Госпожа Цзи не ответила.
В памяти всплыл образ Цзи Юна.
Несколько дней назад старый господин Цзи подыскал для него невесту. Но до того, как обе семьи успели официально познакомиться, сторона девушки неожиданно отказалась. Более того, передали через людей унизительное послание:
«Наша дочь — не товар на распродаже. Мы и без того найдём ей хорошую партию, незачем навязываться самим».
Сколько бы семья Цзи ни пыталась разузнать причину и объясниться, та сторона оставалась глуха. Когда же их окончательно достали расспросами, в раздражении бросили:
— Есть вопросы — идите к вашему молодому господину Цзи!
Сватовство сорвалось, а добрые намерения обернулись враждой.
Старый господин Цзи едва не лопнул от ярости. Призвал Цзи Юна и начал допрашивать:
— Это твоих рук дело?
Цзи Юн не стал отпираться. Прямо сказал:
— Я сам хочу выбрать жену — ту, что будет по сердцу. Если вы и дальше будете произвольно устраивать мне браки, не обессудьте, я найду способ ответить. Только потом не жалуйтесь, если друзья обратятся во врагов.
Эти слова так разозлили старого господина Цзи, что тот чуть не опрокинулся навзничь.
Отец Цзи Юна пытался уладить дело, высыпал целый мешок примиряющих слов, но без толку — сын оставался непреклонен.
Мать Цзи Юна, в отчаянии не зная, к кому ещё обратиться, дождалась, когда госпожа Цзи приехала в родительский дом с новогодними визитами, и, схватив её за руку, принялась жаловаться, упрашивая поговорить с племянником.
Перед тётей Цзи Юн вёл себя сдержаннее, но слова, сказанные им, всё равно вывели бы любого из себя:
— В это дело прошу никого не вмешиваться. Когда захочу жениться — тогда и женюсь. Прадед сам обещал: если я сдам экзамен и стану цзиньши, он больше не будет вмешиваться в мои дела. Теперь я не только стал цзиньши, но и честно служу в академии Ханьлинь. Если он хочет нарушить своё слово — я своего тоже держать не стану. Раз мать попросила тётушку передать мои слова, прошу передать их дословно, без всяких смягчений. Пусть старый господин знает: я сказал именно так.
Услышав это, старый господин Цзи погрузился в молчание. В глазах его сквозила тень.
Госпожа Цзи вела с тётушкой задушевную беседу:
— Ты скажи, неужто Цзяньмин всё ещё думает о вашей четвёртой дочери?
С одной стороны — семья мужа, с другой — родительский дом… На такие вопросы госпоже Цзи и отвечать неловко.
— Вряд ли, — попыталась она смягчить остроту, — вы же знаете, какой у Цзяньмина характер. Если бы он и вправду всё ещё тосковал по Шоу Гу, давно бы что-нибудь да придумал, чтобы их разлучить. А он — тих как вода…
Старый господин Цзи помолчал, вздохнул:
— Верно ты говоришь. Он как раз такой — если что на уме, не будет сидеть сложа руки.
Госпожа Цзи воспользовалась моментом, чтобы немного сгладить ситуацию:
— У одних мужчин разум рано проясняется, у других позже. Цзяньмин ведь уже дважды сдал экзамены, в списках оба раза — и что теперь, вы боитесь, что он себе не найдёт хорошую жену? Не стоит вам больше о том беспокоиться. Может, как Новый год пройдёт — так и звезда счастья в любви засияет!
Старый господин кивнул:
— Он упрямый. Пока сам не захочет — воду не выпьет. Пусть эта история немного полежит. Не будем торопиться.
Так он и перестал вмешиваться в дела брака Цзи Юна.
Но была одна вещь, которую госпожа Цзи так и не решилась никому рассказать…
Когда она возвращалась домой, Цзи Юн пришёл проводить её. И вдруг задал вопрос:
— Сун Мо… хорошо ли относится к Шоу Гу?
