— Со мной всё хорошо, — с улыбкой ответил Сун Мо, позволяя Доу Чжао заботливо вытереть ему руки. — В последние несколько дней я получал от отца срочные письма, каждое из которых было отмечено императорской печатью и сопровождалось расстоянием в шестьсот ли в день. Мне нужно было передать кое-какие детали Лу Мину и Ду Вэю.
Доу Чжао слегка замедлила шаг и, понизив голос, спросила:
— Значит, ты уже начал передавать сведения во дворец?
Сун Мо кивнул.
Она не смогла сдержать тревоги и тихо предостерегла:
— Будь очень осторожен! Ты же сам видел на примере Гу Юя — император теперь всё прекрасно понимает.
С этими словами она взяла у Сусин приготовленное одеяние и помогла Сун Мо переодеться.
Сун Мо сел на широкий кан у окна, откинулся на подушку и с удовольствием сделал глоток тёплого чая.
— Именно поэтому, — с усмешкой сказал он, — я и не могу доверить это дело кому-то другому. Я должен выйти на сцену.
Доу Чжао вымыла руки, села рядом и, чуть наклонившись, спросила:
— Так, выходит, с браком между семьями Сун и Хуа уже покончено?
— Да, — кивнул Сун Мо. — Хуа Тан — человек непростой. Когда отец прислал людей, чтобы разобраться в ситуации, он был непреклонен. Он утверждал, что их гороскопы не совпадают, и продолжал настаивать на своём. Не знаю, кто сообщил ему, что я вмешался, но отец, конечно, догадался об этом.
Он усмехнулся и продолжил:
— Но раз уж Хуа Тан держит своё слово, я тоже не стану отворачиваться от него. Я уже сообщил ему, что одно из трёх мест в моей гвардии будет отдано его старшему сыну. Пусть все знают — если кто-то решит пойти за мной, я своих людей не забываю.
Впереди ещё много столкновений с Сун Ичунем, и такие шаги — это как платить золотом за лояльность.
Доу Чжао несколько раз кивнула, в её глазах светилось одобрение.
В этот момент Лу Мин пришёл просить о встрече.
Доу Чжао хотела отойти, но Сун Мо рассмеялся:
— Скорее всего, снова что-то из этих нескончаемых дел. Послушай и ты — чтобы потом не волноваться за меня, не терзаться по ночам в молчаливом терпении, не заставляя себя быть «кроткой и смиренной женой» и не мучаясь тем, что не можешь спросить напрямую.
— И когда это я терзала себя? — произнесла Доу Чжао с притворной обидой. — Ты возвращаешься домой почти под утро, и если я буду приставать с расспросами, то ты совсем не сможешь отдохнуть. Я ведь забочусь о тебе, а теперь ты и это ставишь мне в вину? Ну хорошо! В следующий раз, когда ты вернёшься, я обязательно задам тебе тысячу вопросов. Посмотрим, будешь ли ты снова жаловаться, что я слишком много говорю.
Сун Мо наклонился к её уху и с легкой ленцой прошептал:
— Если ты все равно не спишь, мы можем заняться чем-то другим. — Он усмехнулся. — Кто же тогда так сладко спал, даже не повернувшись, а я лежал, словно онемевший, с тобой на плече?
Уши Доу Чжао покраснели от смущения. Она знала, что этот человек с каждым днем становится все более бесцеремонным — говорит то, что думает, без тени смущения. И если она попытается с ним поспорить, то все равно проиграет.
Она притворно оттолкнула его:
— Лу Мин уже ждет, почему ты еще здесь валяешься?
Сун Мо рассмеялся — искренне и звонко.
Он вдруг осознал, что за эти дни, пока Доу Чжао все чаще заботилась о нем, он стал все больше позволять себе — и в словах, и в поступках. А она уже не та растерянная девушка, что раньше лишь краснела и молчала — теперь она отвечала ему на равных, сдержанно, но уверенно.
Жизнь с ней становится все интереснее.
Он даже подумал, не стоит ли найти способ, чтобы она окончательно растаяла и не смогла ему отказать. Тогда, возможно, он сможет воплотить в жизнь самые смелые фантазии. Кто знает — однажды он и правда сможет жить с Доу Чжао без всяких ограничений, хоть немного в том беспечном разврате, о котором шутят на мужских пирушках.
Он взял её за руку и потянул в сторону рабочего кабинета. Доу Чжао не сопротивлялась. Она знала, что Сун Мо, несмотря на свою дерзость, знает свои границы. Если он взял её за руку, значит, хотел лишь согреться в её тепле. Так она и шла рядом, позволяя ему не отпускать её пальцы.
И вот, у дверей рабочего кабинета, он выпустил её руку и первым вошёл внутрь.
Лу Мин, заметив их, поспешно поднялся и с поклоном поприветствовал их.
Трое заняли свои места, соблюдая иерархию и старшинство.
— Этот Чэнь Цзя… — начал Лу Мин, доставая из рукава аккуратно сложенный визит. — Он передал письмо с поклоном на земельное поместье в Дасине. — Лу Мин взглянул на Сун Мо и продолжил: — Похоже, он уже понял, что это место не простое.
В его глазах мелькнула зловещая вспышка, а голос стал холодным, словно закованный в лёд:
— Наследник, хотите, я возьму людей и… прижму его? Быстро и без следа.
Доу Чжао вздрогнула. Её сердце дрогнуло — она и представить не могла, что обычно кроткий и сдержанный Лу Мин может быть таким.
В её голове тут же всплыли и другие лица — вежливый и учтивый Ся Лянь, честный и надёжный Чжу Ичэн, робкий и услужливый Ву И и Сун Ло… Все они всегда вели себя почтительно, открыто и доброжелательно. Но ведь они — люди Сун Мо. Не может быть, чтобы они были обычными.
Они умеют скрывать свою силу и остроту, так же как и он сам.
Пока она размышляла, Сун Мо слегка покачал головой. В одной руке он держал письмо, а другой неторопливо отвечал:
— Он хочет присоединиться ко мне, так пусть продемонстрирует свои способности. То, что он отправил письмо с поклоном в имение Дасина, — это лишь демонстрация: мол, смотрите, как я хорошо осведомлён. Ещё не время с ним расправляться…
Он бегло просмотрел письмо и, не меняя выражения лица, со щелчком бросил его на столик перед собой.
— Раз он так настаивает, что у него есть неотложное дело, — тогда устрой ему встречу там же, в имении.
Это поместье в Дасине было особенным. Там жили его самые преданные люди — его молчаливые тени. Без его разрешения Чэнь Цзя не мог покинуть это место, разве что в сопровождении десятка ружей и под прикрытием выстрелов.
Это была проверка — проверка на искренность и намерения.
Лу Мин кивнул и вышел, получив поручение.
Доу Чжао тоже поднялась:
— Я поеду с вами.
Она хотела сама услышать, что скажет Чэнь Цзя, и, опираясь на свои воспоминания о прошлом, определить, можно ли верить его словам.
Интересно, что он придумает, чтобы жить в беспечном разврате?!😏