В прошлой жизни, как и в этой, Доу Чжао больше всего на свете мечтала об одном — о настоящем доме, о месте, где можно быть собой. Именно ради этого она когда-то — с восторгом, с юной надеждой — вышла замуж за Вэй Тиньюя. И теперь, думая об этом, она тем яснее понимала: не может требовать от других того, от чего сама однажды так страдала.
Сусин и Сулань были ей дороги, как младшие сёстры. Но…
— Не стоит, — мягко сказала она Сун Мо, и её рука, сама того не замечая, легла на низ живота. — Когда их свадьбы определятся, пусть переезжают в отдельные комнаты. У них будет своя жизнь. Захотят — пусть навещают, но не больше. Им не должно быть тесно подле меня.
Она помолчала, потом добавила, сменив тему:
— Я уже поговорила с женой управляющего из наших владений под Дасином. Пока у Сусин ещё есть время, пусть съездит туда — присмотреть новых девушек. Нужно будет кого-то добавить в прислугу.
Если её предчувствие верно, и ребёнок действительно есть, то в первые три месяца ей придётся особенно беречься. Спокойствие, режим, забота — всё должно быть подготовлено заранее.
Сун Мо не возражал. Всё, что она решала, — принимал с полуслова, без сомнений.
Так Доу Чжао отправила в поместье под Дасином письмо, где назначила поездку на двадцать первое число одиннадцатого месяца.
А как раз в тот день в столицу прибыли родители Чжао Лянби — с дороги из Чжэндина, с намерением обсудить его будущую свадьбу. Они встретились с Чэнь Цюйшуем, чтобы поговорить всерьёз.
Сусин, услышав об этом, вспыхнула вся — от ушей, до самой шеи. И с самого утра велела приготовить повозку — отправляться в поместье, как будто по делам.
Доу Чжао, с доброй улыбкой видя её смущение, решила подыграть: велела, чтобы повозку для поездки в Дасин подал сам кучер Сун Мо, а та, в свою очередь, приняла мать Чжао Лянби у себя лично.
И всё сложилось… будто специально.
Всё, чего добился Чжао Лянби, — вся его нынешняя удача, положение, даже уважение со стороны — были возможны лишь благодаря покровительству Доу Чжао. А теперь она ещё и собиралась отдать за него самую доверенную из своих девушек. Потому, едва перешагнув порог, мать Чжао Лянби не удержалась — опустилась на колени и со слезами благодарности поклонилась Доу Чжао.
Та поспешно подошла, собственноручно поддержала её под руки:
— Мы же все из деревни Цуйцзюань, зачем такие церемонии? — сказала с тёплой улыбкой. — Считайте, что мы одна семья.
Может, потому что Чжао Лянби в своё время был отдан на воспитание бабушке, и тем самым в доме стало на одного едока меньше; может, благодаря тому, что семья Доу ежемесячно выплачивала им содержание, а сама Доу Чжао не раз тайно подкидывала денег — но так или иначе, в последние годы в доме Чжао нашлись средства и на лекарства для его матери. И болезнь, которая некогда казалась безнадёжной, теперь отступала.
Простая, кроткая женщина, мать Лянби не могла даже поднять глаз на Доу Чжао — такую статную, сдержанную, но в то же время живую и тёплую. Она лишь тихо стояла, пока та с участием расспрашивала: как в этом году урожай? Поженили ли младших детей? Сколько голов скота? Кур разводят?
Поначалу робкая, мать Чжао постепенно оттаяла — то ли от простых вопросов, то ли от самой интонации. И когда почувствовала, что к ней действительно относятся по-доброму, не по барски, сердце её наконец успокоилось. И она ответила — коротко, смущённо, но уже с теплом.
У Чэнь Цюйшуя дела пошли и вовсе легко.
Отец Чжао Лянби, по-своему упрямый человек, прямо заявил: раз уж сын под крылом у семьи Доу вырос, да ещё и с толком, и с пользой — то и выбор жены он может делать сам. Размер выкупа, место, где будет жить молодая семья, условия свадьбы — пусть решает Лянби. Им, старикам, возражать незачем.
И только теперь сам Чжао Лянби — уже с глуповато просиявшим лицом — наконец понял, кого ему собираются сосватать.
Сусин…
Многолетняя мечта, которую он носил в себе так долго, вдруг стала явью.
Чжао Лянби стоял, опустив голову, и не мог сдержать волнения. Глаза затуманились — он почти не видел, что творится вокруг. В груди комом стояли чувства, разрывающие изнутри.
Ему хотелось только одного: увидеть Сусин. Немедленно. Прямо сейчас. Увидеть её лицо, когда она узнает…
Будет ли она рада?
Ждала ли она, как и он, этой весточки, этого решения? Или просто… приняла, потому что не смогла отказать госпоже?
С этими мыслями он тревожно стоял под навесом у флигеля, где жили Чэнь Цюйшуй и его ученики.
Из комнаты вышли Чэнь Цюйшуй и согбенный, морщинистый отец Чжао Лянби — с лицом, где светились и гордость, и растерянная радость.
Заметив сына, старик усмехнулся:
— Теперь всё понятно! — поддразнил он. — Мы с твоей матерью сколько тебе девиц ни сватали, ты всё нос воротил. А оно вот как обернулось… Девушка-то, выходит, хороша. Только не чужая — а под самым носом.
Он ведь видел Сусин. Ещё тогда, мельком, понял: девочка не только хороша собой, но и умна, и кротка, и умеет держать себя. И подумал: кому-то очень повезёт, если она станет его женой…
А теперь — вот же она. Его будущая невестка. Даже сейчас не верилось — как будто всё это во сне.
Лянби вспыхнул до самых ушей и поспешил подойти, подхватив отца под руку с почтением.
Старик, махнув рукой Чэнь Цюйшую, сказал:
— Отдохните, учитель. А мы с матерью дома всё обсудим, не обидим девочку, не бойтесь.
Чэнь Цюйшуй кивнул с тёплой улыбкой и проводил их до порога.
У выхода из внутреннего двора их уже ждала мать Чжао Лянби, сдержанно улыбающаяся, с ней рядом — Ганьлу, которая сопровождала её с самого утра.
Когда семья вновь собралась вместе, Чжао Лянби всё ещё не мог прийти в себя — стоял с опущенной головой, уши пылали от стыда и смущения. А вот его родители, напротив, чувствовали себя уверенно: сдержанно перебросились ещё парой слов с Чэнь Цюйшуем и Ганьлу, после чего направились в павильон Ичжи, где у Лянби был свой флигелёк.
Чэнь Цюйшуй же пошёл прямо к Доу Чжао, чтобы рассказать, как всё прошло:
— Старики прямо светятся от радости. Услышали, что речь идёт о свадьбе для Лянби, и тут же привезли с собой все свои сбережения — восемьдесят с лишним лянов серебра. Собрались во второй половине дня пригласить официальную сваху, чтобы всё по правилам.
Доу Чжао слушала, глаза её сияли, губы тронула лёгкая, почти девичья улыбка. Она тут же позвала одну из служанок, что прозвали её «Гаосин» — «Радость», — и велела тоже поискать подходящую сваху.
Слух о том, что Сусин готовят к свадьбе с Чжао Лянби, быстро разнёсся.
