Цзян Му не помнила, как Сань Лай вытащил её с обрыва. В глазах у неё стоял лишь пылающий внизу огонь, пока со всех сторон не раздался вой полицейских сирен, отражаясь от скал и множась эхом. В долине началась неразбериха: обезумевшие юнцы, словно вспугнутые демоны, прыгали в машины и разбегались кто куда, гонщики тоже рванули по разным горным дорогам.
Мимо них с ревом проносились автомобили, кто-то крикнул в панике:
— Человек погиб! Бегите!
Цзян Му ничего не соображала. Её, безвольную, Цзинь Фэнцзы и Сань Лай затащили в машину и усадили на заднее сиденье. Цзинь Фэнцзы завёл мотор, Сань Лай вскочил рядом. Лишь тогда до неё дошло, что происходит, и, захлёбываясь рыданиями, она закричала:
— Цзинь… Цзинь Чао! Он там, он всё ещё в машине! Мы не можем уехать!
Сань Лай глянул на охваченный пламенем склон и глухо ответил:
— Полицейские уже туда поехали. Если не уйдём сейчас, то потом не выберемся.
Цзинь Фэнцзы не стал ждать и вырулил на дорогу, ведущую из гор. Цзян Му почти сорвалась в истерику:
— Машина взорвалась! Вы не видели? Машина Цзинь Чао взорвалась!
Сань Лай резко обернулся, схватил её за запястье и, сдерживая дрожь, сказал:
— Я видел. Но мы не можем туда вернуться. Его найдут полицейские. Если сунемся, нас примут за уличных гонщиков и арестуют. Мы ничем не поможем, только навредим. Надо уйти, потом решим, что делать.
Внизу, у подножия, Вань Шэнбан с товарищами уже исчезли. Цзинь Фэнцзы, лавируя, миновал несколько пожарных машин, мчавшихся в горы.
Когда они выбрались на равнину, Цзян Му замолкла. Она сидела на заднем сиденье, оцепенев, руки и ноги онемели, тело покрывал холодный пот. Сань Лай, едва телефон снова поймал сигнал, без конца звонил кому-то, пытаясь достать хоть какие-то сведения.
Цзян Му не замечала, где они едут. За окном мелькали смазанные тени, будто кадры старой плёнки. Она не различала ни дороги, ни света, пока машина не остановилась у ворот автосервиса «Фэйчи». Цзинь Фэнцзы открыл дверь и позвал её выйти, но она словно плыла в пустоте, не чувствуя под собой земли.
Оставив их у ворот, Цзинь Фэнцзы поспешно уехал на машине Сань Лая. Цзян Му опустилась на маленькую деревянную скамейку у входа, вцепилась в собственное бедро и, глядя на Сань Лая, не могла поверить в происходящее. Всё казалось страшным сном. Ещё днём она сидела в объятиях Цзинь Чао, он кормил её с ложки, смеялся, называл ленивицей, которая никогда не повзрослеет. Она прижималась к нему щекой, шептала, что и не хочет взрослеть, лишь бы быть рядом с ним всю жизнь.
Но разве жизнь может оборваться за полдня? Если это не сон, то что тогда?
Она до боли сжимала ногу, пока кожа не посинела, но не могла проснуться. Всё происходящее было слишком реально.
Сань Лай звонил без передышки, и Цзян Му впервые видела, как этот обычно беззаботный парень выходит из себя. Наконец он сорвался, заорал в трубку:
— Да ты хоть что-нибудь можешь? В управлении нет новостей, так спроси у дяди в больнице! Нет — проверь в морге!
При слове «морг» у Цзян Му свело желудок, её вывернуло наизнанку. Она выбежала к обочине и долго корчилась в сухих спазмах, ведь за весь вечер так ничего и не ела. Пот и слёзы смешались на лице.
Сань Лай бросил телефон и подбежал, поддержал её.
— Возвращайся домой, — сказал он тихо.
Цзян Му молчала, только качала головой, и по её щекам катились слёзы.
Сань Лай сжал зубы, глядя на её мертвенно-бледное лицо, и, собравшись с духом, произнёс:
— Ты должна пойти домой. Если… если что-то случилось, полиция свяжется с родными.
Эти слова прорвали плотину. Цзян Му разрыдалась навзрыд.
Она послушалась и вернулась в дом Цзинь Цяна. Всю ночь она просидела на краю кровати, не смыкая глаз. Цзян Му боялась уснуть, вдруг позвонят из полиции, а она не услышит. Но ещё больше она страшилась услышать этот звонок наяву.
