Когда они сели в машину, молодой мужчина на водительском месте пристегнул ремень и, обернувшись, представился:
— Меня зовут Вэнь Кэ, можете звать просто Сяо Вэнь.
Цзян Му уточнила:
— Ты его коллега?
Сяо Вэнь, человек открытый и разговорчивый, улыбнулся:
— Я помощник и водитель инженера Цзиня.
Цзян Му подняла взгляд на Цзинь Чао и невольно подумала, что, не успев получить водительские права, уже осталась без дела.
От её съёмной квартиры до дома Цзинь Чао было всего минут десять пешком, но, чтобы не таскать вещи туда‑сюда, он всё же позвал Сяо Вэня, велел подъехать прямо к дому и остановиться у подъезда. Решение переехать к Цзинь Чао было принято внезапно, поэтому вещи у неё лежали как попало. Сяо Вэнь, разумеется, не стал подниматься, и Цзинь Чао велел ему подождать в машине, пока они соберут всё наверху.
Как только они вошли в подъезд, Цзян Му не удержалась от вопросов:
— Так у тебя теперь и водитель есть? Почему он зовёт тебя инженером Цзинем? Гу Тао ведь говорил, что ты нигде не работаешь. И вообще, куда ты всё время ездишь в командировки?
Цзинь Чао втянул её в лифт. В это утро там почти никого не было. Он обнял её за талию, наклонился и, легко сжав пальцами её щёку, сказал:
— Сколько же у тебя вопросов.
Цзян Му уткнулась лбом ему в грудь:
— А как же иначе? Я ведь должна понимать, с кем живу, а не идти за тобой вслепую.
Он посмотрел на неё с лёгкой усмешкой:
— А вчера, когда ты легла в мою постель, почему‑то не спросила ничего, прежде чем…
Она кашлянула. Вчерашний вечер вспыхнул в памяти. Разве у неё тогда была возможность что‑то спрашивать? Он просто лишил её способности думать.
Двери лифта распахнулись. На площадке стоял сосед, дедушка Чжао, собиравшийся за жареной уткой. Увидев обычно тихую, скромную Цзян Му в объятиях мужчины, он так удивился, что вставная челюсть едва не выскочила. Цзян Му тоже вздрогнула, поспешно отстранилась и поздоровалась:
— Дедушка Чжао, идёте вниз?
Старик прищурился, разглядывая Цзинь Чао с нескрываемым любопытством. Цзян Му, чувствуя, как пылают щёки, потащила Цзинь Чао к двери и, оказавшись в коридоре, облегчённо выдохнула:
— Хорошо хоть я всё равно собиралась съезжать.
Цзинь Чао стоял рядом, улыбаясь, пока она доставала ключи. Его взгляд невольно задержался на брелоке. Но едва дверь открылась, как из квартиры вышел её сосед — парень, уже обутый и готовый куда‑то идти. Они оба замерли. Цзян Му удивилась. Ещё недавно у него были каштановые волосы, а теперь ярко‑оранжевые, да и костюм на нём был вычурный, с расклёшенными брюками.
Парень же застыл не из‑за неё, а из‑за Цзинь Чао. С того момента, как дверь распахнулась, он не сводил с него глаз, отчего Цзинь Чао ощутил лёгкое раздражение. Сосед, не отрывая взгляда, спросил:
— Ты вчера не ночевала?
Цзян Му неловко улыбнулась:
— Я собираю вещи, переезжаю.
Парень понимающе кивнул, но, спеша на встречу, только бросил:
— Тогда потом как‑нибудь поужинаем вместе. — И, уже почти дойдя до лифта, он снова обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на Цзинь Чао.
Тот был одет просто — короткая куртка, тёмные джинсы, — но стоял прямо, сдержанно, и в его фигуре было что‑то притягательное. Сосед, однако, слишком откровенно задержал взгляд на его стройной спине, и Цзинь Чао холодно метнул в него взгляд. Без единого слова, но с такой ледяной отстранённостью, что парень невольно поёжился. Не дожидаясь, пока тот отвернётся, Цзинь Чао захлопнул дверь и, обернувшись к Цзян Му, произнёс с намёком:
— У тебя и соседи интересные.
