Квартира Цзинь Чао находилась совсем рядом с кофейней. Дойти пешком с Цзян Му можно было минут за десять. Раньше, когда они гуляли вместе, она не задумывалась о расстоянии, но после того как узнала о его болезни, каждый раз, встречая его, невольно тревожилась: не устанет ли он, не станет ли хуже. И вот теперь, хотя путь был короткий, сердце её уже начинало беспокоиться. Она то и дело бросала на него взгляды, пока Цзинь Чао не повернулся и не сказал спокойно:
— Я ведь не из бумаги сделан.
Эти слова заставили Цзян Му поспешно спрятать своё беспокойство, по крайней мере, не показывать его ему.
У ворот жилого комплекса она на миг остановилась. Когда-то, выбирая квартиру, она видела здесь жильё через агентство. Место ей понравилось сразу: тихое, ухоженное, но цена оказалась слишком высокой, и она отказалась.
Цзинь Чао подошёл к воротам, система распознала его лицо, и электронный замок мягко щёлкнул. Он обернулся, и Цзян Му, удивлённая, последовала за ним.
— Так ты живёшь здесь? — спросила она.
— Ты бывала тут? — приподнял он взгляд.
Цзян Му лишь улыбнулась, не отвечая. Она столько времени провела в Нанкине и не знала, что они живут почти по соседству. До встречи в «oon» они ни разу не столкнулись даже у подъезда.
В лифте, где было всего две квартиры на площадке, Цзян Му спросила:
— На каком этаже?
— На восьмом.
Она нажала кнопку, и в тот миг, пока лифт тронулся, её дневная тоска — это чувство одиночества, с которым она собиралась провести праздник, — вдруг рассеялась. На её лице появилась лёгкая улыбка. Поскольку Цзян Му стояла к нему спиной, она не сдерживала её. Но вскоре она ощутила чей-то взгляд. Медленно повернув голову, Цзян Му встретилась с его глазами, отражёнными в зеркале лифта: тёмные, спокойные, чуть насмешливые. Он смотрел на неё уже давно, и когда она поймала его взгляд, угол его губ дрогнул, будто в тени улыбки.
Цзян Му мгновенно ощутила знакомое чувство неловкости, будто её застали врасплох. Она притворилась, что поправляет волосы, и отвернулась.
Это был её первый визит к нему домой. Уже у двери она вдруг осознала, что пришла с пустыми руками, да ещё в праздник. Неловко. Она остановилась.
— Что случилось? — спросил Цзинь Чао, обернувшись.
— Может, чего-то не хватает? Я могу сбегать в магазин, купить что-нибудь, — предложила она.
Он уже открыл дверь, посмотрел на неё и сказал:
— Достаточно, что ты пришла. Заходи.
Цзян Му шагнула внутрь, немного смущённая, но смущение длилось недолго. Из комнаты вихрем вылетел Молния. Пёс, увидев, что хозяин привёл Цзян Му, пришёл в восторг. Он подпрыгивал и был готов броситься ей на грудь. Один строгий взгляд Цзинь Чао, и Молния послушно подбежал к шкафу. Он вытащил зубами пару домашних тапок и положил их перед ней. Это были большие мужские тапки.
— А женских нет? — нарочно спросила Цзян Му.
— Хочешь проверить шкаф? — спокойно ответил он.
Она поняла, что он разгадал её шутливый намёк, и пробормотала:
— Просто великоваты немного…
Сняв обувь, она присела и потрепала Молнию по широкой голове.
— Какой же ты умница, мой Молния, — сказала она, нарочно смягчив голос.
Цзинь Чао невольно улыбнулся, хотя нежность была обращена не к нему.
Пёс, довольный вниманием, притащил ей свою любимую игрушку — огромную кость. Цзян Му взяла её, посмеялась и попыталась вернуть, но Молния снова сунул игрушку ей в руки. Пришлось ей принять подарок. Обняв кость почти в свой рост, она обернулась к кухне, где Цзинь Чао уже возился с крабами.
