Это было словно подливание масла в огонь!
Даже Ян Чаоцин, опытный советник, который прошёл через множество дворцовых интриг, не смог сдержать своего волнения и вытер со лба испарину.
Что уж говорить о других!
Лишь Гу Юй, как всегда, с сияющим лицом наблюдал за этой «пожаром» с таким удовольствием, словно сам его поджёг:
— Яньтан, скажи… — с лукавством произнёс он, прищурив глаза. — Ведь большинство тех, кто отправился на поиски воров, вероятно, гонятся не за серебром, а за тремя местами в личной гвардии, не так ли?
Он хитро подмигнул:
— А если эти три места уже заняты?.. Тогда, боюсь, энтузиазм у народа резко спадёт. Неужели мы позволим этим негодяям уйти безнаказанно?
Сун Мо ответил ровным тоном:
— Через два месяца управа Шуньтянь и Пять городских управ должны будут отчитаться перед императором.
Если мы продолжим предлагать награду после этого срока, разве это не поставит господина Хуана и Дунпин бо в дурной свет?
— Вот как! — воскликнул Гу Юй, почесав затылок. — Они официально объявят, что всех поймали, а мы продолжим предлагать деньги, как будто намекаем, что на самом деле не всех! Если император узнает об этом, нам обоим несдобровать.
Он широко раскрыл глаза.
— Но, Яньтан! А как же серебро? Неужели мы просто так подарим всё управе Шуньтянь и Пяти округам? Позволим Хуан Ци и Чжоу Шаочуаню стать героями за наш счёт?
— Если они осмелятся прийти за наградой, — решительно произнёс Сун Мо, — я не побоюсь и дальше их награждать. Я уже предоставил им возможность уйти достойно. Если же они решат продолжить свои попытки и вмешаться в мои дела, то, не обижайтесь, я буду действовать решительно.
Он поднялся и продолжил:
— Теперь и те, кто стоит за кулисами, и те, кто на виду, осознали, в чём суть происходящего. Осталось только разыграть спектакль: пусть кто-нибудь принесёт труп «воришки», и мы публично выплатим награду. Этого будет достаточно, чтобы разжечь огонь.
А те, кто в будущем посмеет причинить вред дому гуна Ина, должны знать: их будут преследовать до конца жизни.
— Ся Лянь, передай это всем, — приказал Сун Мо. — Пусть все знают.
— Слушаюсь, — почтительно ответил Ся Лянь.
…
В это время, когда новость достигла управы Шуньтянь и стражи Пяти городских управ, Хуан Ци и Дунпин бо с облегчением вздохнули.
— Сун Яньтан, конечно, тот ещё шалопай, — произнёс Дунпин бо, обернувшись к Хуану. — Но у него хотя бы есть чувство меры.
Он вздохнул и добавил:
— Я думаю, пусть он и дальше занимается делом о награде. В конце концов, император лично даровал ему три военных места, так что пусть он сам решает эту проблему.
Тон его голоса свидетельствовал о том, что даже император одобрил действия Сун Мо, и Дунпин бо не мог настаивать на своём.
Хуан Ци лишь горько усмехнулся.
Что теперь толку? Всё уже в прошлом.
— Тогда, по крайней мере, усилим патрули у резиденции гуна Ина, — предложил он. — Если из-за награды вспыхнет ссора, мы будем рядом и сможем помочь.
Сун Мо отнёсся к этому равнодушно.
Он просто кивнул и сказал:
— Ляо Бифэн, — обратился он к старшему управляющему, — те городские стражники, что дежурят у наших ворот… Корми их в обед. Ежедневно.
— Слушаюсь, — с почтением произнёс тот.
Эта фраза вызвала радостный гул среди чиновников управы Шуньтянь и стражи Пяти округов.
Почти каждый день приходили доносчики, принося сведения о предполагаемых ворах.
Сун Мо же передал все дела Яну Чаоцину и Ся Ляню, а сам…
Каждый день он оставался дома, спокойно упражняясь в каллиграфии.
— Ты и правда не собираешься во дворец? — спросила его однажды утром Доу Чжао, проходя мимо с кипой счетов в руках.
Сун Мо с улыбкой поднял голову:
— Разве я не помогаю управе Шуньтянь искать воров?
Она не смогла сдержать смеха.
Он поймал её за руку:
— А ты уже со всем разобралась?
