После недавнего разговора с отцом Доу Чжао чувствовала себя неспокойно, словно совершила что-то неразумное. Однако господин Тао Цичжун был ещё более расстроен.
Он покинул столицу двадцать пятого числа восьмого месяца и, передвигаясь днём и ночью, уже на четвёртые сутки оказался в Чжэндине. Как только он вошёл в городские ворота, то сразу же направился в чайную у Водяных Лотосов, где за чашкой горячего улуна обратился к хозяину заведения:
— Я ищу дом уважаемого господина Доу Юаньцзи, который в настоящее время занимает пост министра уголовных дел и является великим учёным в палате Вэньхуа.
Чайный мастер, наполнив ароматным напитком фарфоровую чашку, с любопытством посмотрел на Тао Цичжуна, облачённого в учёную мантию, и с улыбкой произнёс:
— Уважаемый господин, вы, должно быть, не из этих мест? В Чжэндине, я думаю, даже ребёнок знает о пагоде Бэй, где живёт семья Доу. Наш хозяин чайной состоит в родстве с одним из домоправителей этого уважаемого рода, а мой дед когда-то торговал с ними хлопком. Так что вы обратились по адресу!
Только тогда Тао Цичжун осознал, насколько влиятельным и древним является род Доу в этих краях. Он сдержанно кивнул и сказал:
— Я из Цзяннани. Долгое время я обучал молодых людей в столице, но сейчас, в силу своего преклонного возраста, я сложил полномочия и возвращаюсь на родину. Недавно в столице я стал свидетелем пышной свадебной процессии — говорят, семья Доу выдавала замуж свою дочь. Повозки растянулись на десять ли, и по своей торжественности этот праздник не уступал церемониям в Южной Столице. Вот почему я так заинтересовался…
Чайный мастер рассмеялся и сказал:
— Ах, вы, должно быть, имеете в виду четвёртую госпожу из семьи Доу? С самого детства она была обручена с наследником дома Цзинин. Однако, когда старый хоу скончался, она соблюдала трёхлетний траур. Прошлой осенью матрона рода лично отвезла её в столицу. Если мои предположения верны, то сейчас она уже должна быть замужем.
Тао Цичжун понял, что слухи о замене сестёр, похоже, не дошли до Чжэндина. Возможно, семья Доу всё знала, но, не зная, как объяснить ситуацию соседям и старожилам, просто хранила молчание.
Он уже собирался осторожно спросить о Доу Чжао, как вдруг из-за соседнего стола донеслось:
— Как жаль, что старшая госпожа в отъезде. Если бы четвёртая госпожа вышла замуж, то, конечно, столичные послы принесли бы добрые вести, род устроил бы пиршество с театральными представлениями, а красные конверты раздавались бы щедро! Мы, простые горожане, хоть и издалека, но порадовались бы этому событию…
Ученик, который прислуживал Тао Цичжуну и был в курсе истинной причины поездки, заметил выражение его лица и, словно невзначай, сказал:
— У семьи Доу, похоже, достаточно средств, чтобы отпраздновать свадьбу с размахом. Говорят, в её приданом был даже сундук с серебряными ассигнациями!
Эти слова, как раскалённый уголь в масло, вызвали бурную реакцию в чайной.
— Сундук с ассигнациями? Разве такое возможно? Ведь род Доу — не просто торговцы солью с рынка, зачем им эти бумажки? — воскликнул один из старейшин. — Эй, господин учёный, как это объяснить?
Все — и горожане, и проезжие — обратили свои взоры на Тао Цичжуна.
Он улыбнулся и вкратце рассказал историю приданого. Некоторые слушали с завистью, другие — с восхищением. А некоторые не смогли сдержать язвительных замечаний:
— У рода Доу действительно огромное состояние. Что им сундук с банкнотами! Я помню, как много лет назад гун Яочэн, пращур этой семьи, принимал у себя соляного наместника, направлявшегося в Хуайань. Тогда он выписал оперную труппу из самой столицы, а ночью зажёг над прудом тысячу стеклянных лотосов, и было невозможно понять, где небо, а где отражение. Вот уж поистине императорский размах…
— Ах, это было так давно! — воскликнул другой. — А вот когда пару лет назад Четвёртая госпожа праздновала своё совершеннолетие, вот это был настоящий праздник!
Не только тётки и кузины из столицы, но даже жена дяди Чжао, которая переехала с мужем в приграничные земли, приехала. Семья Цзи из Исина и наши добрые знакомые из местной знати — госпожа Лу и другие — все принесли дары. Управляющие лавок, старосты поместий, соседи — все пришли поздравить Четвёртую госпожу. Вся Северная Чжили гудела от радости! Такие события не измеряются серебром — это дело чести!
Эти слова вызвали бурное обсуждение, и никто не смог найти возражений.
Только теперь Тао Цичжун, вздохнув, спросил:
— Но почему так много людей приехали издалека, чтобы поздравить Четвёртую госпожу с совершеннолетием?
Любитель сплетен с радостью, словно ждал этого вопроса, заговорил, расправив рукава:
— Конечно! Родственницы из столицы вернулись, потому что Седьмой господин из рода Доу сейчас служит при дворе. Четвёртая госпожа, чтобы исполнить свой дочерний долг перед отцом, осталась при госпоже Цуй, родной матери Седьмого господина. Старшие решили её утешить.
Что касается госпожи Чжао, то Четвёртая госпожа приходится ей племянницей, и она любит её больше всего на свете. Хотя дом Чжао уже давно следует за своим господином на северо-западные рубежи, госпожа Чжао раз в несколько лет обязательно возвращается. Она боится, что Четвёртая госпожа, не имея родной матери, может столкнуться с пренебрежением. Как же она могла не приехать на день её совершеннолетия?
Он усмехнулся:
— А что касается таких благородных дам, как госпожа Лу, то они, видя, как старшая госпожа относится к Четвёртой, приезжают, чтобы выразить своё благословение. Управляющие лавками и главы поместий — те и подавно! И не только потому, что Четвёртая госпожа отвечает за дела Западного дома, но и потому, что за её спиной стоит Третий господин. Как же они могли не выразить своё почтение?
Когда он закончил говорить, человек, который раньше смеялся, вдруг возразил, прищурив глаз:
— Вы не совсем правы! О Четвёртой госпоже и так знает вся округа. Год назад на Восточной аллее произошёл скандал, и одного из старших бойцов чуть не посадили. Если бы не Четвёртая госпожа, как бы господин Бе смог восстановить своё доброе имя? Сёстры Бе до сих пор находятся под её защитой!
А в тот год, когда в Чжэндине были ливни и всё затопило, если бы не она, если бы не её приказ освободить арендаторов от платы, сколько семей не оказались бы в отчаянном положении и не были вынуждены продавать своих детей, чтобы выжить?
— И вы говорите, что все эти управляющие пришли только из-за корысти?
Его слова встретили одобрение в чайной. Те, кто раньше молчал, теперь зашептались, недовольно глядя на громкого оратора.
Последний смутился, опустил голову и стал торопливо допивать свой чай.
