Цзян Му шла по улице всё быстрее, под конец почти бежала. Телефон зазвонил, и она, задыхаясь, прижалась к столбу, чтобы ответить. Цзинь Цян спросил, почему она до сих пор не вернулась. Цзян Му вонзила ногти в ладонь, заставляя себя говорить ровно:
— Поела с одноклассниками.
Отключив звонок, она сразу выключила телефон и сунула его в рюкзак. Казалось, будто внутри всё — сердце, лёгкие, печень — перемолото и сплетено в один узел, дыхание стало редким и хрупким. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Она словно тонет, тело не слушается, а попытка всплыть лишь усиливает чувство невесомости, затягивающее вглубь.
Она наугад наткнулась на зал игровых автоматов и, не раздумывая, вошла. В глаза ударил хаос мигающих огней, звон монет, визг игрушечных машинок, где из динамиков лилась непонятная песня. У баскетбольных автоматов смеялись подростки. Цзян Му, волоча ноги, добралась до угла, опустилась перед старым игровым аппаратом и прижала ладонь к груди. Так просидела, пока кто-то не тронул её за плечо и не спросил, не плохо ли ей. Тогда она поспешно схватила рюкзак и выбежала, словно сбросила с себя короткий, но спасительный круг.
Она долго бродила без цели, мысли путались. Цзян Му вспомнила, как она звонила Цзинь Чао, а он нарочно оборвал звонок. И теперь она гадала, может, в те вечера, когда он не отвечал, рядом с ним уже была другая, красивая, смеющаяся, и потому ему было неудобно брать трубку? Цзян Му пыталась отогнать эти догадки, но они сами складывались в голове, как осколки мозаики.
Она твердила себе, что, даже если он был на деловой встрече, в подобных местах нет ничего особенного, всё по обоюдному согласию. Только девчонка её лет способна мучиться из-за таких наивных, сказочных представлений. Разумом она понимала всё, но сердце не слушалось. Ей было плохо, и выхода не находилось.
Она — всего лишь ученица выпускного класса, а он давно живёт в мире взрослых, где всё решают связи и сделки. Ей ещё четыре года учёбы впереди, а он будет вращаться в своём кругу. Их пути разошлись ещё тогда, когда ей было девять, и с тех пор они идут по разным, не пересекающимся рельсам. Она не могла остановить себя, не могла перестать тянуться к нему и не знала, как соединить эти две линии в одну.
Когда она наконец добралась до дома, прошло почти два часа. Ночной двор был тих, даже кошки не шевелились. Лампа у подъезда трещала, мигая, и Цзян Му, опустив голову, шагала по чередующимся пятнам света и тьмы к старому дому.
Она толкнула дверь подъезда, плечи её поникли. В тишине послышался лёгкий шорох подошв по бетонному полу. Цзян Му подняла взгляд. Прямо перед ней стояла фигура, вытянутая тенью от уличного фонаря, и эта тень тянулась к её ногам.
Рука Цзян Му застыла на двери, черты лица застыли. Между ними было всего два шага. Она крепче сжала пальцы на ручке, но не сделала ни шага вперёд.
Она не знала, когда пришёл Цзинь Чао и сколько ждал. Он тоже смотрел на неё, нахмурив брови. Внутри у неё поднималась горячая, неуправляемая волна. Цзян Му отпустила дверь и, не глядя на него, прошла мимо. За спиной дверь захлопнулась, и подъезд погрузился во мрак.
Когда она поравнялась с ним, Цзинь Чао схватил её за руку. Цзян Му опустила голову, короткие волосы закрыли лицо, и он не видел её выражения, только чувствовал, как она отчаянно пытается вырваться. Он шагнул вперёд, преграждая путь, и тихо спросил:
— Где ты была?
— Гуляла немного, — ответила она хрипло.
— А телефон зачем выключила?
Цзян Му сглотнула, подавляя подступившие слёзы:
— Отойди. Я домой.