— Можно я посмотрю квартиру? — спросила она.
Он взглянул на неё через плечо, увидел, как она стоит у двери с этой нелепой костью, и в его глазах мелькнуло тепло.
— Осматривайся, — сказал он.
Квартира была просторной и светлой, с простым, строгим интерьером. Всё соответствовало его характеру. В гостиной стояла удобный диван, не было ни телевизора, ни лишних украшений, ни зелени. Чисто, немного прохладно.
Одна из дверей была закрыта, другая вела в кабинет. Там стоял большой книжный шкаф и тёмное письменное бюро, на котором лежали папки с проектами и тендерные документы, всё, что касалось энергетики. На полках — книги по механике и машиностроению.
С балкона открывался вид на город. Там же стояли тренажёры и спортивные снаряды. Когда она вернулась, Цзинь Чао уже поставил крабов на пару.
— Это жильё купил или снимаешь? — спросила она.
— Купил, — ответил он.
— Дорого, наверное?
— За последние годы на проектах немного заработал, хватило на первый взнос.
Цзян Му кивнула и указала на закрытую дверь:
— Это спальня?
— Угу. А тебе что налить, чай или сок?
— Не утруждайся, я не хочу пить. Можно заглянуть в спальню?
Он помолчал, а потом спросил:
— А если я скажу «нет»?
— Что, женщину там прячешь? — прищурилась она.
Он усмехнулся, не отвечая. Чем спокойнее он был, тем сильнее ей хотелось проверить. Она взялась за ручку двери.
— Я вхожу, — предупредила она.
Цзинь Чао поднял глаза, и его взгляд был таким прямым, что она всё же отпустила ручку. Вместо этого она повернулась к другой двери:
— Тогда я хотя бы в ванную схожу, можно?
Он чуть замялся, будто хотел что-то сказать, но лишь бросил:
— Делай как знаешь.
Когда он ушёл, Цзян Му открыла дверь ванной. Просторное, безупречно чистое помещение. Всё продумано: нескользкая плитка, поручни вдоль стен, душ без порога, складной стул, рядом — инвалидное кресло.
Она знала о его состоянии, но увидеть это своими глазами было совсем иное. Когда-то он легко поднимал её на руки, мог взбежать с ней на пятый этаж, не переводя дыхания. А теперь он был вынужден даже ванную приспосабливать к своим возможностям. Глаза защипало, но, выходя, она уже владела собой.
Цзинь Чао был на кухне. Просторная L‑образная планировка, запах крабов наполнял воздух. Он готовил ужин, и Цзян Му подошла ближе.
— Давай я помогу, сделаю пару блюд, — сказала она, закатывая рукава.
— Умеешь, значит, — усмехнулся он.
— А что делать? Столько лет без заботливых рук — не умереть же с голоду, — ответила она, снимая куртку.
Он взял её одежду, заметил покрасневшие глаза, но сделал вид, что не видит.
— И всё же не скажешь, что тебя некому добиваться, — произнёс он.
Цзян Му с силой ударила ножом по куску имбиря.
— Меня? Да за мной очередь от Канберры до Сиднейской оперы, — фыркнула она.
Он повесил куртку и спокойно спросил:
— Почему же никого не выбрала?
— А кто сказал, что не выбирала? — она нарезала овощи и, обернувшись, добавила: — Я и на свидания ходила. Один, помню, рок‑музыкант, пригласил в горы. Я думала — пикник, а он вдруг прыгнул в реку, даже ботинки не снял, и мне предлагает следом. А на реке лёд!
Цзинь Чао нахмурился, замедлил движение ножа и бросил на неё взгляд, полный недоумения. Цзян Му рассмеялась:
— Видишь, во всё веришь!
— Значит, говорить больше не о чем? — сухо заметил он.
