Цзян Му поехала в Пучэн в короткую трёхдневную командировку. Перед отъездом она видела, как коллеги покупали для семьи сладкие груши, и тоже решила взять немного. Но, если говорить о семье, в Нанкине у неё был только один человек — Цзинь Чао.
Купив груши, она сфотографировала их и отправила снимок ему, написав:
Сегодня возвращаюсь. Привезла тебе груш.
Через некоторое время пришёл ответ:
Меня нет в Нанкине.
Разочарованная Цзян Му весь путь молчала, не отвечая.
Вернувшись в съёмную квартиру, вечером она взяла пакет с грушами и пошла в oon. В кафе были все трое работников, дела шли оживлённо. Увидев её, Сяо Кэ сразу улыбнулась:
— Ты ведь в командировку ездила, да?
Из раздевалки выскочил Молния, и Цзян Му, присев, обняла его, сказав Сяо Кэ:
— Только что приехала.
Потом она занесла груши за стойку, разделила между ними и добавила:
— Вообще-то брала для вашего хозяина, но раз его нет, помогите ему съесть.
Гу Тао подошёл ближе:
— Что за вкуснятина?
— Кофе, пожалуйста, — ответила она.
Она уже достала телефон, чтобы оплатить, но управляющая заслонила QR-код и сказала:
— Хозяин велел с тебя денег не брать.
Цзян Му удивилась, потом улыбнулась и убрала телефон, не споря.
Молния крутился вокруг неё, а Фан-цзе (сестра Фан) спросила:
— Вы, значит, знакомы с нашим хозяином? Не зря же Молния тебя знает.
— Конечно, знакома, — ответила Цзян Му. — Это ведь моя собака.
Трое работников переглянулись, поражённые, но, глядя на то, как Молния вился у её ног, вынуждены были поверить. Пёс и правда был её, ведь обычно он никого не подпускал.
Цзян Му села на высокий стул, постучала пальцами по стойке и спросила:
— Скажите, ваш хозяин женат? Или у него есть девушка?
Сяо Кэ растерянно посмотрела то на Гу Тао, то на Фан-цзе. Гу Тао пожал плечами:
— Не знаю, не смотри на меня.
Фан-цзе тоже не решилась говорить лишнего:
— Он человек занятой, о личном мы ничего не знаем.
Поняв, что толку не будет, Цзян Му сменила тему:
— А почему он всё время в разъездах? Работа требует или у него место службы в другом городе?
Гу Тао ответил наугад:
— Он ведь нигде официально не работает. Со здоровьем у него не так, чтобы каждый день с девяти до пяти.
Цзян Му подняла голову:
— Что с ним?
Фан-цзе тихонько толкнула Гу Тао локтем, и тот поспешил поправиться:
— Да ничего, просто у него и кафе, и в университете дела, если ещё и на полную ставку — любой устанет.
Цзян Му кивнула. Раз уж платить не пришлось, она не стала просить подать кофе, а сама налила себе и ушла в тот же угол за колонной, где сидела в прошлый раз. Она поманила Молнию, а тот сразу подбежал и лёг рядом.
Она достала телефон, наклонилась и сделала снимок сверху. На фото попали чашка, она сама и Молния. Цзян Му отправила Цзинь Чао с подписью:
Спасибо за бесплатный кофе.
Он ответил:
Завтра вернусь.
Цзян Му, довольная, убрала телефон.
Когда она уходила, Молния проводил её до ворот. Но в этот раз, в отличие от прежних, он не вернулся обратно, а пошёл следом, шаг в шаг. Сяо Кэ растерялась, не зная, что делать.
— Я заберу его домой, — сказала Цзян Му. — Завтра, когда хозяин вернётся, пусть сам заберёт.
И, не дожидаясь возражений, она ушла. Молния послушно последовал за ней. Сяо Кэ бросилась в кафе и велела Гу Тао позвонить хозяину. Тот сказал пару слов и повесил трубку.
— Что он ответил? — спросила Сяо Кэ.
— Сказал, понял.
Сяо Кэ облегчённо выдохнула.