Он не двинулся. Высокая фигура заслонила проход. Цзян Му попыталась обойти, но Цзинь Чао упёрся одной рукой в перила, а другой в стену и наклонился. Расстёгнутый ворот рубашки обнажал кожу, от него веяло спокойной силой. Его голос стал мягче, даже почти ласковым:
— Разве я не отказался идти?
Эти слова прорвали плотину. Цзян Му молчала, плечи дрожали. Цзинь Чао притянул её ближе и убрал с лица пряди. В тусклом свете её глаза блестели от слёз, и вся она казалась беззащитной.
Он растерялся:
— Почему ты плачешь?
Цзян Му не знала, что ответить. Сердце сжималось от боли, она отступила, стараясь увеличить расстояние.
Цзинь Чао нахмурился:
— Я чем-то обидел тебя?
Слёзы потекли сильнее. Она всхлипнула:
— Ты весь — сплошная обида.
Он опустил ресницы, шагнул ближе и тихо спросил:
— Что мне сделать, чтобы тебе стало легче?
Цзян Му оттолкнула его, ударив кулаком в грудь. Звук был глухим и тяжёлым. Цзинь Чао не двинулся и только смотрел на неё сверху вниз.
— Мне уже не станет легче, — рыдала она. — Никогда!
Она снова и снова била его кулаками, пока силы не иссякли, а слёзы не залили лицо. Цзинь Чао не уклонялся и позволял ей выговориться. Постепенно удары стихли, и она обмякла, вся дрожа. Тогда он осторожно взял её за запястья, наклонился и тихо позвал:
— Му-Му…
В этот миг дверь подъезда распахнулась, полоска света прорезала темноту. На пороге стояла Чжао Мэйцзюань. Она замерла, ошеломлённо глядя на них:
— Что вы тут делаете?
Цзян Му дёрнула руками, Цзинь Чао отпустил её. Она, не оглядываясь, бросилась вверх по лестнице.
Чжао Мэйцзюань работала в супермаркете, и в конце месяца всегда оставалась на ночную инвентаризацию ради лишних денег. Она не ожидала, что сегодня столкнётся с таким.
Цзян Му влетела домой, заперлась в ванной и долго мыла лицо. Снаружи послышался звук открывшейся двери. Она застыла, не зная, как теперь смотреть в глаза Чжао Мэйцзюань. Только когда в квартире стало тихо, она решилась выйти.
Цзинь Цян и Цзинь Син уже спали. Чжао Мэйцзюань, будто ничего не случилось, складывала детские вещи в стиральную машину. Цзян Му остановилась у двери комнаты, потом всё же подошла и тихо сказала:
— Тётя Чжао… вы можете не расскажете папе о том, что видели?
Женщина выпрямилась, посмотрела на её уставшее лицо и вздохнула:
— Не мне судить. Я ведь знаю Сяо (маленького) Чао с детства, он многое пережил, человек надёжный. Но твоя мать не согласится. Подумай сама, девочка.
Цзян Му опустила глаза. Чжао Мэйцзюань понизила голос:
— По совести, я тоже хочу, чтобы Сяо Чао жил хорошо. Но будь я твоим родителем, не одобрила бы. Ты ведь скоро поступишь в университет, а он…
Она не договорила. У Цзинь Чао была судимость. Она только добавила, что ничего не видела и просила не отвлекаться от подготовки к экзаменам.
С мая Цзян Му почти перестала появляться в автосервисе «Фэйчи». После праздников до экзамена оставался месяц, и всё её время уходило на учёбу.
Но в середине мая вечером у ворот школы её поджидала Вань Цин с несколькими людьми. Увидев Цзян Му, она мигнула фарами. Девушка замерла, не собираясь подходить, но Вань Цин вышла из машины и сказала:
— Надо поговорить.
