Сяньюань было стыдно. Как бы там ни было, но в ту ночь ей приснился другой мужчина. И уж она-то знала, что это точно был не Чэн Кун. Своего мужа она могла бы узнать даже в темноте, даже если бы он обратился в пепел. Настолько родным для неё стало его лицо.
— Госпожа, в вашем доме демон!
Опять этот чокнутый старик…
— Ты что, с ума сошёл? — вспыхнула она. — Муж вышел на приём, а ты снова лезешь с бреднями! Если ещё раз появишься, я заявлю в управу, и тебя заберут!
Не дожидаясь ответа, она захлопнула за собой дверь, прошла вглубь дома, спряталась в комнатке и, кипя от раздражения, вытащила несколько вещей. Сяньюань пошла во двор, к колодцу стирать. Когда вернулся Чэн Кун, он увидел, как она с остервенением колотила мокрую одежду и невольно усмехнулся:
— Эй, моя круглая, если будешь так стараться, мои рубахи совсем в тряпки превратятся.
Сяньюань неловко выпрямилась.
— Устала? — спросил он и с сочувствием потер её поясницу. — Давай помогу.
От этого ей становилось только хуже. Разве можно было мечтать о лучшем муже? Заботливый, нежный, никогда не повышает голос. А она… она позволяет себе видеть во снах другого мужчину. Что уж говорить, бесстыжая.
Стыд жег изнутри, но, увы, следующим вечером она снова увидела его. Только теперь его руку. Белую, крепкую, с длинными пальцами. Эта рука осторожно, с лаской, гладила её по голове.
Весь следующий день Сяньюань словно витала в тумане. Ничего не клеилось, мысли путались, руки роняли всё подряд. Вечером она рано легла, надеясь отдохнуть и, как будто по зову сердца, вновь попала в тот сон. Только на этот раз она увидела его глаза.
Чистые, прозрачные, с лёгкой искрой. Они смотрели на неё с такой доброй улыбкой, что Сяньюань вмиг разрыдалась во сне. В этот момент ей казалось, что если бы она могла вечно быть под этим взглядом, остальное в мире перестало бы иметь значение.
— Сяньюань! Проснись! Сяньюань! — Чэн Кун тормошил её за плечо.
— Ты чего плачешь? Тебе приснился кошмар?
— Муженёк… — прошептала она и прижалась к нему, не сдерживая всхлипов. Её сердце всё ещё сжималось от какой-то туманной, неуловимой боли. Будто что-то важное в жизни ускользнуло, а она этого даже не заметила.
После обеда Чэн сказал, что ему нужно выйти по делам. Сяньюань вышла следом и вновь увидела этого проклятого старого даоса. Он всё так же слонялся неподалёку. Она с тревожными мыслями бродила по улицам, сама не зная, куда несут ноги.
Лицо того мужчины из снов уже вырисовалось в её сознании почти полностью. Оно всплывало в памяти снова и снова. Было в нём что-то до странного знакомое, и это пугало.
То ли из страха, то ли от надежды, она всё думала: приснится ли он снова? А потом женщина спохватилась. Скоро должен вернуться Чэн Кун. Не дай бог, он начнёт волноваться. Она развернулась и пошла в сторону аптеки.
И вдруг… у обочины остановилась повозка. Занавеска откинулась, и оттуда вышел Чэн Кун.
Она уже собиралась подойти, но в следующую секунду занавеска снова качнулась, и изнутри выглянула молодая женщина. Удивительно красивая. Она что-то весело сказала, а Чэн Кун ей мягко кивнул.
Сяньюань стояла слишком далеко, чтобы различить слова, но видела всё. А потом повозка развернулась и уехала, а Чэн Кун неспешно направился в сторону лавки.
Сяньюань молча спряталась за ближайшую колонну. Мысли путались. Если это была просто пациентка, почему остановились в стороне, в переулке, за несколько улиц от аптеки? Это выглядело так, словно он не хотел, чтобы их увидели вместе.
Неужели у него кто-то есть? Пока она изводится ночами от стыда за свои сны, её муж…
Губы дрожали, сердце било тревогу. Она едва не расплакалась.
Когда Сяньюань вернулась, Чэн уже колдовал на кухне.
— Ты где была, милая? — весело спросил он. — Гуляла?
— А ты куда ходил? — спросила она в ответ, будто невзначай.
— На приём.
— К кому? — её голос прозвучал почти тихо.
Он запнулся на секунду:
— К старику У, который пельмени продаёт. Слабость у него какая-то.
— Понятно, — кивнула она и опустилась на столешницу.
— А может, переедем? — внезапно предложил он.
— Переехать? Зачем? Мы ведь с таким трудом обосновались в Юаньчэне! — удивилась Сяньюань.
— Просто мысль такая возникла. Хочется перемен. Да и тот даос уже надоел, всё вокруг ошивается. Но если тебе здесь нравится, можем остаться.
— Хорошо, — ответила она, хотя тревога внутри лишь усилилась.
Та женщина была неместная, она бы точно запомнила такое лицо. Повозка в грязи, вся заляпанная. Значит, только приехала. Неужели… Чэн Кун хочет переехать туда, где ей будет проще с ним встречаться?
Он протянул руку, погладил Сяньюань по голове:
— Ты ведь плохо спала прошлой ночью? Целый день сегодня ходишь как в полусне. Не волнуйся, больше тебе не приснятся дурные сны.
Она кивнула. За ужином женщина почти ничего не ела. Каждое воспоминание о той девушке, с её острым подбородком и тонкой талией, застревало в горле, не давая глотать. Сяньюань сдерживалась, как могла, и в итоге съела вдвое меньше обычного.
Как ни странно, в ту ночь ей действительно никто не приснился. Ни взгляда, ни руки, ни голоса. Только пустота.
Она облегчённо выдохнула и в то же время вдруг почувствовала… горькую, неотступную тоску.
