Цзян Му стояла у окна, глядя вниз на фигуру под домом. В ладонях выступил лёгкий пот, то ли от волнения, то ли от непонятного внутреннего трепета. Она обернулась, вытащила из шкафа, убранного ещё днём, широкую свободную футболку с опущенными плечами, надела её и, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь. В гостиной царила темнота. Цзян Му тихо прошла к входу, осторожно распахнула дверь и так же неслышно прикрыла её за собой.
В тот миг, когда замок щёлкнул, в груди вспыхнуло давно забытое чувство — лёгкое, почти детское возбуждение. Шаги её становились всё быстрее, и вскоре она почти бежала вниз по лестнице. Это напомнило ей, как в детстве брат тайком водил её в далёкий магазин моделей, где они устраивали гонки радиоуправляемых машинок. Тогда ей казалось, что нет ничего увлекательнее.
Цзинь Чао, стоявший у подъезда, услышал её лёгкие, торопливые шаги ещё до того, как она показалась. Когда звук подошёл к первому этажу, он раздавил окурок о землю.
Но Цзян Му, дойдя до поворота на втором этаже, вдруг остановилась. Она провела рукой по волосам, будто невзначай, и только потом вышла к нему. Его яркие, уверенные глаза сверкнули в темноте. Взгляд на мгновение задержался на её лице, где она пыталась скрыть дыхание, потом он отвернулся, уголки его губ чуть дрогнули.
— Куда идём? — спросила она, шагая следом.
— Не голодна?
— Мы… идём есть ночной перекус?
— А что же ещё? Призраков ловить?
— …
Она шла за ним почти вплотную. Он был весь в чёрном: футболка, длинные брюки, высокий, широкоплечий, в ночи походил на какого-то тёмного главаря. Цзян Му следовала за ним шаг в шаг, словно прячась в его тени, и почему-то это вызывало странное ощущение защищённости.
Когда они вышли за ворота жилого комплекса, Цзинь Чао вдруг остановился и обернулся:
— Что ты там скачешь за мной?
Цзян Му резко застыла, подняла голову и только теперь заметила, насколько он вырос. Она едва доставала до его груди. Если бы не знала, что они не родня, могла бы заподозрить, что с её генами что-то не так.
— Так ведь ночной перекус, — пробормотала она, — надо размяться, чтобы потом больше съесть.
Цзинь Чао усмехнулся, чуть приподняв уголок губ. Этот насмешливый, почти хищный жест был ей непривычен. Если бы перед ней стоял кто-то другой, она, пожалуй, испугалась бы, но на его лице эта ухмылка выглядела странно притягательно.
Он повернулся, и в тот момент Цзян Му уловила запах алкоголя. Цзинь Чао шагнул на другую сторону улицы. Длинные ноги быстро уносили его вперёд. Девушка поспешила за ним:
— Ты пил?
— Угу.
— Часто пьёшь?
Не успела она договорить, как из-за поворота вырвался свет фар. Чья-то сильная рука резко дёрнула её вперёд. Машина пронеслась мимо, оставив за собой гул и запах бензина.
— Взрослая уже, — хмуро бросил Цзинь Чао, — а дорогу переходишь, не глядя.
Его грубая и горячая ладонь всё ещё сжимала её локоть. От него пахло спиртным, и этот запах, смешанный с чем-то диким, мужским, вдруг стал ей невыносимо ощутим. Когда-то он держал её за руку, ведя в детский сад, потом — в школу. Но теперь это прикосновение было иным, чужим. Цзян Му резко выдернула руку.
Он замер, удивлённый её движением.
С тех пор как мать рассказала ей правду о прошлом, Цзян Му уже не могла смотреть на Цзинь Чао как на брата. Между ними возникла тонкая, почти неуловимая грань — напоминание о том, что их кровь разная.
Чтобы скрыть неловкость, она первой зашагала вперёд, быстро, почти бегом. Волосы взлетали за плечами. Лишь через несколько минут она заметила, что идёт одна. Девушка обернулась. Цзинь Чао стоял у обочины, руки в карманах. Он спокойно смотрел на неё. Когда она повернулась, он усмехнулся:
— Знакомое место?
— Нет.
— Тогда чего ведёшь? Сюда.
Он пошёл в другую сторону, и ей ничего не оставалось, как, смутившись, повернуть обратно.
Они шли минут десять, пока не вышли на оживлённую улицу, где вдоль тротуара тянулись ряды ночных лотков.
— Хого? — спросил он.
Цзян Му покачала головой.
— Барбекю?
Она снова отрицательно мотнула.
— Тогда выбирай сама, — он кивнул на противоположную сторону.
— Любую?
Он чуть приподнял подбородок.
— Тогда туда, где больше народу.
Они направились к морепродуктам в конце улицы. Внутри было полно, удалось занять только столик снаружи. В стеклянных витринах переливались ракушки, крабы, морские звёзды. Цзинь Чао бросил ей меню. Цзян Му внимательно просмотрела его дважды и подняла глаза:
— Мне… жареный рис с морепродуктами.
Он молча приподнял бровь, взял меню обратно, отметил несколько блюд и передал официанту.
Пока ждали заказ, он сидел напротив, уткнувшись в телефон. Цзян Му несколько раз бросала на него взгляды, колебалась, потом не выдержала:
— Ты совсем ничего не хочешь у меня спросить?