Цзян Му прошла в комнату:
— Да, немного эксцентричный. Наверное, тусуется по ночным клубам. Но вообще он добрый. Когда у нас засорился слив, я хотела звонить хозяину, а он позвал приятеля, и тот всё быстро починил.
Цзинь Чао усмехнулся:
— И остался у вас ночевать?
Цзян Му удивлённо обернулась:
— Откуда ты знаешь?
— Просто догадался. Ради моей личной безопасности переезжай поскорее.
— Что? — она не поняла, шутит он или нет.
Комната у неё была небольшая, но уютная, не то что пустая квартира Цзинь Чао. На стенах висели рисунки, на подоконнике стояли горшочки с цветами, повсюду — разноцветные стикеры. Только вещей оказалось слишком много, и вскоре всё превратилось в хаос.
Цзян Му терпеть не могла собирать вещи. Каждый переезд превращался для неё в испытание: не то чтобы трудно, просто, глядя на горы одежды, она теряла всякое желание начинать. Пока она стояла, уперев руки в бока, Цзинь Чао уже подтащил стул и спокойно принялся сортировать одежду. Его движения были точными и быстрыми. Поймав диагональ, он одним взмахом складывал рубашку в идеальный прямоугольник. Цзян Му сидела на ковре у кровати и аккуратно укладывала сложенные вещи в чемодан.
— Ненавижу собираться, — сказала она. — Когда училась в Канберре, часто летала домой, в Мельбурн. Каждый раз что‑нибудь забывала. Один раз вообще оставила ноутбук у мамы, а там были все отчёты и курсовые. Пришлось прямо из аэропорта покупать обратный билет. До ночи моталась, пока не смогла вернуться в Канберру. До сих пор помню.
Цзинь Чао поднял взгляд:
— Когда это было?
Она опустила глаза. Тогда они уже несколько месяцев не общались. Вернувшись в Австралию, она всё ещё не могла его найти, и жила словно в тумане. В ту ночь, когда она обнаружила пропажу, сидела в холодном аэропорту, дрожа от трёхградусного ветра, и плакала, не в силах остановиться. Всё время думала о нём, о том, что не может дозвониться, что, может быть, потеряла навсегда. Потом какой‑то сотрудник аэропорта заметил её и помог с билетами. Но воспоминание о той ночи до сих пор отзывалось болью.
Цзинь Чао, видя, как она сникла, притянул её к себе и усадил на колени. Цзян Му обвила его руками и уткнулась лицом в его шею. Он гладил её по спине и тихо спросил:
— Ты тогда расплакалась?
Она всхлипнула и улыбнулась сквозь слёзы:
— Зато теперь всегда проверяю всё по два раза. Без уроков человек не учится.
Цзинь Чао опустил глаза. Его собственные уроки стоили куда дороже, чем чужие падения. Он понимал, что жизнь не бывает ровной, но, слыша её рассказ, чувствовал, как сжимается сердце. Его ладонь двигалась по её спине, словно стирая старую боль.
Цзян Му вдруг рассмеялась и подняла голову:
— Странно, стоит мне быть рядом с тобой, и сразу становлюсь сентиментальной.
Он улыбнулся:
— Нормально. Ты ведь даже в детстве, если поранишься, обязательно обводила синяк ручкой, чтобы я заметил. Помнишь, как я тебя утешал?
Он даже изобразил, как тогда качал её на коленях, приговаривая:
— Му‑Му, ты же самая храбрая девочка в детсаду Вэйцзясян.
Цзян Му бросила на него взгляд и, фыркнув, спрыгнула с колен, решив забыть этот эпизод. Все вещи, что лежали перед ней, она тут же сгребла и передала ему:
— Ладно, складывай сам.
Потом она спросила:
— А когда ты ездишь в командировки, тоже сам собираешься?
— А кто же ещё? — спокойно ответил он, аккуратно складывая свитер.
— Сяо Вэнь всегда с тобой?
