С приходом мая в столице в утренние и вечерние часы стояла приятная прохлада, а днём зной накатывал с удушающей силой.
Госпожа Цай с сияющей улыбкой провожала матрону из дома гуна Чансина, помогая ей сесть в повозку. Затем она вытерла лоб платком и повернулась к невестке, госпоже Дин:
— Возвращаемся.
Улыбка медленно сползла с её лица, обнажая усталость.
Госпожа Дин тут же подхватила свекровь под руку, заботливо проговорив:
— Сегодня ужасная жара. Матрона из дома гуна Чансина проводит обряд в память о покойном супруге, и вы, матушка, согласились её сопровождать только потому, что она спросила, кто из монахов в храме Ваньмин лучше читает сутры… Но ведь у нашей семьи и связи-то с ней никакой нет. К чему столько почтения?
С этими словами она ловко забрала веер из рук служанки и стала обмахивать госпожу Цай с особым усердием.
— Матушка, вы уже не молоды. Баошань не раз велел мне заботиться о вас как следует. Если что-то нужно — только скажите.
Баошань был старшим сыном Цай Би.
Госпожа Дин обвела взглядом слуг, которые, заметив её взгляд, мгновенно разошлись в стороны.
Госпожа Цай, напротив, заговорила:
— Нельзя жить только сегодняшним днём. Связи, которые сегодня отсутствуют, могут появиться завтра. Я лишь однажды сопровождала её в храм, но между нами уже установилась прочная связь. Нельзя быть настолько недальновидной! — произнесла она, понизив голос. — Гун Чансина, хоть и ведёт себя дерзко, но, несмотря на множество критики, он остаётся непоколебим, как скала. Не каждый способен на такое!
Связь с семьёй Ши может принести только пользу. Как говорится, кто посадит дерево, тот сможет отдохнуть в его тени. Я всё это делаю ради тебя.
— Ты помнишь господина Линь Гоуланя, который когда-то был близок к нашей семье? Три года назад он покинул нас. Его внук попал в беду в Цзяннани, и семья Линь отправила письмо губернатору Тао Цзэю. Благодаря этому парень не только избежал наказания, но и вернулся в столицу с тысячей лянов серебра, которые ему дал Тао!
Почему так вышло? Всё потому, что, когда Тао только приехал в столицу, над ним смеялись из-за его фуцзяньского акцента. И только госпожа Линь заступилась за него.
— Запомни: помогая другим, ты помогаешь себе. Даже если не можешь помочь, не обижай. Я привела тебя сегодня сюда, чтобы ты познакомилась с семьёй гуна Чансина.
— Я всё запомню, матушка, — кивнула Дин, ставя скамеечку, чтобы госпоже Цай было удобнее забраться в повозку.
И тут из повозки, стоявшей поодаль, отдёрнулась занавеска, и кто-то окликнул:
— Госпожа Цай? Это вы, госпожа Цай?
Свекровь с невесткой обернулись. Дин с недоумением смотрела на женщину — её лицо было смутно знакомо. А госпожа Цай, вглядевшись, расплылась в улыбке:
— Ах, это вы, госпожа Юй!
— Ах, это же седьмая госпожа из дома Доу! Я сразу подумала, что лицо мне знакомо. Разве можно забыть такую красавицу?
И, уже было подняв ногу на подножку, она остановилась и подошла к повозке.
«Конечно, — подумала Ван Инсюэ. — Если бы её поприветствовала Пятая госпожа, она бы сразу же поклонилась».
Подавив раздражение, она мило улыбнулась и вышла из своей повозки. Поздоровавшись с обеими женщинами и обменявшись любезностями, она с искренней теплотой взяла госпожу Цай под руку.
Она с удивлением, как и госпожа Дин, почувствовала этот порыв.
— Госпожа Цай, какая удача встретить вас здесь! — радостно воскликнула Ван Инсюэ. — Я как раз собиралась на днях заглянуть к вам. Надеюсь, вы не сочтете за дерзость — у меня есть одна просьба…
Она сделала шаг в сторону, предлагая отойти и поговорить наедине. Госпожа Дин, не понаслышке знакомая с такими сценами, понимающе кивнула и увела служанок.
Ван Инсюэ пригласила госпожу Цай в свою повозку. Та ненадолго задумалась, но все же с улыбкой приняла приглашение.
Прошел час. Снаружи все еще стояла жара. Время от времени из повозки доносились приглушенные всхлипы.
Личная служанка госпожи Цай с тревогой спросила госпожу Дин:
— Не случилось ли чего?
Та хмыкнула:
— Даже если и случилось, у дома Доу есть Пятая госпожа. Нам-то куда соваться? — Она чуть подумала и добавила: — Может быть, её обидели там, а просить напрямую неудобно — вот она и просит матушку передать…
Служанка задумалась, затем, найдя доводы разумными, немного успокоилась и продолжила ждать.
Ещё через четверть часа госпожа Цай вышла из повозки. Ван Инсюэ хотела проводить её, но госпожа Цай остановила её:
— Седьмая госпожа, возвращайтесь. Мне нужно подумать. Я не буду спешить с ответом.
— Благодарю вас, госпожа Цай, — с поклоном произнесла Ван Инсюэ. Её глаза были красны от слёз, а лицо выражало печаль.
Госпожа Дин молча наблюдала, как её свекровь садится в повозку, и задумалась: интересно, чего добивалась седьмая госпожа?
Лицо госпожи Цай выражало напряжение, словно её одолевали тяжёлые мысли.
— Скорее домой! — бросила она кучеру, как только повозка тронулась с места.
— Матушка, что-то случилось? — тихо спросила Дин.
Но госпожа Цай, казалось, не слышала её. Она только сжимала в руках платок, то сворачивая его в комок, то вновь расправляя.
Дин поняла, что свекровь стоит перед серьёзным выбором, и даже дышать лишний раз не смела.
Повозка быстро домчалась до Бумажного переулка, где жил род Цай.
Однако госпожа Цай так и не вышла.