У госпожи Цзи в тот миг сердце ухнуло куда-то в пятки. Не задумываясь, она бросилась вперёд и зажала ему рот ладонью, поспешно выпалила:
— У них всё прекрасно. Шоу Гу вот-вот станет матерью. Если не веришь — сам можешь навести справки!
Не дав ему ответить, она стремительно юркнула в повозку.
Неужели Цзи Юн и вправду питает чувства к Шоу Гу?
Если это так… тогда всё становится куда сложнее.
Сказать об этом Доу Чжао? А если скажет — не станет ли та чувствовать себя неловко, с каким-то давлением на сердце?
Госпожа Цзи терзалась сомнениями: и так плохо, и этак нехорошо. Весь вечер прошёл в каком-то тумане — ни какие фонари смотрела, ни что за угощения ела, вспомнить потом не могла.
Зато, когда вернулась домой и увидела, как госпожа Хань вынимает из рукава маленький промасленный свёрток, разворачивает и, щипнув кусочек угощения, с улыбкой протягивает его старшему сыну, — сердце её вдруг потеплело. Молодые, как же сладко они смотрятся вместе… Хоть завидуй!
Невольно она вновь вспомнила о младшем сыне.
Цзи Линцзэ теперь и вовсе не принимает ничего, что присылает ему брат… Оставалось только надеяться, что он всё же одумается и вернётся на путь разума.
В конце концов, в жилах младшего сына тоже течёт наполовину кровь семьи Цзи.
Как так получилось, что в семье Цзи, где испокон веков все строго следовали правилам, в одном поколении сразу появилось два исключения — один Цзи Юн, другой Доу Дэчан?
Госпожа Цзи покачала головой с досадой и грустью.
На восемнадцатый день первого месяца она отправилась провожать госпожу Чжао с дочерью. Праздники к тому времени окончательно подошли к концу — к семнадцатому числу убрали все фонари, и Новый год считался завершённым. Тётушка и Чжао Чжанжу собирались перебраться в переулок Юйцяо.
С госпожой Чжао они всегда ладили, потому по всем понятиям было бы правильно проводить их. К тому же семья Цзи жила как раз в том же переулке — это была отличная возможность познакомить госпожу Чжао со своей невесткой. Всё же не зря говорят: дальняя родня не заменит близкого соседа. Если у госпожи Чжао с дочерью случится какая беда — семья Цзи сможет подставить плечо.
Но кто бы мог подумать, что она вовсе не первая.
Когда она пришла, там уже были и пятая госпожа с невесткой, и… Доу Чжао.
Госпожа Цзи увидела, как Доу Чжао стоит в меховом жакете из алого сукна с оторочкой из чёрного соболя. Яркий цвет подчёркивал её сияющую кожу — белую, как первый снег. Весь облик дышал величием и красотой.
Она невольно подошла ближе, взяла её за руку и с улыбкой сказала:
— Ты теперь, с ребёнком под сердцем, стала ещё красивее.
Доу Чжао рассмеялась и обернулась к Чжао Чжанжу:
— Старшие любят, когда у женщины лицо круглое, как полная луна, — мол, это и к счастью, и к благополучию. Шестая тётушка просто намекает, что я потолстела.
Все вокруг засмеялись.
Госпожа Цзи покачала головой с улыбкой:
— А что плохого в том, что чуть прибавила? Говорят, же: у кого душа спокойна, у того и тело наливается. Только в мире и радости человек может быть таким.
И с притворной укоризной ущипнула Доу Чжао за щёку:
— Смотри-ка, осмелилась шутить над своей шестой тётушкой!
Доу Чжао тут же отступила, спряталась за Чжао Чжанжу, обняла её за плечи и снова рассмеялась.
Смех у неё был звонкий, открытый, такой тёплый, что словно солнце выглянуло сквозь облака — как ясный майский день.
Госпожа Цзи никогда прежде не видела Доу Чжао такой жизнерадостной.
На душе стало сложно и немного тревожно.
И она решила: со знакомством невестки и госпожи Чжао можно и повременить.