К тому времени Доу Чжао уже официально стала хозяйкой внутренних дел резиденции гуна Ина.
— Да что там, — махнула она рукой. — Пара мешков риса, немного масла и смена поставщика дров… ерунда.
Сун Мо улыбнулся уголком губ.
С её умом всё это действительно было для неё не больше, чем разминкой.
— Сейчас как раз пора любоваться хризантемами, — сказал он, откладывая кисть. — Если у тебя будет свободное время после обеда, давай сходим с тобой на цветочный рынок в Фэнтай? Может, повезёт — найдём тот самый сорт, который тебе по душе. Посадим — и на следующий год твой сад заиграет новыми красками.
Доу Чжао знала: редкие хризантемы — не вещь, которая попадается просто так.
Однако, увидев воодушевлённое лицо Сун Мо, она не стала портить ему настроение. Даже если не удастся купить цветы, зато можно будет прогуляться с ним.
С улыбкой она произнесла:
— Хорошо, пойдём.
И вот, без лишнего сопровождения, они отправились в путь — в Фэнтайский цветочный квартал.
Торговцы цветами, привыкшие иметь дело с богатыми и знатными покупателями, хоть и не знали их настоящих имён, сразу поняли, что перед ними непростые люди.
Он был одет в сапоги из мягкой телячьей кожи — изящные, но дорогие.
Она — с жемчужными серёжками размером с зёрнышко лотоса, излучала спокойную грацию.
Ни один из них не сделал ни одного резкого жеста, ни произнес ни одного лишнего слова.
Хозяева цветочных лавок с радостью предоставили им лучшие хризантемы, которыми могли бы гордиться.
Но для Доу Чжао всё это казалось чем-то обыденным.
Ни один цветок не мог сравниться с теми, что она когда-то выращивала в саду в Чжэньдине.
Осмотревшись, она, скорее из вежливости, выбрала несколько горшков, чтобы не обидеть продавцов.
Сун Мо всё понял. Он подозвал одного из цветоводов и спросил:
— Сейчас ведь осень. Пересаживать растения можно?
Продавец, мужчина лет сорока, на вид простоватый, но с умным взглядом, ответил:
— Это зависит от вида цветка, господин. Например, хосту или львиный зев можно сажать осенью, а весной они уже зацветут. А вот душистый табак или бархатцы лучше сажать весной, тогда летом они расцветут. Осенью же они уже не приживаются.
— Ах! — воскликнул Сун Мо с искренним удивлением. — Вот как, оказывается, непросто!
Ему понравилась простота и честность этого человека. Он сразу же сказал:
— Моя жена увлечена садоводством. Если ты найдёшь что-то по-настоящему необычное, привези в резиденцию гуна Ина. Пусть она сама выберет.
Продавец был ошеломлён — его глаза распахнулись от испуга и восторга.
Он кивнул с такой поспешной покорностью, будто боялся, что это всего лишь сон:
— Да, да, конечно, обязательно!
…
Супруги вернулись в резиденцию, где их уже ожидал посланник от самого Сун Ичуня.
Как только он узнал, что Сун Мо вернулся, то сразу же отправился в павильон Ичжи.
Сун Мо с невозмутимым видом развернул письмо и пробежал его глазами. Его лицо не выражало никаких эмоций.
Письмо, как и следовало ожидать, было полно упреков. В конце содержался лишь скупой вопрос о текущей ситуации.
Внезапно в его памяти всплыло воспоминание о том, как Доу Чжао воспользовалась его растерянностью и получила табличку допуска Доупай во внутренний двор. Его сердце дрогнуло.
Не раздумывая, он сел за стол и начал писать ответ.
В своем письме к отцу он писал:
«Раньше я был слеп. Я смотрел только на павильон Ичжи и забывал, что он лишь часть всего дома. Но теперь, благодаря Вашим словам, я осознал свою ответственность как наследника гуна Ина. Я обязан действовать, как подобает наследнику.
Пока вы отсутствуете, я беру на себя управление резиденцией. Я уже поручил Тао Цичжуну завершить восстановление сгоревших покоев в течение пятнадцати дней.
Кроме того, я выделил пятьдесят тысяч лянов серебра для наград за поимку грабителей».
Император был рад сообщить, что выделил три места в личной гвардии Цзиньву для достойных воинов.
В конце письма звучали твёрдые и сдержанные нотки, но в них также угадывался едва уловимый оттенок скрытого вызова.