— Например? — не поднимая глаз.
— Ну… как я живу, что со мной. Тебе не интересно?
Он наконец отложил телефон, откинулся на спинку стула, посмотрел прямо:
— Как твой отчим?
Она не ожидала этого вопроса.
— Никак, — холодно ответила.
— «Никак» — это теперь оправдание, чтобы опускать руки?
Её зрачки дрогнули. Слова попали точно в цель.
— Я не опускаю руки, — тихо сказала она. — Просто мой уровень такой.
Он коротко усмехнулся и больше ничего не добавил. Но этот смех заставил её сердце сжаться. Даже мать, Цзян Инхань, считала, что её неудачи — следствие слабого здоровья, а Цзинь Чао будто сразу увидел то, что она сама старалась не признавать. Он не стал говорить вслух, и она сделала вид, что не поняла.
В этот момент у обочины притормозило такси, потом вдруг развернулось и подъехало к ним. Из машины вышли трое мужчин. Впереди шёл Цзинь Фэнцзы с ухмылкой. Он громко окликнул:
— Ого, а я думал, ты по делу, а ты, оказывается, на ночные серенады!
Троица подошла и шумно уселась за их маленький складной стол. Цзинь Фэнцзы, не успев толком присесть, оказался слишком близко к Цзян Му. Цзинь Чао молча протянул руку, ухватил спинку её стула и вместе с ней отодвинул к себе.
Хрупкая фигура в широкой футболке словно исчезла за его плечом. Цзян Му с удивлением смотрела на этих троих: лица грубые, взгляды наглые. Цзинь Чао не стал их представлять. Один, с массивным нефритовым кулоном, окинул девушку оценивающим взглядом:
— Так вот кого ты теперь водишь, а? Молоденьких любишь? Прячешь, не показываешь.
— Не зря, — подхватил другой. — Мы уж думали, что обознались, пока Фэнцзы не разглядел.
— Не неси чушь, — холодно бросил Цзинь Чао. — Не по той части я.
Цзинь Фэнцзы прищурился, потом хлопнул ладонью по столу:
— Так это ж та самая, что вчера у тебя в машине сидела! Девушка твоя, что ли?
Цзян Му растерялась, не зная, куда смотреть. Цзинь Чао опустил ресницы и спокойно сказал:
— Сестра.
Официант как раз принёс банку колы. Цзинь Чао открыл её и подвинул к ней. Она поспешно сделала глоток. Холодная сладость обожгла горло, но в груди стало тепло от его слова «сестра».
— Сестра? — переспросил один из мужчин. — Твоя же вроде в начальной школе. Откуда ещё одна взялась? Родная или приёмная? Или та, что с горшком бегала?
— Отстань, — отрезал Цзинь Чао. — Что, перепись населения проводишь?
Он махнул официанту, заказал пива.
Цзян Му молча пила колу. На самом деле он был прав. Она не родная и формально не приёмная, но действительно выросла с ним бок о бок. В детстве она часто забиралась к нему в кровать после купания, а бывало и с мокрыми простынями. Тогда вся семья поднималась на ноги, чтобы переодеть, вымыть, успокоить. Даже когда она пошла в школу, над этим ещё подшучивали.
Большинство тех воспоминаний стёрлось, но одно осталось ярким: как они вместе мылись в детстве, и она, глядя на него, наивно спросила:
— Братик, а почему у тебя там палочка?
Она помнила, как он тогда в смущении отвернулся, и с той поры больше никогда не соглашался купаться вместе.
Вспомнив это, Цзян Му невольно взглянула на него. Теперь он был взрослым мужчиной, сильным, широкоплечим. И оттого воспоминание о том, как он когда-то поднимал её голышом, вызвало жар на лице.
Цзинь Чао заметил её взгляд, скосил глаза. Она поспешно отвернулась, делая вид, что занята едой.
Он придвинул к ней тарелку с острым крабом. Остальные уже наелись и теперь больше пили, а он заказал целую гору свежих морепродуктов — морских ежей, маленьких абалонов, креветок, крабов. В итоге за столом сидели одни мужчины, а ела в основном она. Цзян Му и правда проголодалась, аппетит разыгрался, особенно понравился краб — сочный, острый, с нежным мясом.
Она ела, а мужчины болтали. Вдруг Цзинь Фэнцзы сказал:
— Слушай, Чао, тебе бы потренироваться. Говорят, Лао Фэн взял пару молодых, не промах. Потом…
Цзинь Чао резко поставил стакан, слегка поднял палец. Фэнцзы осёкся. Остальные мгновенно сменили тему — опытные люди.
Он бросил взгляд на Цзян Му. Та с увлечением разбирала краба, будто ничего не слышала. Цзинь Чао посмотрел на часы, придвинул к себе её тарелку с жареным рисом и взял чистые палочки.
Она, хоть и делала вид, что занята, всё слышала. Только Цзян Му не поняла, о чём речь. О какой тренировке? И связано ли это с тем, чем он рисковал раньше?
Но мужчины уже обсуждали что-то про катализаторы и нагар в камере сгорания, слова, для неё совершенно непонятные.
Цзинь Чао аккуратно вынул из риса все кусочки лука, имбиря и чеснока, потом вернул тарелку ей.
— Не собираешься спать? — спокойно сказал он. — Ешь быстрее.