— Почему же, есть. Ты всё ещё занимаешься машинами?
— Почти.
— Я, когда вернулась, заехала в Тунган, встретила Пань Кая. Он дал твой номер в Чанчуне, но я не дозвонилась. Ты там жил?
— Два года. После выпуска переехал сюда, но дела там остались, иногда езжу.
— Что за дела?
— Проекты. Разные. Тот номер уже не мой.
— Понятно… А учился ты как, по вечерке или сам?
— Самостоятельно.
— Самостоятельно? — удивилась она.
Она знала, что это значит: десятки экзаменов, годы упорства. Особенно если нужно было ещё и зарабатывать.
— Трудно? — спросила она.
— Колледж — нет, а вот бакалавриат посложнее.
— Наверное, много зубрёжки?
— Основы марксизма, — усмехнулся он. — Когда проходил курс реабилитации, времени было достаточно, всё и выучил.
Она не сомневалась. Память у него всегда была феноменальная. В школе он запоминал слова быстрее всех, а перед её экзаменами делился своими странными приёмами — превращал фразы в нелепые образы, зато помнил потом безошибочно.
— И сейчас ты тоже по этой специальности учишься?
— Тогда меня направили в Чанчунь, опыта хватало, а диплома не было, вот и выбрал «Механическое проектирование и автоматизацию».
— А теперь магистратура?
— Да. «Теплоэнергетика и двигательные системы». В следующем году закончу.
Цзян Му невольно залюбовалась им. Для кого-то степень магистра — обычное дело, но после всего, что она увидела в его ванной, это казалось подвигом. Чем выше он поднимался, тем яснее она ощущала, какой ценой ему даётся каждый шаг.
Он уловил её настроение и, будто желая разрядить воздух, сказал:
— Вопросов у тебя больше, чем у кадровика. Хочешь, покажу диплом?
Она рассмеялась и замолчала. Под светом лампы её белая водолазка и небрежно собранные волосы придавали ей мягкость, а несколько прядей, упавших на щёку, делали лицо особенно живым. В кухне стало теплее.
Цзинь Чао, взглянув на неё, достал из ящика фартук и протянул. У неё руки были в соусе, и он, не говоря ни слова, подошёл, накинул лямку ей на шею. Его близость заставила её дыхание сбиться, движения замерли, но он тут же отступил.
Она обернулась: его профиль был напряжён, но в этом напряжении чувствовалась сдержанная нежность. У порога лежал Молния, и на миг всё показалось ей сном.
Она приготовила хрустящую свинину и рыбу, он — несколько блюд и крабов. Перед ужином Цзинь Чао позвонили. Телефон не был на громкой связи, но Цзян Му узнала голос — Сань Лай.
— Раз ты не идёшь к нам, мы сами приедем! — гремел тот. — Два часа дороги, а одному в праздник скучно.
— С чего ты взял, что я один? — спокойно ответил Цзинь Чао.
— Ах да, забыл про Молнию! Но всё равно, мы выезжаем!
— Не надо. Я всё равно на следующей неделе к вам заеду.
Цзян Му, едва сдерживая смех, наклонилась к телефону и, подражая нежному голосу, пропела:
— Милый, ну приходи скорее…
В трубке повисла тишина. Цзинь Чао поднял глаза и холодно посмотрел на неё. Она зажала рот, смеясь.
Через несколько секунд из телефона донеслось ошарашенное:
— Э… брат, ты занят, я потом перезвоню!
Он повесил трубку, а она уже собиралась улизнуть, но он поймал её за ворот и притянул обратно.
— Вся моя репутация погибла из-за тебя, — произнёс он мрачно.
— Так я возьму ответственность, — лукаво ответила она.
Он посмотрел на неё пристально, и воздух между ними вдруг стал неподвижным. Улыбка сошла с её лица, но взгляд остался, прямой, горячий, как пламя.
