Госпожа Тан немного успокоилась и пошла к Доу Чжао.
Доу Чжао, от нечего делать, разглядывала выкройки для вышивки. О госпоже Тан у неё было неплохое впечатление. Услышав, что та просится на приём, велела Сусин впустить её.
Обменявшись приветствиями, две невестки устроились рядом на широком диване у окна. Госпожа Тан сразу же обратила внимание на узоры, разбросанные по столику. Они никогда раньше не оставались наедине с Доу Чжао, и госпожа Тан переживала, о чём заговорить. И вот, наконец, появился отличный повод. Она поспешно взяла один из узоров и с улыбкой произнесла:
— Ты рисуешь выкройки? Я как раз недавно раздобыла пару отличных образцов. Хочешь, я перерисую их для тебя?
Такие милые бытовые мелочи — разве не в них кроется суть добрых отношений между невестками?
Доу Чжао с лёгкой улыбкой кивнула:
— Хорошо.
И, подозвав Сусин, попросила принести бумагу.
Тем временем госпожа Тан осторожно начала разговор о своей свекрови:
— У неё такой характер. На самом деле она не держит зла. Не обижайся, ладно?
Доу Чжао слушала её с мягкой улыбкой на лице. Её взгляд был ясным и чистым, но за этой прозрачностью скрывалась холодная отстранённость, как у человека, который уже многое понял в жизни. Госпожа Тан вдруг почувствовала себя неловко. Её речь сбивалась, голос терял уверенность:
— …она ведь и правда… просто не знала, как ещё поступить…
Если не знала, — думала Доу Чжао, — то зачем устраивать сцену при всём доме? А теперь — сноху прислала, чтобы и извиниться, и сохранить хорошие отношения?
Такую двойную игру она видела не раз.
Жаль только госпожу Тан — та, видимо, всерьёз надеялась, что у них получится по-свойски болтать о погоде и выкройках…
Доу Чжао неспешно потягивала чай с таким видом, как будто рядом не родственница, а муха назойливо жужжит у уха.
Не было у них выхода?
Но почему они позволили себе унизить меня перед всеми?
Если всё действительно так плохо, зачем теперь присылать сноху в роли раскаявшейся?
И вашим, и нашим? Нет, так не пойдёт!
Она видела немало лицемеров, которые улыбаются в лицо, а за спиной точат нож.
Жаль только невестку Тан. Она, кажется, искренне верила, что они смогут быть теми самыми мирными снохами, которые обсуждают погоду и рукоделие.
Вскоре госпожа Тан осознала всю неловкость своей позиции.
Слова путались, рот был приоткрыт, но продолжить она не могла. В голове крутилось: пока свёкор и свекровь в фаворе у гуна, жизнь спокойна. Но когда власть перейдёт… с кем тогда придётся считаться? С Доу Чжао. И сыну, и внуку, возможно, придётся опереться на Сун Мо…
Она стиснула зубы и, не в силах сдержать отчаяние, опустилась на колени.
— Сестра, я понимаю, как тебе сейчас нелегко… — произнесла она с поклоном, залившись стыдом. — Я прошу прощения за свою матушку. Если хочешь, я могу попросить прощения перед всеми в этом доме…
Доу Чжао бросила взгляд на Сусин, и та, подойдя, поддержала невестку Тан за локоть.
— Старшая сестра, не стоит так переживать, — спокойно произнесла Доу Чжао, отставив чайную чашку. Вытерев руки платком, она продолжила:
— Я не из тех, кто устраивает сцены по пустякам. Вы с матушкой — мудрые женщины, и я не собираюсь вам мешать. Но если выбирать между тем, чтобы вы при всех стояли на коленях, нарушая иерархию, или тем, чтобы просто отдать мне жетон управления, то лучше отдайте жетон. — Она улыбнулась тепло, но в этой улыбке сквозил лёд. — Я и без вас смогу распорядиться домом как следует. Не стоит утруждать старшую матушку.
Эта улыбка, словно нож по тонкой ткани, пронзила госпожу Тан.
Она побледнела, открыла рот, но смогла выдавить лишь:
— Это… это… разве не слишком?..
ПАХ! — раздался громкий удар по столу, словно раскат грома.
Фарфор задрожал.
— За кого вы меня принимаете?! — в голосе Доу Чжао зазвенел металл. — Думаете, можно сидеть здесь и смотреть туда? Хотите угодить всем? Прежде подумайте, есть ли у вас на это силы!
Одна рука — мне, другая — гуну? Не выйдет!
— Либо вы отдаёте жетон, и мы можем сохранить видимость добрых отношений, — сказала Доу Чжао, — либо продолжайте вставлять мне палки в колёса по приказу гуна. Но тогда не жалуйтесь, если я вас унижу при всех!
И не думайте, что жетон делает вас полновластной госпожой! В этом доме всё решаю я!
Как такая грубая женщина могла вырасти в доме, где чтут поэзию и ритуалы? Разве семья Доу не славится учёностью и воспитанием? Как же они воспитали такую хамку?..
Госпожа Тан чуть не лишилась чувств. Побелев, она дрожащей рукой указала на Доу Чжао:
— Ты… ты… ты…
Доу Чжао, холодно усмехнувшись, взяла чашку и спокойно отпила чай.
Сусин громко распорядилась:
— Провожайте гостью!
Госпожа Тан, как загнанный зверёк, выскочила за дверь.
Доу Чжао велела:
— Унести чашку и чай в цветочный зал, к старшей матушке. Даже землю у себя этим пачкать не хочу.
Намеренная пощёчина — и всем стало ясно: старшая матушка и сноха проиграли.
Причём — с грохотом.
Сусин, все с той же улыбкой, позвала молодого слугу, чтобы он отнёс использованную чашку на подносе в зал.
Старшая матушка, разъярённая, чуть не упала навзничь:
— Наглая! Как она может быть такой бесстыдной! Неужели она не боится, что гун её возненавидит?!
Госпожа Тан, растерявшись, пробормотала:
— Деньги придают смелости… По-моему, она действительно не боится. Вот и гун звал её, а она тянула до последнего. Только когда стало ясно, что он вот-вот уедет, только тогда пошла.
Да… тогда это показалось странным, но дальше она не думала.
Эта сноха… непростая. С ней не получится сладить.
Старшая матушка рефлекторно прижала ладонь ко лбу.
Внутри неё всё горело, словно ей в руки сунули раскалённый камень: ни отпустить, ни удержать.
