После пира в честь гостей имя Цзи Боцзая прогремело на весь город. Едва праздник закончился, как снаружи уже бушевала волна восторженных отзывов.
— Эти два сокровища — нечто невероятное! Одно — может стать основой величайшего артефакта поднебесной, другое — позволяет культивировать непревзойдённую юань. Цзи Боцзай одолел всех и завоевал их — не просто прославил Му Син, но и вернул нам надежду на победу в следующем турнире!
— Столько лет Му Син был в упадке… Если теперь мы вернёмся в верхнюю тройку, нам вдвое сократят налоги, начнут укрепление дамб, и всё это — заслуга господина Цзи!
Уважаемый рассказчик с важным видом ударил ладонью по столику:
— Говорю вам, друзья, лучшие дни вот-вот наступят!
— Браво! — закричали в чайной, и разразились аплодисментами.
А тем временем у главных ворот резиденции Цзи непрерывным потоком неслись дары и награды, присланные лично от д асы — их не могли разгрузить даже за полдня. Сбоку, у бокового входа, также скапливались дары, доставленные в частном порядке: алый шёлк, ценные ткани, коробки с угощениями, и, конечно, женские подношения — носовые платочки, бальзамы, целебные мази — громоздились уже целой горкой.
Не Сю и тётушка Сюнь буквально сияли от радости, лица расплылись в широчайших улыбках. А вот тот, кто лежал и должен был бы лечиться, наоборот, смотрел мрачно, и на лице не было ни намёка на довольство.
Не Сю с недоумением подошёл поближе:
— Господин, вы же сами говорили, что уже не болит, разве нет?
— Не болит, — коротко ответил Цзи Боцзай.
— Тогда что с выражением лица?
Не Сю почесал затылок, потом подтащил поближе целую охапку подарков:
— Ну вот кто после этого скажет, что вы не великий человек? Смотрите сама, дочь цензора Лю, о которой вы как-то отзывались тепло, лично прислала платочек. И приложила стихотворение — от сердца!
— Госпожа Чжао — тонкая душа: передала только что сваренный лечебный бульон, да ещё и на отборных ингредиентах.
— А старшая мисс из семьи Ли — широкая натура! Прислала лучшее ранозаживляющее средство, говорят, шрамов не останется. И добавила, что специально для вас достала — искала по всему городу!
Цзи Боцзай слушал всё это с каменным лицом. Через него уже перелистали десяток подарков, а он всё смотрел вперёд и вдруг, глухо спросил:
— …И всё?
Не Сю заморгал:
— Господин… ну, в столице вообще-то знатных незамужних барышень-то немного, а тут — целая очередь! Они, невзирая на приличия, с дарами к вам идут… а вы ещё недовольны?
Да уж. Такое количество воспитанных девиц, рискуя своей репутацией, присылают платки, снадобья, стихи, заботу — и все к нему. А та, что живёт в этом же доме, ни слуху, ни духу. То ли камни во дворе мешают, то ли солнце жарит, но за целый день и семь часов сверху — ни разу даже не заглянула.
Цзи Боцзай хмыкнул, губы скривились в холодной усмешке. Смахнул рукавом:
— Отнеси всё это госпоже Лючжаоцзюнь.
Не Сю аж вздрогнул:
— Г-господин, это… разве уместно?
— Я сказал: отнеси — значит, отнеси.
— Есть…
Не Сю, почесавшись за ухом, с охапкой коробок и даров отправился к выходу. Он никак не мог взять в толк: его господин раньше был совсем не таким. Спокойный, сдержанный, знал, когда и как держать лицо. А теперь — берёт подарки других девушек и несёт их барышне Мин? Да ещё и так демонстративно?
Это ведь… ну, совсем не в его духе. Или?.. Или в точку?
Не Сю с видом человека, которому очень неловко, постучал в ворота павильона Лючжаоцзюнь, мысленно придумывая, как бы помягче объяснить барышне Мин, откуда взялись все эти дары.
Но Мин И лишь мельком глянула на принесённое, коротко бросила:
— Вещи дорогие.
И тут же потеряла интерес, переключившись на совсем другое:
— Скажи, сколько уже времени прошло? Эрши Ци всё ещё не выпускают?
Не Сю засмеялся с неловкостью:
— Не волнуйтесь, госпожа Мин. С ним всё хорошо. Живёт в загородном поместье, и кормят, и содержат по первому разряду. Просто… ну, за ворота пока нельзя.
Но вечно держать человека под замком — и вправду дело так себе. Мин И тяжело вздохнула:
— Раз уж господин так опасается за него, может, передать его военным посланникам из Чаояна? Пусть и заберут с собой — и дело с концом.
— Это… — Не Сю замялся. — Я таких решений не принимаю. Хотите — спросите у господина?
Нет уж, — подумала Мин И, — если пойти, всё равно придётся снова сидеть рядом, менять повязки, поить отварами… а у меня сейчас на это ни терпения, ни желания.
Она махнула рукой и снова села в тени во дворе, с тяжёлым вздохом, как будто вся устала от мира.
