Служанка поспешила выполнить приказ, а Сусин с тревогой спросила:
— Госпожа, может быть, стоит сообщить об этом Шестой госпоже?
Она боялась, что Цзи Юн, не сдержавшись, может проговориться о прошлом сватовстве. Если кто-то узнает об этом, то поймёт, что браки обеих сестёр Доу были вовсе не случайностью. Это могло создать проблемы для Доу Чжао.
— Нет необходимости, — спокойно ответила Доу Чжао. — Сейчас мы находимся в переулке Цинъань. Если кто-то считает, что еда в Переулке Грушевого дерева лучше, то пусть возвращается туда.
Сусин осознала, что госпожа действительно рассержена. Она склонилась в глубоком поклоне:
— Да, госпожа.
Затем Сусин помогла Доу Чжао переодеться, и они вместе направились в зал цветов.
…
Едва увидев Доу Чжао, Цзи Юн с недовольством произнёс:
— Почему так долго? У меня ещё дела!
Как будто бы между ними никогда не было прошлых ссор и тяжёлых обид.
На мгновение Доу Чжао почувствовала, как будто вернулась в беззаботные времена в Чжэндине.
Цзи Юн тогда учился в Западном доме и дразнил монахов, а она мечтала о разрыве с семьёй Вэй и в свободное время поддразнивала Цзи Юна, смеясь вместе с ним и надеясь на лучшее будущее.
Уголки глаз Доу Чжао невольно увлажнились.
Она спокойно спросила:
— С какой целью ты пришёл?
Цзи Юн выпалил:
— Ты действительно собираешься выйти за Сун Мо?
Доу Чжао подумала и сказала:
— Если я скажу тебе правду, пообещаешь не вмешиваться и полагаться лишь на свои желания?
Цзи Юн фыркнул:
— Что же, мне просто смотреть, как ты совершаешь ошибку?
— Ты не рыба, откуда тебе знать, радуется ли рыба? — спокойно ответила Доу Чжао. — Я тебя о помощи не просила. Так что ты не вправе вмешиваться.
Цзи Юн долго молчал, опустив голову, а затем поднял глаза и серьёзно спросил:
— Значит, ты злишься на меня из-за этого?
— Да, — прямо ответила Доу Чжао. — Даже если я в чём-то уступаю тебе, мои решения тоже заслуживают уважения. Так же, как и решения твоих друзей, однокашников, сослуживцев и даже членов семьи. У каждого свои предпочтения, продиктованные жизнью. Ты можешь их не принимать, но унижать — не должен.
— Мы вроде бы говорим про тебя, а ты приплела сюда всех подряд! — раздражённо воскликнул Цзи Юн. — Ладно, не буду вмешиваться. — И с ехидной усмешкой добавил: — Посмотрим, как ты попросишь меня о помощи, когда окажешься в тупике!
Эта его детская обида вызвала у Доу Чжао лёгкий смешок.
Цзи Юн нахмурился ещё больше.
Доу Чжао собралась и серьёзно сказала:
— Пока я окончательно не решила, выходить ли за Сун Мо. Но… я не отрицаю, что склоняюсь к согласию.
Цзи Юн вспыхнул от злости:
— У этого юноши нет ничего, кроме благородного происхождения! Ты даже не представляешь, чем он занимается! — Он с жаром начал рассказывать, как Сун Мо якобы жестоко обращается с подчинёнными, как водится с евнухами, как торгует шёлком вместе с Гу Юем из дома вана Юньяна, как целыми днями пропадает в министерствах, забывая о своих обязанностях наследника великого дома.
В конце своего повествования он с вызовом произнес:
— Если хочешь, я могу помочь тебе разорвать эту помолвку с семьёй Сун, так чтобы твоя репутация не пострадала!
— Спасибо! — Доу Чжао с искренней благодарностью склонила голову. — Если понадобится, я обязательно обращусь за помощью.
Казалось, её слова не имели отношения к сказанному.
Досадуя, Цзи Юн ушёл, хлопнув рукавами.
…
Лишь удалившись от жилища Доу, он внезапно осознал, что не произнёс ни единого слова, которое могло бы иметь значение. Напротив, он наговорил много такого, что не имело смысла.
Однако его настроение заметно улучшилось.
Чем это было вызвано? Возможно, тем, что Доу Чжао согласилась с его правотой?
Перед аллеей Цинъань он остановился, пристально рассматривая величественных каменных львов у ворот, и негромко произнёс:
— С каких это пор мне требуется чьё-либо одобрение, чтобы поверить в свою правоту?
Впервые в жизни он всерьёз задумался над этим вопросом.
