Две девушки замерли, словно не сразу поверив в услышанное, а потом вновь хотели было пасть ниц в благодарности, но проворная Сусин успела подхватить их прежде, чем лбы коснулись пола. Сёстры, хоть и владели искусством боя, прекрасно знали предел своих сил — они с удивлением посмотрели на изящную, мягкую Сусин: эта хрупкая госпожа, оказывается, тоже из тех, кто умеет защитить не только других, но и себя.
Сусин, не теряя момента, увела двух девушек, по дороге терпеливо объясняя, как выработать в себе ту естественность и открытость, которая вызывает доверие, и что именно отличает настоящую старшую горничную — не только ловкость, но и понимание, когда стоит быть тенью, а когда — рукой своей госпожи.
Цзиньгуй и Иньгуй слушали внимательно, впитывая каждое слово.
Доу Чжао наконец-то успокоилась душой и с головой ушла в обсуждение предстоящей свадьбы Сулань с матерью Чэнь Хэ. Но неожиданно пришла весть: дядя, Чжао Сыцзинь, возвращается в столицу с докладом по службе — уже прибудет из Тунчжоу.
Сердце её забилось чаще, радость заполнила всё существо.
Если прикинуть… прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как она в последний раз видела дядю.
Интересно, как он теперь выглядит? Такой же поседевший, измождённый, как в прошлой жизни? Или же, избежав печальной судьбы, он стал бодрым, статным чиновником, с лицом, полным света и силы?
Доу Чжао не стала медлить — переоделась в чистое платье и поспешила на улицу Юйцяо.
Там её встретили тётушка и кузина, вовсю командовавшие служанками и кормилицами: одни, подметали двор, другие расставляли посуду и убирали лишнее, третьи суетились с закупками — куры, утки, свежая рыба… Одним словом, дом стоял на ушах.
Одного взгляда хватило Доу Чжао, чтобы понять: тётушка уже получила весть.
— Тётушка, — спросила она с улыбкой, — а когда именно дядя прибудет в столицу? Что говорит его приближённый?
Чтобы путешествие прошло гладко, вперёд всегда отправлялись доверенные слуги — они устраивали ночлег, подавали весточки и готовили всё необходимое.
— Говорят, послезавтра после полудня въедет в город, — с трудом сдерживая радость, тётушка схватила Доу Чжао за руку и увлекла её в комнату. Там она велела служанкам принести свежие фрукты и, улыбаясь, сказала: — Ты не волнуйся. Как только твой дядя вернётся в столицу, я сразу расскажу ему, что ты навещала нас!
Доу Чжао с энтузиазмом закивала:
— Тогда, может, я тоже поеду встречать дядю за город? Когда он уезжал на службу, мне ведь было всего три года. Он наверняка уже и не помнит, как я выгляжу, — в голосе её звучало волнение.
Тётушка ласково похлопала её по руке:
— Хорошо, тогда поедем вместе.
Доу Чжао заулыбалась, глаза её засияли.
В этот момент вошёл Сун Мо.
— Знал, что ты зайдёшь в улицу Юйцяо навестить тётушку, — усмехнулся он. — Я вот тоже пришёл — заодно и поужинаю у неё.
Тётушка была в восторге — без конца повторяла: «Да это же просто счастье!» — и даже сама спустилась на кухню, чтобы приготовить несколько своих фирменных блюд к ужину.
Чуть позже Чжао Чжанжу наклонилась к уху Доу Чжао и вполголоса усмехнулась:
— Смотри-ка, всё-таки приполз! Он же каждый день за тобой хвостом — тебе не надоело?
Но Доу Чжао терпеть не могла, когда кто-то говорил о Сун Мое плохо. Она тут же возразила:
— А мне не надоело! Мне это даже очень нравится. Я сама его люблю.
От этих слов Чжао Чжанжу так и застыла, открыв рот, но не сумев выдавить ни слова.
А у Сун Мо, у которого, как оказалось, слух был просто отменный, от такой прямоты едва ли не до ушей поднялись уголки губ.
После ужина Доу Чжао с Сун Мо отправились обратно в поместье.