Она достала все письма, спрятанные за мишенью для дротиков, и перечитывала их снова и снова. Когда её взгляд наткнулся на строчку «Прости. Скучаю. Твой Чао-Чао», она сползла на пол, письма рассыпались вокруг, и она, не издавая ни звука, кусала руку до крови, лишь бы не закричать.
Так, в оцепенении, она дождалась рассвета. Хорошая новость в том, что полиция не звонила. Плохая — о Цзинь Чао по-прежнему не было вестей.
К шести утра Цзян Му не выдержала и выбежала из дома. У ворот автосервиса стояла машина Сань Лая, а рядом — Цзинь Фэнцзы, вернувшийся неизвестно когда. Оба выглядели так, будто не сомкнули глаз.
Сань Лай, увидев опухшие от слёз глаза девушки, не выдержал:
— Мы проверили все больницы в Тунгане и окрестностях. Никаких сведений. Пойми, отсутствие новостей — это тоже хорошая новость.
Цзян Му кивнула с дрожащими губами. Цзинь Фэнцзы, глядя на её осунувшееся лицо, спросил:
— Завтракала?
Она покачала головой.
— С вечера ничего не ела, — вздохнул Сань Лай.
Цзинь Фэнцзы затушил сигарету и поднялся:
— Пойду куплю пару баоцзы.
Сань Лай завёл Цзян Му в соседний зоомагазин, усадил на стул, протянул кружку горячей воды:
— После восьми все начнут работать, тогда пойдём в участок.
Она кивнула, не поднимая глаз.
Когда Цзинь Фэнцзы вернулся с пакетом, Цзян Му едва притронулась к еде. Она держала в руках мясной баоцзы и долго отщипывала кусочки теста. Сань Лай сказал мягко:
— Му-Му, поешь хоть немного. Если свалишься, кто искать будет?
Она послушно стала есть, не чувствуя вкуса, лишь бы наполнить пустой желудок.
Сань Лай и Цзинь Фэнцзы обменялись тревожными взглядами, заметив следы укусов на её руке.
Когда она закончила, желудок снова скрутило. Цзян Му поднялась, сказала, что пойдёт умыться, и долго не возвращалась. Встревоженный Сань Лай обошёл здание и увидел, что вода льётся, а она, вся мокрая, сидит у раковины, беззвучно плачет.
Он тихо отошёл. Когда она вышла, уже была собрана, её короткие волосы аккуратно заколоты, лицо чистое, будто ничего не случилось. Сань Лай лишь молча затянулся сигаретой и отвернулся.
Весь день они колесили по участкам, но нигде не слышали ни о взрыве, ни о гонках. Лишь к полудню телефон Цзинь Чао, до того недоступный, вдруг включился. Никто не отвечал, но сам факт дал надежду. Если аппарат уцелел, значит, он не был в машине в момент взрыва.
Это была единственная нить, за которую можно было держаться. Цзинь Фэнцзы и Сань Лай сказали Цзян Му именно так, стараясь придать ей сил. Девушка держалась из последних, и только вера, что Цзинь Чао жив, не давала ей упасть.
Они решили отвезти её домой и лично поговорили с Цзинь Цяном, объяснив всё. Тот был потрясён и хотел немедленно заявить в полицию, но друзья уверили: все участки уже оповещены, если бы что-то случилось, известили бы сразу.
На третий день они решили вернуться в горы. Брать Цзян Му они не собирались, но она пришла ещё до рассвета, кормила Молнию и меняла ему воду. Когда Сань Лай открыл дверь, она сидела у порога, обняв коня за шею, и смотрела в пустую улицу.
Они не смогли оставить её одну и взяли с собой. В ближайшем посёлке они нашли местный участок, но и там никто не слышал о ночном взрыве. Им посоветовали подать заявление о пропаже, когда пройдёт двадцать четыре часа.
Выходя из участка, мужчины закурили, а Цзян Му стояла, глядя на дворовую собаку, будто не видя ничего вокруг. Всё происходящее казалось бредом. Если бы они сами не видели, как взорвалась машина, можно было бы подумать, что это им привиделось.
Они поднялись обратно в горы. На месте аварии остались лишь вмятина в скале и обожжённые кусты: ни обломков, ни следов. Всё было вычищено дочиста.
Обратная дорога прошла в молчании. Всё выглядело неправдоподобно: если Цзинь Чао погиб, за сорок часов его личность давно бы установили, родных уведомили. Но — тишина.