На следующий день у Цзян Му было полдня отгула. Утром она выгуляла Молнию, потом зашла в отдел, а вечером купила продукты и приготовила ужин. Она тушила овощи, стояла у плиты и думала, не так ли и Цзинь Чао обычно готовит. Только у него хотя бы есть Молния, а у неё никого. От этой мысли ей стало тоскливо.
В семь часов пришло сообщение от виновника её хмурого настроения:
Пришли адрес.
Она ответила, указав название жилого комплекса и номер квартиры. Через сорок минут он написал:
Я здесь. Жду внизу.
Цзян Му спустилась, ведя Молнию на поводке. Под гинкго у подъезда стоял Цзинь Чао. Видно, он только что вернулся из поездки: на нём была тёмная рубашка с застёгнутыми до конца манжетами и воротом, строгие брюки. Под ногами лежали золотые листья, фонарь отбрасывал мягкий свет, и он казался особенно высоким и собранным.
За эти годы Цзян Му встречала многих — красивых, умных, состоятельных, — но ни один не вызывал в ней того волнения, что сейчас. Иногда ей казалось, что сердце её давно остыло, будто она уже старуха, которой неведомы ни трепет, ни влюблённость. Но стоило ей увидеть Цзинь Чао, и всё внутри дрогнуло, словно кто-то легко коснулся самой тонкой струны души.
Она подошла к нему в мягких туфлях и повседневной одежде и достала из сумки пакет с грушами:
— Оставила тебе несколько. Очень сладкие. Много не брала, тяжело нести.
Он принял пакет.
— Ужинал? — спросила она.
— По дороге, — ответил он.
— Я же тебе адрес отправила, почему не поднялся?
Цзинь Чао поднял взгляд на окна и промолчал.
— Его нет дома, — сказала она, прищурившись.
Он оглядел двор. Дом был старый, начала двухтысячных, чистый, но обветшалый, жильцы — кто попало.
— Ты живёшь здесь с ним? — спросил он.
— Нет, — покачала головой Цзян Му. — У него своей квартиры нет, мы снимаем.
Цзинь Чао посмотрел на неё пристально:
— Разве вы не собирались жениться к концу года? Почему не купили жильё?
— А на что? — спокойно ответила она. — У него зарплата чуть больше четырёх тысяч, после вычетов почти ничего не остаётся. Я пока стажёр, вот устроюсь, начну откладывать, помогу ему.
Он нахмурился, но промолчал. Цзян Му сказала:
— Я только поела, давай пройдёмся, заодно провожу.
Они пошли по дорожке вдоль платанов. Свет фонарей ложился пятнами на тротуар. Цзян Му вела Молнию, Цзинь Чао нёс пакет с грушами. Шли они медленно, между ними оставалось расстояние в шаг, будто оба берегли эту тонкую грань.
— Сань Лай говорил, Молния пропал. Почему он у тебя? — спросила она.
— Ты тогда только уехала за границу, — ответил он после паузы. — Наверное, не хотел тебя тревожить, вот и привёз ко мне.
— А ты не боялся хлопот?
— Ничего, — спокойно сказал он.
Молния шёл впереди и время от времени оборачивался.
— А ведь ты сам не разрешал мне его держать, — напомнила Цзян Му.
Он улыбнулся глазами, но ничего не сказал. Она взглянула на него краем глаза и тоже невольно улыбнулась.
Город был ей ещё чужим, но рядом с ним ей вдруг стало спокойно, будто она живёт здесь давно.
Потом она нарочно сказала с лёгкой насмешкой:
— Сердце у тебя, вижу, широкое: держишь собаку бывшей, кафе назвал в её честь, да ещё ночью гуляешь с ней. Жена не ревнует?
Он посмотрел на неё молча.
— Что, не так сказала? Разве я не бывшая? — усмехнулась она.
Он отвёл взгляд и спросил:
— А твой жених не против, что ты вечером гуляешь с другим мужчиной?
— Не против, — спокойно ответила она. — Он и сам часто зовёт девчонок петь караоке. Я что, возражаю?
