Дом Сун Мо в переулке Юйцяо был хоть и не велик, но поражал изысканностью.
Перед воротами росла столетняя камфоровая камея, у входа — сине-серый экран с иероглифом «Счастье», вырезанным в камне. В углу двора — высокие бамбуки, вымахавшие выше карниза. Внутри — вся мебель из лакированного чёрного дерева, с отполированной, гладкой поверхностью, заигравшей глубиной благодаря времени. В зале — шедевр мастера тушевой живописи прежней династии Чжао Яня: «Возвращение в снежную ночь». Цена ему — не меньше тысячи золотых.
Даже взыскательная в вопросах быта шестая тётушка не смогла сдержаться и похвалила:
— Вот это по-настоящему достойный дом.
Тётушка, напротив, выглядела немного смущённой:
— Не думала, что дом окажется таким аккуратным и полным. А мы тут ещё и банкет затеяли… Как бы чего не испортить.
В этом доме Чжао Чжанжу должна была сыграть свадьбу.
Доу Чжао с улыбкой ответила:
— Даже самый хороший дом, если в нём нет жизни — как вышитый халат в ночи: роскошь, которой никто не увидит. Вы не беспокойтесь, используйте всё как следует — пусть проветрится, наберётся радости и праздника!
Все рассмеялись.
А в это время экономка, присматривающая за домом, привела служанок и работниц — все поспешили выйти встречать гостей.
Тётушка, увидев, что даже ночные стражи и слуги на заднем дворе у Сун Мо подобраны и расставлены, не могла не почувствовать глубокую благодарность.
А между тем экономка, что заведовала делами в доме, заранее получила указание: в этом дворе временно будут жить дядя и тётушка госпожи, и ухаживать за ними нужно с особым вниманием. Теперь, увидев, что сама Доу Чжао лично сопровождала госпожу Чжао, она поняла — это не какие-то дальние родственники, пришедшие с протянутой рукой, а самые что ни на есть близкие люди. Оттого стала ещё осторожнее и старательнее, не смея ни в чём проявить небрежности.
Чтобы выразить уважение, она даже сама встала к плите и приготовила два своих коронных блюда, чтобы угостить Доу Чжао с сопровождающими.
К тому времени, как те проводили госпожу Чжао и её дочь в их новый дом, солнце уже было в зените. Раз уж обед был готов, отказываться не стали и остались на трапезу.
Блюда были самыми простыми, по-домашнему — но вкусными до последней ложки.
Госпожа Цзи и пятая госпожа всё повторяли в один голос, как внимателен и заботлив Сун Мо.
Доу Чжао, слегка улыбаясь, опустила взгляд.
Она уже решила: вернувшись домой, непременно как следует наградит Сун Мо.
Поскольку тётушка с дочерью всё ещё разбирали сундуки и вещи, дамы посидели немного и уже собирались прощаться, как вдруг вбежал один из мальчиков-прислужников:
— Госпожа, из Ямэнь стражи Цзинъи пришёл господин Чэнь. Услышал, что вы здесь, просит разрешения войти и поприветствовать вас.
Доу Чжао только тогда вспомнила: ведь Чэнь Цзя тоже живёт в этом переулке.
Да и Цзи Юн — тоже.
Что ни дом, то знакомый — прямо гнездо своих.
Интересно, как сейчас поживает Цзи Юн? Сидит ли смирно в академии Ханьлинь, исполняет ли обязанности чинно и честно?
С его характером… вряд ли он станет спокойнее только потому, что повзрослел.
Доу Чжао улыбнулась и сказала мальчику:
— Я как раз уже собиралась возвращаться. Передай господину Чэню, что я сейчас сопровождаю старших, встречать его мне неудобно. Но раз уж он живёт поблизости, попрошу его при случае присмотреть за моими тётушкой и кузиной.
Мальчик кивнул и поспешно ушёл с поручением.
— Ай да четвёртый зять! — с восхищением воскликнула госпожа Цай. — Даже чиновник из стражи Цзинъи, услышав, что четвёртая госпожа здесь, спешит засвидетельствовать уважение!
Пятая госпожа недовольно нахмурилась — ей не нравилась такая прямолинейная, показная любознательность госпожу Цай.
Госпожа Гуо спешно вмешалась, сглаживая неловкость с лёгкой улыбкой:
— Теперь четвёртая госпожа может быть спокойна. Даже у тётушки нашёлся свой невидимый страж!
