Прошла ночь.
Зимний дождь, что хлестал по крыше, под утро смыл с ветвей последние пожухлые листья. Двор был словно разбужен бурей — повсюду клочья золота, раскиданные на чёрной земле.
Чэнь Цзя стоял под навесом галереи, позволив холодному утреннему ветру свободно бить в лицо. Ни шапки, ни шарфа — только сосредоточенность в глазах.
— Ты уверен, что не ослышался? — спросил он, глядя на стоящего перед ним Тхуцзы.
Тот замялся, чуть поёжился:
— Брать Чэнь, я и вправду не ослышался! Об этом теперь весь Чжэндин судачит. Младший господин из семьи Пан до сих пор хромает. А всё из-за той истории. Из-за неё он даже не женат до сих пор. Говорят, что за него теперь дают пятьсот лянов серебра — только бы кто согласился выйти.
Чэнь Цзя, выслушав, хмыкнул, почти с весёлым блеском в глазах:
— А может, и нам этим делом заняться? Купить худенькую девчонку из Янчжоу, приодеть, надушить — и выдать за приличную барышню. За те самые пятьсот лянов…
— Брат Чэнь! Ну вы и шутник! — вскинулся Тхуцзы. — Да у семьи Пан тесные узы с домом Ван! С такими шутки плохи!
Чэнь Цзя вдруг замолчал.
А знает ли наследник дома гуна, какую жену он взял?..
Он приказал Тхуцзы:
— Сходи ещё раз в Чжэндин. Попытайся разузнать, ездил ли кто-нибудь из дома дом гуна Ин в Чжэндин.
Если кто-то из их людей действительно туда наведывался — значит, господин наследник всё знает. Знает, какая женщина стала его женой. И всё равно держит её при себе, ценит, оберегает…
Выходит, эта госпожа из семьи Доу — не просто так. Должно быть, по-настоящему сильная женщина.
…
А в павильоне Ичжи третий господин Доу, кузен Доу Чжао Доу Сючан, сидел у окна, на широком тёплом кане, и через стекло наблюдал за зимним садом.
Прошло всего два дня с тех пор, как они прибыли в столицу, а наследник уже съездил вместе с Доу Чжао в переулок Грушевого дерева. Более того, Доу Шишу даже специально взял выходной, чтобы остаться дома и принять их. Доу Чжао же ничуть не стеснялась — напротив, сразу предложила начать сверку счетов на следующий день. И Доу Шишу, как ни странно, не стал возражать.
Это всё заставляло Доу Сючана задуматься: не слишком ли близка его кузина к переулку Грушевого дерева?
В этот момент подошёл Чжао Лянби, указал на одну из строк в счётной книге и, слегка улыбнувшись, спросил:
— Третий господин, вот тут стоит сумма, подписано, что средства не были возвращены, но дальше по документам — ни слова. Вы не помните, с чем это было связано? Может, эта сумма позже попала в другой раздел?
Доу Сючан поднял голову.
С восточной стороны цветочного зала Чжун Бинсян возглавлял группу из семи-восьми опытных бухгалтеров павильона Ичжи. Те, ловко щёлкая счётами, сверяли цифры и не проявляли ни малейшего интереса к разговору Доу Сючана.
Но Доу Сючан мог поклясться: как бы равнодушно они ни выглядели, у всех уши были навострены — только и ждали, куда он денет ту самую спорную сумму.
Он встал с лежанки, подошёл к сундуку, вытащил из него пухлый том с ярко-красной надписью «двадцать двадцать» (обозначение года по внутреннему летоисчислению в доме). Раскрыл книгу на нужной странице и показал:
— Эту сумму… четвёртая сестра распорядилась простить.
Он указал на уголок страницы, где стояли подпись и печать Доу Чжао.
— Вот, — сказал он, повернув страницу к Чжао Лянби.
Тот кивнул с улыбкой, отметил строку и вернулся к коллегам на восточной стороне зала.
Щёлканье счётов стало ещё громче и ритмичнее — будто это был сигнал: работа пошла.
Доу Сючан тяжело выдохнул.
Сверка счетов…
Это как срывать последнюю вуаль приличий — и встречаться лицом к лицу, с открытыми клинками.
Вот почему третий дядюшка и отправил меня в дом гуна под видом «младшего». Знал, что придётся столкнуться с подобным — а сам остался в стороне, сохранив достоинство.
Доу Сючан вновь опустился на лежанку и лениво потянулся за чаем — теперь уже без спешки.
А вот Сун Ичунь, сидевший в другой части зала, начинал заметно нервничать.
Этот юноша, Доу Сючан, хоть и младший по возрасту, всё-таки родич жены наследника. Приехал в дом гуна — а почтительного визита старшим так и не нанёс.
Сун Ичунь, конечно, не упустил шанса продемонстрировать свой «старшинский» тон — перекинулся с ним несколькими фразами и, не церемонясь, задал прямой вопрос:
— С какой целью вы, господин, пожаловали?
Что касается этого вопроса — в доме Доу всё было решено заранее.
Доу Сючан, ничуть не торопясь, спокойно ответил:
— Мой седьмой дядюшка пожалел четвёртую сестру и решил добавить ей ещё немного приданого. Я приехал по его поручению — передать всё лично.
Вот к чему приводит отсутствие сына в семье! — мрачно усмехнулся про себя Сун Ичунь. Но вслух, конечно, наговорил кучу вежливостей: поблагодарил, поднёс чаю и проводил «гостя».
Он думал, что на этом всё — но прошло уже пять-шесть дней, а сверка так и не завершилась.
Он, разумеется, тоже не сидел сложа руки: отправил людей на разведку.
Те вернулись с одинаковыми рассказами: в цветочном зале семь-восемь человек щёлкают счётами без передышки, работают с утра до вечера — и, судя по всему, действительно заняты сверкой. Даже воды выпить некогда.
Что же это за счета такие, что шесть дней не могут свестись?
Да у нас в доме гуна весь годовой отчёт сверили за те же пять-шесть дней!
Сун Ичунь нахмурился и позвал Цзэн У — своего приближённого:
— Пойди, разузнай как следует. Сколько же на самом деле семья Доу добавила госпоже в приданое? Почему до сих пор это не передано официально?
