Тем временем в цветочном зале Доу Цзичан, десятый двоюродный брат, развлекал гостей из семьи Сун, которые прибыли на свадебные приготовления. Он был так красив, элегантен и остроумен, что сразу же завоевал сердца многих, включая Ван Цинхуа.
Ма Юмин, подмигнув Чжан Сюймину, с улыбкой произнес:
— В семье Доу все такие статные.
Четвертая госпожа, должно быть, тоже невероятно красива!
Яньтану действительно повезло!
Чжан Сюймин лишь усмехнулся в ответ, не сказав ни слова.
Однако Гу Юй, настороженно слушая разговор, подумал:
«Что толку в красоте?
Четвертая госпожа семьи Доу — настоящая гроза!
Она даже требует задаток за свадьбу!
Бедный Яньтан… что его ждет после заключения брака?»
…
По другую сторону, Лу Чжан, смеясь, произнес:
— Четвертая госпожа семьи Доу, несомненно, хороша собой — ведь старший господин Доу, еще будучи на службе в Министерстве чинов, славился своей изящностью!
Но не успел он договорить, как Шэнь Цин, сидящий напротив, громко воскликнул:
— На свадебном банкете подают птичье гнездо, приготовленное в лотосах, шёлковую куриную лапшу и тушёную медвежью лапу!
Лица гостей из семьи Сун вмиг стали серыми.
А вот Доу Цзичан и его друзья радостно заулыбались.
Дун Ци был в смятении. Никогда прежде он не испытывал подобного чувства неловкости.
Из-за чего, казалось бы, стоило так волноваться? Из-за каких-то блюд?
Ему хотелось ударить Шэнь Цина за его бестактное поведение. Он бросил на него злобный взгляд.
Шэнь Цин, заметив, как изменились лица гостей, осознал свою оплошность. Он съёжился и пробормотал:
— Я же сам ел такие блюда, просто не думал, что семья Доу может так роскошно отметить свадьбу…
Но чем больше он оправдывался, тем хуже это выглядело.
Ван Цинхуа поспешил сменить тему и с улыбкой обратился к Доу Цзичану:
— В последние годы на свадебных банкетах редко можно увидеть настоящие «птичьи гнезда и акульи плавники»!
Доу Цзичан с лёгкой улыбкой ответил:
— Мы пригласили повара из «Павильона Пьяных Бессмертных». Не знаю, насколько он хорош. Пусть гости сами попробуют и оценят. Если еда окажется невкусной, у нас будет повод урезать им жалованье!
Ван Цинхуа и Ма Юмин весело рассмеялись, избавившись от неловкости.
Однако после замечания Шэнь Цина они стали более сдержанными и во время приёма свадебного приданого вели себя очень осторожно.
…
Ближе к вечеру, в час Ю (с семнадцати до девятнадцати часов), приданое Доу Чжао было вынесено из дома семьи Доу.
Первой появилась высокая фигура Трёх Бессмертных, искусно вырезанная из сандалового дерева. За ней следовали дары, созданные из золота, серебра, олова, шелка и атласа: от огромных резных сундуков из камфарного дерева до крошечных гребней из самшита, бамбука с острова Сянфэй и редких шучжу.
Богатые люди, такие как Ван Цинхуа, уже видели много богатств в своей жизни, и их не слишком удивляло количество даров. Однако то, что среди приданого оказалась целая телега с двумя ящиками серебряных ассигнаций, придавленных четырьмя румяными золотыми жуи в форме грибов линчжи, заставило их всех онеметь от изумления.
— Ого! — выдохнул Ма Юмин. — Как же хорошо, что Четвёртая госпожа выходит замуж за сына гуна Ин! В любой другой семье воры бы сразу увязались за этими сундуками!
Он выразительно взглянул на Ван Цинхуа:
— Семья Доу действительно не боится рисковать!
Даже всегда невозмутимый Ван Цинхуа не смог скрыть своего изумления. Хотя он ежедневно имел дело с деньгами, подобное богатство, выставленное в приданом, потрясло его.
— Здесь должно быть не меньше сорока тысяч лянов серебра! — пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от богатства. — И все эти ассигнации — десяти-ляновые, из Серебряного Дома Тундэ.
Видимо, семья Доу является одним из их крупнейших клиентов, иначе бы они не стали печатать такое количество мелких банкнот!
На это потребовались месяцы!
Торговый нюх Ван Цинхуа не подвёл его: он мгновенно оценил масштаб происходящего. Серебряный Дом Тундэ был крупнейшим банком Северного Чжили, который унаследовал своё богатство ещё от прежней династии и славился безупречной репутацией.
Заставить такую твердыню склониться…
Шэнь Цин почувствовал, как по его спине пробежал холодок:
— Нет, не может быть! Столько серебра?!
Как можно потратить столько денег?
А потом он с озорством подумал:
«А что если я одолжу у Сун Да пару лянов? Наверное, он не откажет».
Но никто не обратил на него внимания.
Гу Юй нахмурился.
«Если семья Доу так много тратит на свадьбу дочери, значит, с ней точно что-то не так!» — мрачно размышлял он.
Дун Ци, казалось, был на грани нервного срыва. В его голове царила пустота, и он осознавал, что Сун Мо нашёл себе невесту из влиятельной семьи, и теперь пропасть между ними только увеличилась.
Чжан Сюймин, вспомнив, как Сун Мо просил его жену быть свахой, решил, что нужно обязательно напомнить ей о важности этого союза.
Только Лу Чжан лучился счастьем. Он думал: «Дядя всё хорошо обдумал! Нужно сообщить об этом деду — тот наверняка обрадуется!»
Лицо Сун Ханя оставалось непроницаемым, и было непонятно, о чём он думает.
В это время Доу Шишу, только что освободившийся после заседания в ямэне, собирался ехать на ужин. Но вдруг он вспомнил: сегодня день отправки приданого Доу Чжао.
Он велел своему сопровождающему:
— Сам отнеси мой отказ на ужин. Я хочу заехать в Аллею Цинъань.
В его голосе звучала лёгкая грусть — казалось, он всё ещё не мог избавиться от чувства вины перед Четвёртой барышней.
Слуга поспешно согласился. Носильщики развернули носилки в сторону Аллеи Цинъань. Однако, когда паланкин подъехал к храму, стало ясно, что проезд дальше невозможен.
Сопровождающий, обливаясь потом, произнёс:
— Четвёртая госпожа отправляет приданое!
Доу Шишу, нахмурившись, сам приподнял занавеску паланкина. В его ушах зазвучали голоса:
— Целая телега серебра!
— Четыре жуи из чистого золота, каждая больше фута в длину, сверкают так, что слепят глаза!
— Ассигнации все одинаковые, не меньше пятидесяти тысяч лянов!
— За всю свою жизнь такого не видел!
— Семья Доу по праву самая богатая в нынешней династии!
Толпа явно преувеличивала, но впечатление было грандиозным.