Цзинь Чао нахмурился:
— Он хорошо к тебе относится?
— Так себе, — сказала она. — На прошлой неделе из‑за телефона поссорились. Хотела новый, а он сказал, что мне и старого хватает, лучше бы деньги на игровое снаряжение потратить.
Цзинь Чао сжал челюсть, помолчал и спросил:
— И что ты в нём нашла?
Цзян Му тяжело вздохнула, в этом вздохе звучала усталость и горечь:
— Возраст подошёл, вот и решила с кем‑нибудь да жить.
Мимо пронеслись дети на самокатах, она инстинктивно отступила ближе к нему, плечом коснулась его руки, и будто ток прошёл по коже. Он остановился, пропуская её вперёд, и, глядя сверху вниз, тихо сказал:
— Больше так не шути.
Её слова до этого звучали легко, но последняя фраза «с кем‑нибудь да жить» выдала её с головой. Цзинь Чао знал, после неудачного брака Цзян Инхань и Цзинь Цяна она не могла позволить себе жить «как придётся».
Он взял у неё поводок:
— Возвращайся. Не провожай.
Она недовольно крикнула ему вслед:
— Почему ты решил, что я шучу? Разве я не могу так сказать?
Он остановился, обернулся, посмотрел на неё и тихо произнёс:
— Мне больно это слышать.
Эти четыре слова звенели у неё в голове, когда она, вернувшись домой, опустилась на диван. Только потом она поняла, что Молнию он увёл с собой.
В ту ночь Цзян Му чувствовала себя как девчонка. Она то улыбалась, то хмурилась, вспоминая его голос. Уже перед сном она спохватилась. Собаки нет! Цзян Му написала:
— Почему ты снова увёл моего пса?
Через несколько минут пришёл ответ, просто смайлик с улыбкой. Она вздохнула. Завтра на работу, спорить некогда, пусть уж будет так.
Осень в Нанкине всегда приходит внезапно, будто за одну секунду превращая город в зиму. Вчера вечером она ходила дома в футболке, а сегодня перед концом рабочего дня налетел ледяной ветер. Цзян Му высунулась в окно и чихнула. В рабочем чате кто‑то переслал сообщение из метеоцентра. Надвигается холодный фронт, ожидаются ливни, всем советовали быть осторожнее.
По дороге домой она хотела переслать предупреждение Цзинь Чао и напомнить, чтобы он оделся теплее, но остановилась. Кто она ему, чтобы заботиться? Он всё равно ответит сухо.
Однако, едва она вошла в квартиру, пришло сообщение от него:
Завтра похолодает, не забудь взять зонт и надень что‑нибудь тёплое.
Цзян Му сжала телефон, стараясь скрыть улыбку, и нарочно не ответила.
Следующие дни выдались напряжёнными: в отделе начался новый проект, и у неё не было ни минуты, даже в oon не заглядывала. Потом вместе с научным сотрудником поехала на конференцию в Шанхай.
Там, среди работы, неожиданно зазвонил телефон. Цзинь Чао. Она не смогла ответить, сбросила вызов. Лишь вечером, вернувшись в гостиницу, перезвонила.
— Где ты? — спросил он.
— Не скажу, — ответила она с улыбкой.
В трубке слышалось его ровное дыхание. Она стояла у окна, глядя на ночной Хуанпуцзян, и молчала, пока он не произнёс:
— Есть время встретиться? Хочу кое‑что передать.
— Нет, — сказала она.
— А как сделать, чтобы время появилось? — спокойно спросил он.
Она посмотрела на своё отражение в стекле и улыбнулась:
— Тогда поехали со мной в выходные в горы.
В трубке повисла тишина.
— Не хочешь — не надо, — сказала она. — Ты ведь сам обещал летом вывезти меня, да так и не сделал. Я помню.
Он тихо вздохнул:
— Если поднимемся в горы, ты перестанешь сердиться?
— Не перестану. Так ты идёшь или нет?
После долгой паузы он ответил серьёзно:
— Хорошо. В выходные в горы.