Цзинь Фэнцзы и Сань Лай перерыли весь Тунган. Они задействовали все связи, но всё безрезультатно. Оставалось только ждать.
Цзян Му жила как во сне. Она засыпала на час-другой и просыпалась в панике от звука взрыва, что вновь и вновь вспыхивал в памяти. Утром она шла в автосервис, ухаживала за Молнией, почти не ела и не говорила. За несколько дней она осунулась, глаза ввалились.
На четвёртый день, обессилев, она задремала. В полудрёме ей будто кто-то шепнул, и она вскочила, заперла Молнию в стойле и побежала к Западной низинке. Там, где старики обычно играли в шахматы, она узнала, что дедушка Хай уехал с дочерью в Гуйлинь.
Два дня подряд она приходила туда, спрашивая, не вернулся ли он. На третий день Цзян Му встретила дедушку Тао, который сказал, что Хай приехал вчера вечером и сидит в беседке.
Цзян Му поблагодарила и бросилась туда. В утренней беседке толпились старики и старушки: кто играл в карты, кто в шахматы, кто просто болтал. Она металась между ними, пока не услышала за спиной:
— Цзян Наньшань!
Под раскидистым баньяном сидел дедушка Хай в жилете. Увидев заплаканную девушку, он вскочил, уступил место соседу и подошёл:
— Говорят, ты меня ищешь? Что случилось, чего плачешь?
Цзян Му вытерла глаза и, задыхаясь, сказала:
— Дедушка Хай, помогите мне. Мне нужно найти офицера Лу.
Через десять минут дедушка Хай привёл её к дому родителей Лу. Старик Лу, старый сосед, радушно впустил их и, услышав просьбу, набрал номер сына.
Когда в трубке зазвучали гудки, Цзян Му вся дрожала. Дедушка Хай усадил её на диван. Телефон соединился, и она вскочила, прижимая аппарат к уху:
— Алло, офицер Лу? Это я, Цзян Му.
На том конце послышался удивлённый, строгий голос:
— Как ты нашла мой дом?
— Простите… простите, я больше не знала, к кому обратиться… — она едва сдерживала слёзы. — Цзинь Чао… вы знаете, где он?
Повисла долгая пауза. Цзян Му почувствовала, будто из неё вынимают душу. Мир застыл. Она едва держалась на ногах, вцепилась в край стола:
— Он… он жив?
Лу помолчал пару секунд и ответил:
— Сейчас не могу говорить. Подожди немного, я перезвоню.
Он отключился. Дедушка Хай тревожно спросил:
— Что случилось, дитя? Не волнуйся, я попрошу его помочь.
Старик Лу тоже успокаивал:
— Сядь, выпей воды, всё уладится.
Цзян Му сидела, не отрывая взгляда от телефона. Минут через десять он зазвонил вновь. Она мгновенно поднесла трубку к уху.
— Цзян Му, да? — спросил Лу.
— Да, — выдохнула она.
— С Цзинь Чао всё в порядке. Не переживай. Где он сейчас — сказать не могу, но он жив и здоров. Понимаешь?
Цзян Му кивала, не замечая, что он не видит её. Только когда в отражении телевизора она увидела своё лицо, осознала, что улыбается сквозь слёзы.
С того дня она снова стала есть и спать, хотя по ночам всё ещё просыпалась от тревоги. Каждый день писала она Цзинь Чао сообщения. Всё оставалось без ответа, но она верила, что он их читает. Он жив, а значит, однажды вернётся. Он ещё не свозил её в Нанкин, не сказал, согласен ли на её предложение. Она будет ждать.
Она по-прежнему приходила в автосервис, ухаживала за Молнией, сидела у ворот, глядя в пустоту. Жизнь будто вернулась в привычное русло, но сердце оставалось пустым.
Когда Янь Сяои позвонила и спросила, сколько баллов она набрала, Цзян Му впервые вспомнила о результатах экзамена. Зайдя на сайт, она увидела, что её балл выше ожидаемого, достаточно, чтобы поступить в университет мечты.
Она должна бы радоваться, ведь четыре года труда наконец принесли плоды, но улыбка не появилась. Того, с кем хотелось разделить радость, рядом не было. Пока она не увидит Цзинь Чао своими глазами, её сердце не успокоится.
А на следующий день после объявления результатов в доме Цзинь Цяна появился человек, прилетевший из далёкой Австралии специально, чтобы найти её.
