Вэй Тиньюй и Доу Мин наслаждались медовым месяцем, когда внезапно разразилась ссора. Стоило ему лишь слегка замешкаться с ответом, как в глазах Доу Мин вспыхнула обида.
Мать не раз говорила ей, что мужчину нельзя баловать. Она отдала ему всю свою душу, из-за него разругалась с дядей и тётей, а он в ответ не только не бережёт её, но и срывается на неё при малейшем неудобстве.
Эта мысль больно полоснула её по сердцу. Слёзы покатились по её щекам, одна за другой, словно оборвалась нитка жемчуга:
— Ради кого я всё это делаю? Каждый день хожу к дяде, выслушиваю язвительные замечания тётушки… А мой дедушка — ему уже за шестьдесят! И даже он унижается ради тебя, своего зятя! А ты… ты просто неблагодарный волк с белыми глазами! — выдохнула она сквозь рыдания.
Вэй Тиньюй был ошеломлён.
— Что ты говоришь? Разве ты не рассказывала, что ходишь в аллею Акаций, чтобы навестить свою мать? С каких пор твои визиты стали для меня причиной беспокойства?
Он и сам был рассержен. Из-за тёщи он не раз слышал колкости от своей старшей сестры. У неё и так были натянутые отношения с женой гуна Цзиня, а теперь ещё и мать, которая вернулась в дом дочери… Любая ошибка в поведении могла стать поводом для сплетен при дворе.
— Когда, наконец, твой отец заберёт твою мать обратно? — с явным раздражением произнёс он. — Даже если муж и жена уже в возрасте, они не должны жить раздельно. Уговори свою мать признать свою вину и вернуться в аллею Цинъань. Хватит уже этот фарс, всем уже неловко!
— Что значит «твою мать, твою мать»?! — воскликнула Доу Мин, и её охватил гнев. — Разве моя мать тебе не тёща? Или ты забыл, на ком женился? — В её глазах пылал огонь. — Это твоя сестрица опять тебе что-то наговорила? Неужели она не может спокойно видеть, как мы живём в гармонии? В этом мире много злых языков, но такой злобной золовки, как она, ещё поискать надо!
Вэй Тиньюй побледнел от гнева.
— Не стоит говорить о моей сестре в таком тоне! — он почувствовал, как на его виске запульсировала жилка. Вспомнил, как совсем недавно его мать тихо плакала в своей комнате, повторяя сквозь слёзы: «В других семьях зятья помогают снохам, особенно в трудные времена, стараются сохранить лицо перед тёщей. А у нас — всё наоборот: то лишат поддержки, то на шею наступят, да ещё и упрекнут».
Эта мысль только усилила его гнев. — Что плохого в моей сестре? Разве она плохо к тебе относится? Всё, что она получает, она делит с тобой. Даже себе ничего не оставляет! Да, она — главная супруга в доме гуна Цзина, но каждые несколько дней она приезжает домой, помогает матери — моет ей голову, умывает, ухаживает… А ты? Ты — невестка, живёшь в этом доме. Скажи честно, ты хоть раз заботилась о матери так, как положено?
Эти слова, словно хлыст, ударили по Доу Мин. Она понимала, что речь идёт о сыновнем долге, и если она промолчит, то за ней прочно закрепится ярлык «нечестивой невестки».
Доу Мин не отступила ни на шаг. Её лицо похолодело, а голос стал резким:
— Кто сказал, что я не ухаживаю за матерью? Это твоя сестра вечно ворчит: то у меня руки тяжёлые, волосы матери выдрала, то в ванне слишком много пены, вся комната залита… Я только вошла в семью и могу чего-то не знать или не уметь. Почему бы ей не научить меня? Нет! Она непременно начнёт упрекать — и при свекрови, чтобы унизить меня. Это нормально, да?! Тиньюй, тебе самому не стыдно так говорить?
Вэй Тиньюй словно впервые увидел свою жену с новой стороны: язык острый, как игла, ни шагу назад.
Спор разгорелся по-настоящему.
Об этом сразу донесли госпоже Тянь. Она, как услышала, так и застучала ногами:
— Несчастье! Несчастье в наш дом пришло! — и, всхлипывая, велела звать нового хоу.
Слуги в панике бросились искать Вэй Тиньюя, но, увидев, как он и Доу Мин громко спорят, они испугались подойти ближе. Тогда одна из них отправилась за Вэй Тиньчжэнь.
В этот момент Тиньчжэнь вместе с невестками находилась в зале у свекрови, где они обсуждали её предстоящий день рождения, который должен был состояться 6-го числа двенадцатого месяца. Все старались угодить свекрови: кто-то — подарком, кто-то — словом, а кто-то — просто улыбкой. Тиньчжэнь не смела покинуть это место — оставаться рядом было делом чести. Но всё же она не могла сдержать нетерпения.
Жена младшего деверя рода Чжан, женщина хитрая и податливая, заметила её беспокойство. Когда Вэй Тиньчжэнь отошла, чтобы взять свиток с росписью расходов, она тихо хихикнула за ширмой:
— Старшая сестрица ушла, теперь у нас как минимум полчаса. Разве мы будем скучать? Давайте разложим листочки и сыграем пару партий? А то разговоры разговорами, а руки чешутся!
В глазах свекрови из дома гуна Цзина не было места для сомнений. Она сразу поняла, что младшая невестка пытается выставить старшую в плохом свете перед всеми. Однако она не стала устраивать сцен, так как вторая невестка не из тех, кто просто кричит.
Как только она взглянула одним глазом, к ней подбежала бабка-служанка и прошептала на ухо: «Из дома хоу Цзинина пришли к старшей невестке».
Внутри у свекрови всё закипело.
Главная жена сына из рода Чжан — не кто-нибудь, а главная хозяйка в доме гуна Цзина — должна была прежде всего думать об интересах семьи. Но она всё ещё думает о своём отчем доме! Что это за семья такая, этот Чжан? Что за невоспитанная особа, которую зря растили в доме?!
В гневе свекровь с силой швырнула обратно все хозяйственные книги, которые старшая невестка только что поднесла ей. Книги полетели прямо в лицо Вэй Тиньчжэнь. Она была ошеломлена и не сразу поняла, в чём дело. Но в глубине души она ясно осознала: либо вторая, либо третья невестка снова подбросили бабушке каплю яда.
Она стиснула зубы от ярости, но на её лице не было ни тени обиды. С покорностью и смирением она стояла, низко опустив глаза, и выслушивала брань.
Выругавшись вдоволь, свекровь с разочарованием выдохнула. Взмахнув рукой, она дала понять, что разговор окончен, и младшая невестка может идти. Однако, к удивлению Вэй Тиньчжэнь, её третья сноха была оставлена для душевной беседы.
Вэй Тиньчжэнь могла лишь молча хранить обиду до поры до времени.