Увидев настороженность в её взгляде, Вань Цин усмехнулась:
— Не бойся, я не собираюсь делать ничего грязного. Если бы хотела, не пришла бы сама. Хочу поговорить о брате Юцзю.
При имени Цзинь Чао Цзян Му нахмурилась. Вань Цин кивнула на дорожку неподалёку:
— Пойдём туда.
Они прошли в небольшой садик у жилого комплекса. Танцующие на площади женщины уже разошлись, скамейки пустовали. Вань Цин закурила тонкую сигарету и осталась стоять напротив.
Цзян Му невольно отметила, как уверенно и красиво она держит сигарету. Если бы не хозяин Вань, она, пожалуй, не испытывала бы к ней неприязни.
Вань Цин молча курила, потом усмехнулась:
— Знаешь, до встречи с тобой я и не думала, что брат Юцзю может увлечься такой девушкой.
— Я же говорила, я ему как сестра, — тихо ответила Цзян Му.
— Пусть так, — равнодушно бросила Вань Цин. — Но ты — единственная, кто может на него повлиять.
Она глубоко затянулась, выпуская дым:
— Когда он только пришёл к моему отцу работать, я уже слышала о нём. Говорили, в автосервисе появился ловкий, толковый парень. Впервые я увидела его ночью: возвращалась из бара, увидела свет в мастерской и зашла. Он стоял под капотом, без рубашки, весь в работе. Я выкурила сигарету, а он даже не заметил. Никогда не видела, чтобы кто-то так сосредоточенно трудился.
Она усмехнулась:
— Когда он наконец поднял голову, я поняла, что он не только работает, но и выглядит чертовски хорошо. С тех пор иногда заезжала просто посидеть рядом, поговорить, покурить. В мастерской много таких, как он, — приходят и уходят, ленятся, халтурят. А он другой. В шкафу у всех сигареты и выпивка, а у него книги. Я видела, как он исписал два толстых тетрадных блока, аккуратным почерком. За годы в «Ваньцзи» он не раз выручал отца: когда рабочие бузили, когда конкуренты мешали, когда новый филиал едва не развалился. Он всегда брал ответственность на себя. Такой человек не должен был застревать в грязи мастерской. Если бы он просто работал честно, пусть медленно, но добился бы многого. Он не должен был связываться с этим.
Цзян Му насторожилась:
— С чем, с этим?
Вань Цин потушила сигарету:
— Ты разве не знаешь, что он теперь торгует контрабандными запчастями?
Цзян Му нахмурилась:
— Он говорил, что получил официальное представительство.
— Представительство? — усмехнулась Вань Цин. — Думаешь, такие контракты раздают каждому? Это нелегальный товар. За ним уже следят. Если всплывёт, отвечать будет он один. Знаешь, сколько за это дают?
Цзян Му побледнела и встала. Ещё недавно тёплый ветер теперь бил по лицу, как нож.
— Кто «они»? — спросила она.
— Неважно кто, — серьёзно ответила Вань Цин. — Даже я не знаю. Но ты должна убедить его остановиться. Эту партию нельзя трогать.
Не успела она договорить, как на дорожке появился Цзинь Чао. Вань Цин удивлённо приподняла брови:
— Быстрые же у тебя осведомители.
Он подошёл, заслонил Цзян Му собой и холодно спросил:
— Зачем ты её искала?
— Просто хотела поболтать, — усмехнулась Вань Цин. — Нельзя?
— Ещё раз, и я не стану сдерживаться, — тихо сказал он.
В её взгляде мелькнула почти незаметная боль и тут же исчезла.
Зазвонил телефон. Звонил Сань Лай. Цзинь Чао выслушал несколько слов, лицо его потемнело. Он резко оборвал разговор, глаза его сверкнули холодом. Схватив рюкзак Цзян Му, он развернулся и пошёл прочь.
Вань Цин, не понимая, что случилось, посмотрела на Цзян Му и поспешила за ними.
