появилось странное чувство: вроде бы речь шла о женщине, осмелившейся обсуждать наследника рода Мин, но старик словно вовсе не рассердился, а наоборот — повеселел.
Сюй Тяньинь сжала зубы так крепко, что свело челюсть. Она уже подняла руку, собираясь снова что-то сказать, как вдруг откуда-то подошли несколько внутренних евнухов, и, не привлекая лишнего внимания, мягко, но решительно увели её прочь.
В зале, подхватив тему, уже вовсю обсуждали «книгу о боевых мастерах» — разговор увлёк гостей, и вскоре никто больше не обращал внимания на случившееся.
Мин И с облегчением выдохнула и, чуть откинувшись в сторону, только было собиралась перевести дух, как вдруг рядом раздался негромкий голос Цзи Боцзая:
— Шэ Тяньлинь чересчур с тобой фамильярен.
У Мин И в груди всё похолодело. Она опустила взгляд и тихо сказала:
— Наставник Шэ — человек добросердечный, он со всеми так обходителен.
— Вот как, — кивнул Цзи Боцзай. — Но «Книга о боевых мастерах» попал в Му Син лишь в этом году. Откуда же ты узнала о восьмой главе?
Мин И онемела.
…Что бы она ни просчитывала — этого не учла.
Она приоткрыла рот, но так и не смогла произнести ни слова.
— Не спеши, — с лёгкой усмешкой произнёс Цзи Боцзай. Его чёрные глаза медленно скользнули по её лицу. — У меня времени достаточно. Можешь сочинять не торопясь.
Раз уж он сам сказал «сочиняй», то что бы она ни сказала, он всё равно не поверит.
Мин И недовольно скривила губы и просто сделала вид, будто не слышит. На столе как раз лежали хрустящие маринованные огурчики — отличный способ отвлечься. Она подцепила один, положила в рот… и тут с противоположной стороны стола раздался голос:
— Та девушка, что говорила раньше, казалось, неплохо разбирается в боевых искусствах. Не покажет ли она нам что-нибудь?
