Цзэн У вернулся бегом, с лицом, на котором перемежались тучи и солнце:
— Господин гун, в павильоне Ичжи действительно сверяют счета. Всё это время они только этим и занимаются. Говорят, что это всё — приданое, которое добавила семья госпожи.
В голове у Сун Ичуня пронеслось громовое бум — он стоял оглушённый, долго не в силах прийти в себя.
— Как такое возможно?! — он взвился чуть ли не на три чи, но не договорил и сам замер. — Это же сколько приданого нужно было добавить…
— Господин гун! — поспешно вбежал Тао Цичжун. Лицо его было омрачено тревогой, он и внимания не обратил на странную атмосферу в комнате, лишь нахмурившись, заговорил:
— Слыхал, что семья Доу снова добавила госпоже приданого. По правилам, список этих вещей должен был быть передан вам, как главе дома. Почему же всё отдали господину наследнику? Да ещё и сам третий господин Доу прибыл, чтобы передать имущество напрямую господину наследнику… Это… это ведь совсем ни в какие рамки не лезет!
Услышав это, глаза Сун Ичуня тут же заблестели.
Как же он раньше сам до этого не додумался?
Он ведь отец Сун Мо, свёкор Доу Чжао— если уж семья Доу решила увеличить её приданое, как они могли обойти его? В противном случае всё выходит не по правилам — и слова, и дела лишены надлежащей опоры. Если потом вдруг пойдёт слух, будто семья Сун присвоила себе приданое Доу Чжао, та и возразить-то не сможет: дескать, сама виновата — приданое передавалось тайно, вне установленного порядка…
— Немедленно пригласите господина наследника! — велел Сун Ичунь.
Последние два года павильон Ичжи был Сун Мо укреплён так, что стал напоминать железную бочку: ни снаружи, ни изнутри — нигде нельзя было выведать хоть что-то надёжное. Порой доходило до того, что павильон намеренно подсовывал ложную информацию. Сам Сун Ичунь давно хотел как следует разобраться с этим местом, да только всё упиралось в то, что некому было поручить общее управление — да и стоило это недёшево. По его подсчётам, пришлось бы каждый год отдавать не меньше половины дохода. Одна только мысль об этом вызывала у него щемящую боль — и в сердце, и в кошельке. Так и не решился.
— Я лично спрошу у господина наследника, — зло прищурился он. — Неужели он посмеет что-то скрыть? Думает, я не посмею потом не признать это приданое?
Тао Цичжун про себя кивнул.
Дело и правда серьёзное.
Пусть раньше, до замужества госпожи, в доме Доу ещё могли не знать о разладе между гуном и господином наследником, но теперь уж точно в курсе. И несмотря на это, они вдруг выставляют целое состояние в качестве дополнительного приданого… Что бы это значило?
Они решили поддержать господина наследника в его противостоянии с гуном? Или намекают, что за спиной госпожи стоит весь род Доу из Бэйли?
Теперь, когда господин наследник заручился поддержкой самого императора, если он ещё и через семью Доу обретёт влияние среди сановников, путь вперёд для Сун Ичуня станет тернист и опасен.
Но чем дальше размышляешь — тем меньше логики.
Если семья Доу и вправду решила вмешаться, почему бы тогда не попросить самого Доу Шишу поговорить с гуном напрямую? Зачем ни с того ни с сего тратить столько серебра на показное приданое?
Сколько ни крути, не складывается.
Раз так, лучше спросить прямо у господина наследника. Возможно, что-то и выяснится — ведь семья Доу точно не настолько глупа, чтобы без выгоды и без почёта вот так взять и отдать горы серебра господину наследнику.
А Цзэн У между тем стоял с глупым выражением лица, в растерянности думая про себя:
Сколько же у госпожи серебра?..
Как это господин наследник ухитрился жениться на такой женщине, словно из золота и серебра слепленной?
Ничего удивительного, что госпожа так щедра, раздаёт награды, даже глазом не моргнув!
А тем, кто служит при ней — сколько выгоды достаётся?
У троих в комнате крутились в голове совсем разные мысли.
На какое-то время в главном зале двора Сянсянь воцарилась тишина. Только свист северного ветра прорывался в окна.
Вскоре прибыл Сун Мо.
Но он пришёл не один.
С ним был сын принцессы Ниндэ — второй господин из дома Лу, Лу Ши.
Сун Ичунь был поражён до глубины души.
Лу Ши с лёгкой улыбкой сказал:
— Брак между моим племянником и его супругой готовился в спешке. Семья Доу заранее приготовила для невесты некоторые владения и не успела внести их в перечень приданого. На этот раз они нарочно прислали третьего господина Доу, чтобы передать имущество во владение племянницы. А мой племянник специально заехал ко мне, чтобы я выступил свидетелем.
Сун Ичунь ощутил, как дыхание застряло в груди.
Когда этот Лу Ши успел прийти?!
Как я мог не заметить?!
Выходит, этот мелкий проныра всё заранее просчитал, устроил ловушку — и теперь сам же ждёт, когда я в неё попаду?!
Вот почему семья Доу осмелилась так вольготно везти серебро прямо в павильон Ичжи!
Сун Ичунь мрачно метнул взгляд на Тао Цичжуна.
Тот замер в полнейшем недоумении.
Лу Ши откуда тут взялся?
Почему раньше об этом не было ни слуху, ни духу?
С каких это пор господин наследник стал таким ловким? Без шума, без пыли пригласил к себе сына долгоправящей принцессы, и глядя на всё это — явно не сегодня утром на ходу придумал…
И вдруг Тао Цичжун почувствовал, как в груди поднимается глухая тоска — тоска стареющего воина, чей век уходит.
А Цзэн У тем временем незаметно втянул голову в плечи, стал осторожно отступать назад, как бы раствориться в воздухе — только бы, когда гун начнёт срываться, не досталось ему первому.
Сун Ичунь обернулся к сыну.
Сун Мо стоял чуть в стороне, прямая осанка, лёгкая улыбка на устах. Стройный, спокойный, безмолвный — как изящный нефрит, как ясная луна сквозь облака.
У самого Сун Ичуня дёрнулся глаз.
Стиснув зубы, он выдавил:
— Так что же такого семья Доу добавила в приданое невестки Доу? Раз уж Яньтан даже пригласил тебя, Лу`эр, выступить свидетелем — выходит, боится, что я вздумаю покуситься на имущество невестки?
С этими словами он бросил на Сун Мо холодный взгляд, в котором ясно читалась неудовольствие.
Лу Ши лишь усмехнулся:
— Братец, а ты не говори так. Я вот сам, когда увидел, что семья Доу добавила в приданое племяннице, едва не позавидовал. Тут и впрямь не мешает присутствие старших — для удостоверения.
Сун Ичунь невольно замер, обернувшись к Сун Мо.
А тот по-прежнему стоял с тем же спокойным, сдержанным выражением — и чем дольше на него смотришь, тем больше чувствуешь: в этом юноше всё — и свет, и тень, и утончённая выдержка, и непоколебимая сила.
