После возвращения домой Цзян Му действительно получила отчёт о состоянии здоровья Цзинь Чао — толстую папку, в которой медицинские термины сливались в сплошной туман. Лишь спустя несколько дней, перерывая интернет и созваниваясь со старым однокурсником, она наконец поняла, что именно в нём написано.
Она всегда думала, что та давняя авария лишь лишила Цзинь Чао одной ноги. Но, разобравшись в отчёте, Цзян Му осознала, это была лишь видимая часть беды. В действительности же та катастрофа нанесла ему тяжёлые внутренние повреждения. Сдавленный мозг вызвал длительное коматозное состояние — вот почему после происшествия никто не мог с ним связаться. Кости были переломаны в нескольких местах, и долгие месяцы восстановления сопровождались отёками, болью в суставах, ограничением движений. Позже началось ослабление мышц, а затем — мучительные фантомные боли, которые преследовали его годами.
— Судя по истории болезни, — сказал её однокурсник, — этот человек буквально вырвался из-под косы смерти. Вернуться к нормальной жизни ему почти невозможно. Если он сейчас выглядит так, как ты описываешь, значит, вложил в себя нечеловеческие усилия.
Эти слова потрясли Цзян Му. Она не представляла, что за внешним спокойствием скрываются такие последствия — куда страшнее, чем потеря ноги. С тех пор как они встретились вновь, Цзинь Чао всегда держался как обычный человек, и она почти не замечала в нём отличий. Но стоило им тогда подняться в горы и попасть под холодный ветер, как он заболел. Он ничего не сказал, видимо, не хотел, чтобы она узнала правду слишком рано.
Чем больше Цзян Му понимала, тем сильнее сжималось сердце. Теперь ей стало ясно, почему он говорил, что расскажет всё постепенно, когда она будет готова. Истина, открывшаяся сразу, давила тяжестью, от которой трудно было дышать. Она впервые осознала, какой путь ждёт их впереди и что ей придётся нести вместе с ним.
Сдав экзамен по первому разделу вождения, Цзян Му сразу принялась за второй. В те дни в отделе навалилось множество дел, приходилось задерживаться допоздна, а потом ещё и тренироваться на автодроме — времени не оставалось совсем.
В среду позвонил однокурсник, в четверг она снова рылась в сети, проверяя его слова, и решила: закончит неделю — и в выходные поговорит с Цзинь Чао обо всём спокойно.
Но в пятницу всё переменилось. Гу Чжицзе поручили принять делегацию из других провинций и показать им обсерваторию. Руководство велело выбрать двух сотрудников с приятной внешностью, чтобы представить институт в лучшем свете. Гу Чжицзе сразу вспомнил о Цзян Му, пришёл в их отдел просить её на день, пообещав вечером угостить всех ужином.
Когда они вышли из института и сели в его машину, он усмехнулся:
— Я ведь молодец, да? Знаю, что вы там все с ума сходите от работы, вот и вытащил тебя подышать воздухом.
Цзян Му нахмурилась:
— Спасибо, конечно, но работать потом всё равно мне.
Гу Чжицзе рассмеялся:
— Не благодари.
Неожиданно, уже на горе, зазвонил телефон — звонил Цзинь Чао.
— Когда закончишь? — спросил он.
Цзян Му взглянула на группу гостей, беседующих с экскурсоводом, и ответила:
— Мы показываем обсерваторию, скоро закончим.
— Тогда не отвлекайся, — сказал он и отключился.
Она стояла перед павильоном метеоритов, подняв голову к небу, и вдруг задумалась. Так и стояла, пока Гу Чжицзе не подошёл:
— У них дальше своя программа, как только посадим их в автобус — свободны. Что, вечером хого?
Увидев, что она всё ещё смотрит вверх, он тоже поднял глаза.
— Что там такого интересного?
В её взгляде вспыхнул свет, на лице мелькнула ослепительная улыбка — и тут же исчезла.
— Мне всё равно, — ответила она.
Гу Чжицзе снова посмотрел в небо. День был ясный, воздух прозрачный, но ничего особенного он не заметил и вернулся внутрь.
Позже, когда гости решили сделать несколько снимков, он и Цзян Му вышли к воротам подождать.
— Не всё же тебе одной учёба и работа, — поддразнил он. — Подумай и о личном, пора бы уже парня завести.
— А ты сам-то старше меня, — парировала она. — Не спешишь — и меня не торопи.
Они смеялись, когда под алым клёном она вдруг увидела знакомую фигуру. Мужчина в тёмном пальто стоял неподвижно, взгляд его был устремлён прямо на них.
Цзян Му остановилась, улыбка застыла, лицо побледнело. Она поспешила к нему:
— Почему ты здесь?
Цзинь Чао перевёл взгляд на стоящего позади мужчину и спокойно ответил:
— Хотел увидеть тебя.
— Нельзя было подождать внизу? Как ты поднялся?
— На канатной дороге.
Гу Чжицзе, услышав её встревоженный голос, рассмеялся:
— Ну и дела! Из-за подъёма на гору — столько волнений!
Цзян Му бросила на него взгляд, не желая продолжать.
Цзинь Чао спросил:
— Это кто?
— Гу Чжицзе, — представился тот. Потом тихо спросил у неё: — А он кто?
— Бывший, — быстро прошептала она.