Цзинь Чао кивнул:
— Несколько лет назад меня через Гуанъюй пригласили в Чанчунь. Потом я перешёл в Институт автомобильной инженерии в Аньхое, занимался проектированием. Параллельно брал частные заказы, открыл кофейню. Так и остался свободным консультантом. Обычно езжу туда пару раз в месяц, а когда много работы каждую неделю. Из‑за моего здоровья мне выделили помощника, вот Сяо Вэнь и есть мой ассистент.
Это был первый раз, когда он так подробно рассказал о себе. Из нескольких фраз Цзян Му поняла, чем он жил все эти годы. С семнадцати лет он в профессии, окончил механику и автоматизацию, потом магистратуру по тепловой энергетике. Опыт не пропал даром: пусть он больше не сидит за рулём, но продолжает идти своим путём.
Тридцать лет — и уже собственная кофейня в Нанкине, устоявшаяся жизнь. Никогда не знаешь, во что обернётся вчерашняя усталость. Иногда именно она становится опорой. Цзян Му почувствовала тихое облегчение. Его прошлое не оказалось напрасным.
Цзинь Чао вдруг замер, держа в руках белое кружевное бельё, и, кажется, размышлял, как его сложить. Цзян Му бросилась и выхватила коробку:
— Это я сама.
Он усмехнулся, глядя из‑под ресниц:
— Всё равно ведь увижу. Чего стесняться?
Она поняла, что он имеет в виду, и мгновенно покраснела. Воздух в комнате стал плотнее. Она замахала рукой:
— Пойду воды налью.
Вернулась она с двумя стаканами. Цзинь Чао спросил:
— Шарфы все убрала?
— Конечно.
Он протянул ей длинную чёрную полосу ткани:
— А это что тогда?
Цзян Му взглянула и рассмеялась:
— Это не шарф, это платье.
Он приподнял бровь:
— Платье? Где же у него рукава?
Она приложила ткань к себе, показывая:
— Это платье без бретелек, надевается вот так.
Цзинь Чао откинулся на спинку стула, отпил воды, уголки губ блеснули:
— Не представляю. Примерь.
— Сейчас? — она растерялась.
— А когда же ещё? Иначе я так и подумаю, что это шарф.
Цзян Му вздохнула, взяла платье и вышла. Он смотрел ей вслед, улыбаясь.
Через несколько минут она осторожно выглянула из‑за двери. Цзинь Чао стоял у окна и обернулся на шорох:
— Покажись.
— Неловко как‑то… — пробормотала она.
— Здесь ведь никого, кроме нас.
Она вошла, прижимаясь спиной к двери. На ней было короткое чёрное платье, облегающее фигуру, с открытыми плечами и тонкой линией ключиц. Она попыталась подтянуть ткань на груди, но тогда подол стал ещё короче, и стройные ноги оказались почти обнажёнными. Контраст между чистым лицом и откровенным нарядом был ошеломляющим.
Цзинь Чао тихо выдохнул:
— И на каком празднике ты собиралась это носить?
— На дне рождения однокурсника, — смущённо ответила она. — Тематика была «кошачья вечеринка». Я заказала костюм в интернете, там были ушки, чулки, резинки… Но когда примерила, поняла, что выглядит слишком вызывающе, и не надела.
Он молча смотрел, не говоря, что, скорее всего, она купила вовсе не костюм, а эротическое платье. Он только спросил:
— А в итоге что надела?
— Толстовку с Пикачу, — призналась она, прикрываясь руками.
Он рассмеялся, опустил взгляд и позвал:
— Иди сюда, спрошу кое‑что.
Она прошла босиком через разбросанные вещи, всё ещё прикрывая грудь. Цзинь Чао взял её за запястья, развёл руки в стороны и притянул к себе. Его голос стал низким и хрипловатым:
— Там… ещё болит?
Цзян Му вспыхнула и едва выговорила:
— Уже нет… всё нормально.
Он поднял её на руки, усадил на туалетный столик и, не отпуская, потянулся, чтобы задвинуть шторы. Она, дрожа, прошептала:
— Сяо Вэнь ведь ждёт внизу.
Цзинь Чао, скользнув ладонью по её ноге, достал телефон и спокойно сказал в трубку:
— Мы задержимся. Заедь пока в кофейню, отдохни.