Пятая госпожа слегка рассмеялась, не возражая.
Госпожа Гуо добавила:
— Раз уж кузина вот-вот выходит замуж, завтра я зайду и помогу тётушке с делами. Поуправляю, куда послать, кого на чём отвезти.
Пятая госпожа и госпожа Цай удивлённо переглянулись.
Госпожа Гуо всегда держалась в тени, спокойная, будто не существующая — и вдруг сама вызвалась помочь?
А тётушка, напротив, только обрадовалась — ведь человек, знакомый с порядками в столице, рядом в такие дни — это огромное подспорье. Сразу закивала:
— Хорошо, хорошо, буду только рада.
А Доу Чжао между тем с лёгким интересом взглянула на госпожу Гуо, задумчиво.
Затем, вместе со всеми, под провод тётушки дошла до ворот с резным навесом, после чего отправилась обратно — в переулок, где находился поместье гуна Ина.
А в это время Сун Мо находился в библиотеке — обсуждал что-то с господином Яном.
Доу Чжао с удивлением спросила:
— Что это наш наследник так рано домой вернулся?
Ганьлу только покачала головой — сама не знала.
В это мгновение как раз пришла Сусин — навестить госпожу.
Доу Чжао отбросила прочь все мысли, весело встретила Сусин у входа:
— Дайка погляжу, изменилась ли ты!
Она взяла её за руку и внимательно осмотрела.
Чёрные как вороново крыло волосы были убраны в аккуратный, женственный узел, украшенный шёлковыми цветами — бледно-жёлтой сиренью и фиолетовым багрянцем. На ней был чисто сшитый жакет из гладкой парчи лазурного цвета, а в ушах — золотые серьги в виде крошечных фонариков, выполненные в технике филиграни. Весь её облик — ясный, сдержанный, но уже со зрелой степенностью.
Доу Чжао одобрительно кивала:
— Вот теперь ты по-настоящему выглядишь как хозяйка дома!
Сусин залилась румянцем.
В это время вошли Сужуань и Жожу. Увидев Сусин, они радостно воскликнули — и не обошлось без нежных объятий, воспоминаний и смеха. Только после этого Сужуань подошла к Доу Чжао и спросила:
— Управляющий с шёлковой лавки привёз ткани для летней одежды. Как и в прошлом году, предлагается для всех одинаковый комплект: жакеты из ярко-синей жесткой батистовой парчи. Или прикажете изменить цвет?
Во дворце и в богатых домах было заведено шить одежду заранее: весной — на лето, летом — на зиму. А при том, что во дворце проживало более двухсот служанок и наложниц, подготовка к смене сезонов была делом масштабным.
Доу Чжао с улыбкой кивнула:
— Пусть всё будет, как заведено в прошлые годы.
Сужуань с лёгким поклоном удалилась.
Но тут Сусин повернулась к Доу Чжао и тихо сказала:
— Госпожа, я помню, когда вы только вышли замуж, у вас было с десяток отрезов первоклассного тонкого шелка-сулина. Такая ткань долго не хранится — ей в кладовой только портиться. Может, стоит достать пару кусков да раздать? И ткань спасёте, и людей обрадуете.
Не успела договорить — как уже пожалела.
Теперь ведь она больше не была личной служанкой госпожи, и ей не подобало вмешиваться в такие дела.
Но старые привычки оказались сильнее: не удержалась — и снова начала вести себя как хозяйственная правая рука госпожи, словно и не было всех этих перемен.
Доу Чжао всегда считала Сусин «своей», потому и не придала её словам особого значения. С улыбкой вздохнула:
— Вот уж действительно — ты по-прежнему такая внимательная. А я и забыла, что у меня в кладовой вообще лежит.
«Так, может, мне и вправду вернуться к вам в услужение…»
Слова уже были на кончике языка — но Сусин поспешно проглотила их.
Ведь в каждом доме — свои порядки. А служанка, выданная замуж, уже не может целиком принадлежать старому двору: у неё теперь своя семья, свои обязанности. Возвращаться обратно в услужение — неслыханное дело.
Немного подумав, Сусин мягко сказала:
— Госпожа, а вы уже нашли себе новую личную служанку? Может, стоит отложить свадьбу Сулань? Если рядом с вами не будет надёжного человека, я думаю, даже выйдя замуж, Сулань будет неспокойна душой.