Гу Чжицзе понимающе кивнул и, смерив Цзинь Чао взглядом с ног до головы, сказал:
— Давненько наслышан.
Цзинь Чао лишь уточнил:
— Полуколлега?
— Можно и так, — ответил Гу Чжицзе. — Я старший товарищ Цзян Му, хоть и работаем в разных отделах. В общем, из одной сферы.
Цзинь Чао промолчал, но его взгляд, остановившийся на лице Цзян Му, стал тяжёлым, почти ощутимым. Она вдруг вспомнила тот день в кофейне, когда он вернул ей ручку, а она, чтобы скрыть смущение, выдумала, будто приехала в Нанкин ради какого-то мужчины. Теперь, после слов Гу Чжицзе, всё это звучало особенно двусмысленно.
Цзян Му невольно улыбнулась.
Гу Чжицзе почувствовал себя лишним и сказал:
— Ты тогда не приходи, я с Сяо Цин провожу гостей. Вечером созвонимся?
— Хорошо.
— Договорились. — Он кивнул Цзинь Чао. — У меня ещё дела, пойду.
Цзинь Чао слегка склонил голову.
Когда Гу Чжицзе ушёл, Цзян Му спросила:
— Ты раньше бывал здесь? Я про канатную дорогу.
— Нет.
Он посмотрел на неё: светлые брюки, голубая рубашка, распущенные волосы — мягкий, спокойный облик. Ветер тронул пряди, и он, не удержавшись, убрал их с её плеч.
Она обернулась. Его рука уже снова была в кармане.
— Раз не был, хочешь осмотреться?
— Если тебе удобно.
— А если нет? Работа ведь не закончена. Получается, зря поднимался?
— Я говорил, что пришёл просто увидеть тебя.
— Только ради этого? Зачем?
— Хотел убедиться, что ты не испугалась меня.
— И что, убедился?
Он лишь улыбнулся и, остановившись у бронзового небесного глобуса, стал рассматривать надписи, будто действительно заинтересовался.
Цзян Му, хоть и жила в Нанкине недолго, бывала здесь не раз и теперь объясняла ему, что тысяча четыреста сорок девять медных гвоздей обозначают все звёзды, видимые невооружённым глазом, рассказывала о принципе работы прибора и о способе вычисления координат.
К её удивлению, Цзинь Чао понял всё с полуслова и даже уточнил, из каких кругов состоит каркас, из меридианного и горизонтального.
Так, незаметно для себя, они обошли почти весь комплекс.
Когда спускались по лестнице, он спросил:
— В каком направлении ты сейчас работаешь?
— Мы занимаемся динамикой многотелых систем, — ответила она и, взглянув на него, добавила: — Можно сказать, ты был моим первым учителем.
Он вспомнил, как она мучилась с физикой в выпускном классе, и улыбнулся. Потом посмотрел на неё пристально, в глазах — глубокая, почти бесконечная нежность.
— Ты, кажется, очень занята в последнее время?
Цзян Му почувствовала, как сжалось сердце. Да, занята, и отчёт этот, и тревога за него. Она спросила в ответ:
— А если бы у меня и правда был тот самый жених, что играет в игры и бегает за женщинами, как я тогда говорила, что бы ты сделал?
— Хочешь услышать правду?
— Конечно.
— Я бы добился, чтобы до свадьбы ты сама выгнала его из своей жизни.
— А потом? Чтобы я добровольно пошла за тобой?
Он не ответил, только улыбнулся чуть шире.
— А если я, прочитав отчёт, действительно испугалась и решила отступить?
Цзинь Чао сжал челюсть, уголки губ дрогнули в ироничной усмешке:
— Тогда я, пожалуй, успею на последний подъёмник вниз.
Цзян Му сверкнула на него глазами и быстро пошла вперёд. Пройдя пару ступеней, остановилась, опасаясь, что он не сможет догнать. В лучах заходящего солнца его фигура казалась высокой и стройной. Он подошёл ближе, спросил:
— Значит, уже решила?
— Пойдём, покажу тебе одно место.
Они шли вдоль каменной стены по узкой тропе, пока не дошли до лестницы. Сумерки сгущались, туристы расходились.
— Мой ответ там, наверху, — сказала она.
Цзинь Чао посмотрел в её сияющие глаза и медленно поднялся. Последняя ступень вывела его на просторную смотровую площадку. Перед ними раскинулся весь древний Нанкин — величественный, как дыхание шести династий.
Цзян Му встала рядом, глядя на город, залитый закатным светом.
— Видишь? — тихо спросила она.
Он проследил за её взглядом: на противоположном краю неба, рядом с заходящим солнцем, уже поднималась бледная луна.
— Каждый год в это время, — сказала она, — орбиты Земли и Луны чуть смещаются, и солнце с луной оказываются на горизонте вместе. Это редкое явление — день и ночь в одном небе. Законы природы не знают абсолютов, тем более человеческие чувства. Знаешь, как это называется?
Он повернулся к ней.
Её лицо сияло мягким, но решительным светом.
— Утро — это Чао, вечер — Му. Когда солнце и луна сходятся, это и есть Чао-Чао Му-Му — день и ночь вместе.
Солнечный и лунный свет одновременно отразились в глазах Цзинь Чао, переплетаясь в ослепительное сияние. Он протянул руку и крепко взял её ладонь.