По дороге Сун Мо вдруг, словно фокусник, вытащил из-за пазухи шкатулку из тёмного с блеском сандала и протянул её Доу Чжао.
— Что это? — с любопытством спросила она, принимая коробочку и открывая крышку.
На подкладке из алого бархата покоилась тонкая, без единого изъяна, белоснежная яшмовая браслет-манжета.
На поверхности был вырезан узор из цветущих лотосов — грубоватый и простой на первый взгляд, но в этом была особая изысканность и древняя утончённость. Украшение было по-настоящему великолепным.
— Это что? — Доу Чжао с недоумением взглянула на Сун Мо.
Тот улыбнулся уголками губ:
— Это тебе… в награду.
— В награду? За что это ты меня награждаешь?
Сун Мо только хмыкнул, но отвечать не стал:
— Просто прими. Всё.
Доу Чжао ещё больше растерялась. Сколько она ни расспрашивала, Сун Мо держался загадочно и только отнекивался. В итоге ей ничего не оставалось, как принять браслет.
— А откуда он у тебя? Почему вдруг у тебя с собой оказалось украшение? — в её голосе послышались подозрения.
Сун Мо расплылся в довольной улыбке:
— Сегодня обедал с Дай Цзянем. По пути проходил мимо ювелирной лавки Юйбао, увидел этот браслет — понравился. Вот и купил.
В день рождения Доу Чжао, из-за присутствия гостей и старшего брата Сун Ичуня, праздник устроили скромный: подали лишь чашу лапши долголетия. Но Сун Мо всё это время помнил о ней и подарил ей тогда изящную шпильку в виде лотоса, вырезанную из той же самой белоснежной яшмы. Увидев, как этот браслет так удачно дополняет тот подарок, он не удержался и приобрёл его тоже. Изначально хотел вручить его позже, под каким-нибудь предлогом, но услышав сегодня от Доу Чжао столь откровенные и тёплые слова, не сдержался — прямо в повозке достал коробочку и с сияющим видом вручил ей своё «сокровище».
— Правда? — Доу Чжао прищурилась и с подозрением посмотрела на Сун Мо.
— А зачем мне тебя обманывать? — ответил он спокойно и уверенно.
Лишь бы не взятка — подумала она. Убедившись, что всё в порядке, Доу Чжао с чистым сердцем приняла подарок и тут же поинтересовалась:
— А как там с делом семьи Куан?
— Всё улажено, — с ноткой гордости в голосе ответил Сун Мо. — Боянь скоро сдаёт весенние экзамены. Если бы я не разобрался с этим делом, он бы разволновался, сбился с толку — разве это не была бы моя вина?
Доу Чжао взглянула на него с ласковой улыбкой. А потом вдруг наклонилась и легко чмокнула его в щёку.
— Это тебе в награду, — сказала она с ленцой в голосе, будто между прочим.
Сун Мо тут же посерьёзнел:
— Завтра зову Бояня и Двенадцатого шурина выпить. Я, между прочим, не просто помог, а ещё и свои деньги на это потратил. Мне за такую помощь не полагается ещё одна награда?
Доу Чжао смеялась так заразительно, что едва могла выпрямиться.
Они, болтая и посмеиваясь, вместе вернулись в поместье гуна Инь.
Когда их повозка проезжала мимо главных ворот, она как раз разминулась с пьяным взмыленным Сун Ичунем, который только что вернулся домой.
В тот момент, когда до его слуха донёсся звонкий, как колокольчики, смех из повозки, лицо его сразу омрачилось — словно тучи сгустились над ним в одночасье.
Доу Чжао и не подозревала о его хмуром настроении. Дома она увлечённо перебирала сундуки, доставая оттуда подарки: два редких камня Си-янь, доставшихся ей от отца, две коробки первоклассной туши Ху Дина, два набора кистей из волчьей шерсти, пару заготовок из нефрита Хотана для печатей и изящную серебряную жаровню для подогрева туши, украшенную перегородчатой эмалью. Всё это она аккуратно упаковала в подарочные коробки — и на следующий день отправилась на улицу Юйцяо.