Не Сю прошёл за ней пару шагов, потом понизил голос и доверительно сказал:
— Госпожа, послушайте меня… Наш господин, если честно, не так уж и сложен. Стоит вам принести чашечку бульона, сказать пару ласковых слов — и он, может, и не станет перечить в вашей просьбе.
Мин И усмехнулась, вся в иронии: Цзи Боцзай, этот человек… Как же глубоко он умеет прятать свои замыслы! Даже те, кто каждый день его обслуживает — и те ведутся. Он разве из тех, кого можно умаслить миской похлёбки?
— Да он, если дело касается его интересов, — подумала она, — хоть я ему жаркое из драконьего мяса принесу — всё одно не сработает.
Лучше уж найти кого-то порасторопнее…
В глазах её мелькнула мысль, и она хлопнула себя по лбу:
— А ведь у меня теперь есть и родня по матери, не так ли? Разок навестить родной дом — не велика просьба, верно?
Не Сю даже рот раскрыл:
— Вы… сейчас?.. Вы хотите домой вернуться?
— А что, домой нельзя без календаря?
— Да нет, можно, конечно, просто… — Не Сю тяжело вздохнул. — Эх, как же так… Как же вы с господином до такого дошли?
Ведь раньше всё было по-другому: такая пара, смотрелись вместе — ни дать, ни взять из легенд. Барышня Мин, рискуя жизнью, к нему в покои пробиралась, лишь бы проверить, жив ли он… А теперь?
Теперь — ни слова, ни взгляда. Даже просто спросить — «а как он там?» — и то не хочет.
Мин И сразу поняла, о чём он. Улыбнулась — мягко, но с усталостью:
— Дорогу вдвоём идут — и ошибки делят тоже пополам. Я была неправа — и он был. Я меняться не хочу, и он тоже не собирается. Мы с самого начала шли к этой развилке… Так чего тут жалеть?
Сказав это, она спокойно повернулась и направилась к тётушке Сюнь, чтобы распорядиться насчёт поездки в «родительский дом».
Этот самый «дом» ей, напомним, назначил сам Да сы, и теперь, когда за резиденцией Цзи Боцзая следят сотни глаз, тот уже не может просто так взять и посадить её под замок. Пришлось цокнуть зубами и улыбнуться сквозь злость:
— Ну… молодец, что уж.
— Господин, не гневайтесь, вредно в вашем состоянии… — поспешно заговорил Не Сю.
— Я и не гневаюсь, — голос Цзи Боцзая звучал холодно. — Что мне злиться? Обычная танцовщица, ничем не лучше сотен таких же, захотела уйти — пусть уходит.
Он резко натянул на себя одеяло, укрывшись с головой:
— Я отдыхаю. Не беспокоить.
— Слушаюсь…
А в это время Мин И уже готовилась к отъезду: возле неё суетились десять служанок, выданных в сопровождение — только после этого ей разрешили покинуть дом.
Посторонние только и делали, что завидовали Мин И: мол, посмотри, какая теперь у неё свита — точно взлетела на самую вершину дерева счастья. День за днём — благодать.
Но Мин И самой было совсем не до смеха.
Десять служанок — все как одна прилипли к ней, не отставали ни на шаг. Даже в уборную с ней ходили! Что уж там — о том, чтобы наедине поговорить с Сыту Лином, и мечтать не стоило.
Однако, как только она переступила порог поместья Сыту, тут же почувствовала странный запах.
Она инстинктивно прикрыла рукавом рот и нос, с виду просто покашляла.
Сыту Лин, ведя её вглубь, усмехнулся:
— Сестра поистине проницательна.
Шедшие следом служанки, конечно, ничего не поняли, отчего вдруг господин делает такие комплименты — но стоило им пройти ещё немного, как в глазах потемнело, ноги подкосились — и одна за другой они рухнули на землю.
В это же мгновение примчались слуги, все в масках, — и ловко унесли бесчувственные тела.
Как только они пересекли крытый переход, воздух вновь стал свежим. Мин И отпустила рукав и покачала головой:
— Молодой господин, у вас и методы… достойны восхищения.
Сыту Лин с преувеличенной невинностью развёл руками:
— Я просто не люблю, когда рядом уши торчат. Разве сестре нравится?
— Не люблю, — ответила Мин И, а затем, немного помедлив, добавила: — Я вот что скажу… Вы могли бы просто велеть раздать платки со снадобьем — и усыпить их по очереди, куда дешевле вышло бы, чем запахом наполнять весь двор.
Такой дым, такая трата! Сколько же на него ушло серебряных лян!
Сыту Лин сперва опешил, а потом рассмеялся во весь голос:
— Сестрица, вы ведь из знатного рода — неужто так прижимисты?
Мин И с лёгкой грустью покачала головой:
— Как раз потому, что из богатого дома. Когда теряешь всё — начинаешь понимать, какую цену имеет каждая монета.
Врать Цзи Боцзаю она умела ловко, но в этом — не солгала.
Когда-то она и вправду стояла на улицах, протягивая руки за подаянием.
