В тот момент Цзи Юн находился в гостях у Хэ Юя.
Его жена, госпожа Чэнь, была на седьмом месяце беременности и с трудом передвигалась, но, несмотря на это, она продолжала отдавать распоряжения слугам: кто-то должен был подать чай, кто-то — проследить за угощением.
Цзи Юн встал и, учтиво поклонившись, произнес:
— Благодарю вас, младшая сестра, за заботу.
Госпожа Чэнь ответила сдержанной улыбкой. Её выразительные глаза с любопытством поглядывали на Цзи Юна.
Цзи Юн с ранних лет вращался среди знати, поэтому не обращал внимания на подобные взгляды. Он держался просто, без надменности, с достоинством и мягкой уверенностью — в нём чувствовалось благородное воспитание и светская утончённость, свойственные истинному сыну уважаемого рода.
Госпожа Чэнь, не в силах сдержать свои чувства, кивнула, признавая его достоинства.
Хэ Юй лишь усмехнулся, не мешая супруге увести служанок и удалиться в свои покои.
Цзи Юн сразу же сбросил маску светского и учтивого молодого господина, опустился в большое кресло с высокой спинкой и, нахмурившись, спросил:
— Что тебе от меня нужно?
— Разве мне нельзя просто поговорить с другом? — невозмутимо ответил Хэ Юй, нанизывая на серебряную вилочку ломтик снежной груши и протягивая его Цзи Юну. — Меня уже сводит с ума это заточение в четырёх стенах с одними только книгами. Вот я и решил вызвать тебя — хоть с живым человеком поговорю!
Цзи Юн был раздражён, и его слова звучали колко:
— Значит, тебе стало скучно — и я теперь обязан тебя развлекать? Да у меня дел невпроворот!
— Что у тебя за важные дела? — лениво поинтересовался Хэ Юй. — Ты же говорил, что ваша книга почти готова. Неужели этот старый выскочка Юй всё-таки заставил тебя переписывать её вручную? — Он вдруг замер, словно до него только что дошло, и с подозрением уточнил: — Постой… Я ведь слышал, как он хвалил твой почерк…
Юй Ли и отец Хэ Юя, Хэ Вэньдао, были одногодками и старыми друзьями.
Цзи Юн с раздражением посмотрел на него и встал.
— Ладно, я пошёл. Можешь продолжать свои фантазии.
— Подожди, подожди! — воскликнул Хэ Юй, тоже вставая и преграждая ему путь. — Не уходи, у нас есть дело.
Цзи Юн бросил на него холодный взгляд, но всё же остался.
Хэ Юй настойчиво потянул его за собой:
— Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Они прошли через зал, свернули за живую изгородь и оказались в небольшом внутреннем дворике.
В углу дворика росли два дерева гинкго, а под ними находился цветник из тёсаного камня, на котором красовались цветущие камелии самых разных оттенков.
Цзи Юн замер, удивленно приподняв бровь.
Хэ Юй уже обернулся к нему:
— Эти цветы я хочу подарить господину Юю. Говорят, ваша семья прекрасно разбирается в камелиях. Скажи, как тебе их качество?
Цзи Юн бросил на Хэ Юя быстрый взгляд и спокойно произнёс:
— Неужели господин Хэ действительно собирается стать учеником господина Юя?
Хэ Юй смущённо усмехнулся:
— От тебя, как всегда, ничего не скроешь… Я слышал, что господин Юй любит камелии…
Цзи Юн кивнул и стал внимательно рассматривать цветы.
Камелии, растущие в этом саду, были самых обычных сортов, но ухоженные кусты с яркими листьями и пышными свежими цветками создавали приятную атмосферу.
— Ну что скажешь? — с улыбкой спросил Хэ Юй, заметив одобрение в глазах друга. — Эти камелии действительно замечательные, не правда ли? Их вырастила моя младшая золовка, младшая сестра Чэнь Цзэсин. Она обладает тихим нравом, весьма привлекательна, хорошо разбирается в музыке и, как видишь, прекрасно справляется с выращиванием цветов…
Он не успел договорить, как в груди у Цзи Юна зашевелилось тревожное предчувствие. Что-то было не так.
Он резко обернулся, настороженно вглядываясь вдаль, и заметил полуоткрытое окно бокового флигеля. В его взгляде появилась стальная острота.
Из-за окна донёсся лёгкий шорох, словно кто-то поспешно отпрянул от подслушанного разговора.
Цзи Юн нахмурился. Его глаза потемнели, а голос стал ледяным:
— Что ты задумал?
Хэ Юй понял, что скрывать больше нет смысла. Он развёл руками и с натянутой улыбкой проговорил:
— Цзяньмин, мы с тобой близкие люди. Хочу сказать тебе прямо: мой шурин, Чэнь Цзэси, давно восхищается твоими способностями. Он заметил, что ты всё ещё не женат, и подумал… Возможно, стоит попробовать сыграть роль свахи…
— То есть всё это — о камелиях, об учёбе у господина Юя — просто предлог? — перебил его Цзи Юн, в его голосе прозвучал холодный укор. — Ты пригласил меня сюда… чтобы меня рассматривали, как товар на витрине?
В его глазах промелькнул холодный блеск.
Хэ Юй почувствовал, как внутри всё сжалось — он вдруг ясно осознал: Цзи Юн не просто не в восторге от этой затеи, он в ярости.
Возможно, дело было в том, что его застали врасплох, лишили инициативы, превратили в того, кого рассматривают — и всё это по женской инициативе. Такая пассивная роль — словно плевок в лицо. Он чувствовал себя униженным.
Эта мысль пронеслась в голове Хэ Юя, и он, поспешно улыбнувшись, проговорил:
— Да что ты, какое ещё «рассматривали»… С твоей добродетелью и учёностью, Цзяньмин, любая уважающая себя семья с дочерью на выданье мечтает затащить тебя в гости и выставить лучшее угощение. Я просто… по старой дружбе. Раз уж шурин обмолвился, подумал, что когда ты женишься, я мог бы выпить чашу вина свахи…
Но не успел он договорить, как Цзи Юн, резко откинув рукав, ушёл, даже не попрощавшись.
Хэ Юй, досадуя, пробормотал что-то себе под нос и с упрёком обратился к Госпоже Чэнь:
— Я ведь говорил тебе, что этот Цзи Юн гордый, как павлин на параде. Мы хотели показать ему младшую сестру — надо было просто пригласить его в дом и дождаться, когда они случайно столкнутся. А теперь, пожалуйста, всё испорчено.
Однако госпожа Чэнь, задумчиво глядя вдаль, произнесла:
— Талант — это, безусловно, замечательно. Но характер… он даже важнее. Сколько талантливых и гениальных людей в итоге погубил их собственный дурной нрав! Да, мы организовали встречу, немного задели его гордость, но он даже не попытался сохранить лицо, просто развернулся и ушёл. Это ли не показатель?
С этими словами она перевела взгляд на стоящую рядом девушку с ясными глазами и алеющими щеками.
— Я думаю, нам стоит отказаться от этой затеи.
— Сестричка… — почти жалобно произнесла девушка, её лицо пылало от смущения.
Госпожа Чэнь лишь вздохнула:
— Ладно, я сама скажу об этом матушке.
Девушка чуть кивнула, опустив ресницы, вся словно сотканная из смущения.
А Цзи Юн? Он уже забыл об этом.
Хочешь стать его женой? Прекрасно. Но сначала — подбери достойную пару к той надписи, что висит у ворот родового дома Цзи.
Он, не сбавляя шага, направился прямиком в Кошачий переулок.
